На огромных экранах над сценой «Олимпийского» чьи-то руки безжалостно резали детские фотографии. Было немного страшно и не оставалось сомнений: итог подведен, как раньше уже не будет, а если что-то и будет вообще, то совершенно иначе. И в воздухе повис вопрос: а что это с нами было? Чем она приворожила страну на целых 16 лет?

Эти годы кажутся вечностью, целой эрой. В партере одна девочка спрашивает другую:

— А сколько ей лет? У нее все такое тоненькое — ручки, ножки…

— Лет восемьдесят. Ну пятьдесят.

— Да ты что!

Она появилась ниоткуда в самом конце девяностых, почти одновременно с «Мумий Троллем» и «Би-2». Тогда это называлось рокапопс. По эмоциональному заряду вроде бы рок, а по музыке чистый поп. То есть страсти по пустякам.

О Земфире невероятно трудно писать, из нее не вытянешь никакой философии. Недаром же у нее в свое время ничего не вышло с философским образованием. Пыталась учиться в МГУ, но поняла, что это не ее, что жизнь интереснее.

«Еще немного — и взорвемся», «Любовь как случайная смерть», «Девочка-пожар, девочка-скандал»… Вот так процитируешь наугад, и становится ясно, что все это на чистой эмоции. Очень сильной, но ничего кроме. Я долго не мог понять, почему подростки все время делают селфи. Ну снялся один раз и довольно. Лицо-то одно и то же. Пока, наконец, не догадался: лицо то же, а эмоции разные. И меняются они с такой скоростью, что только успевай нажимать на кнопку.

«Днем я нервничала, — говорит Земфира, — сейчас я счастлива, а ночью выкинусь из окна». И совершенно искренне рассмеялась. «Шучу, конечно. Как я вас брошу?»

Кто-то написал в интернете: «Она дает возможность почувствовать себя той девочкой в дурацкой одежде, но такой искренней». Это, пожалуй, самое точное описание. Так они воспринимают ее, так воспринимают себя.

Я ходил кругами по «Олимпийскому» и смотрел, кто пришел к Земфире. Очень много девочек, в основном парами. Это необязательно то, о чем вы подумали, просто так веселее. Девочки, одетые бедно. Девочки, одетые вызывающе. Девочки со смешными прическами. Девочки в старомодных очках…

И очень много беременных. Просто невероятно много. Непонятно, как это у них получается.

Вот они стоят и оживленно спорят друг с другом:

— В прошлый раз ее штырило, а сейчас нет, не штырило.

— Нет, штырило, штырило! Не ври, ты просто не понимаешь.

Звучит смешно, но это ведь разговор о главном — штырило или нет. Не важно, как ты выглядишь, сколько у тебя денег, какой статус… Важно только одно: можешь ли ты в какой-то момент взорваться и стать собой. Навязать себя миру таким, какой есть. Этому их научила Земфира.

В «Олимпийский» пришли 29 тысяч человек, которых штырило не по-детски. Мало кто способен сегодня собирать этот огромный зал. Причем два концерта подряд. Кто еще? Наверное, «ДДТ». А больше ни одна группа как-то не приходит на ум.

У стадионных концертов свои законы. Тут недостаточно хорошо играть и писать хорошие песни. Надо очень сильно взрываться, выделять невероятно много эмоций. Плюс любовь, конечно, а Земфира вся о любви.

И еще о свободе, это тоже важная тема. Если спросить какую-нибудь девочку или мальчика в соцсетях, что такое свобода, они ответят: «Это значит делай что хочешь». Но что именно, не скажет никто. Что угодно, что захочется в следующую секунду. Ничего определенного, ничего взрослого. Желания сменяют одно другое, это и есть свобода, как ее понимали эти 16 лет…

Свободный человек Земфира на концертах любит поговорить. Абсолютно не сдерживает себя. Это манера, оставшаяся с конца девяностых, когда можно было позволить себе довольно много. И не имело особого значения, что именно говоришь, важен был сам жест, опять же эмоция.

Сейчас все иначе. Слова имеют значение. На них обижаются, за них охотно и безжалостно травят.

Первого числа, не сдержавшись, она ляпнула, как хреново выступают наши биатлонисты. Она и сама в прошлом спортсменка, ей важно, как выступили, она следит. Еще десять лет назад на это никто не обратил бы внимания. Как говорил герой Куравлева в «Месте встречи изменить нельзя»: «Чего ни скажешь в шутейном разговоре». Ну сказала и сказала. А тем более первого апреля. Забыли. Но сейчас, в 2016-м, ей сразу же ответил ни больше ни меньше, как сам президент Союза биатлонистов России Кравцов. Вот так.

Еще больше непонимания было с украинскими флагами. Обсуждая историю под кодовым названием «Земфира и флаги», комментаторы напрочь забыли, что человек важнее любого символа, любых принципов.

Земфира — хрупкая, нервная, реагирует на все очень болезненно. Чуть что замыкается в себе, годами может не появляться на публике. Это на сцене она звезда, а так — маленький человек. Как все мы. Так, собственно, и назывался ее тур — «Маленький человек».

20 городов, десятки тысяч людей. Многие из них не читают газет и плохо представляют, что вообще происходит в мире. Они ни «за» и ни «против», просто в четырнадцать лет послушали «Девочку с плеером», и сейчас у них слезы на глаза наворачиваются.

О том, что это прощание и туров больше не будет, она объявила уже давно. Что, впрочем, не исключает записи альбомов и одиночных концертов. Но это, как говорится, по желанию, а желания может и не возникнуть при таком шквале негатива.

Люди сидят в интернете и спорят, за красных она или за белых, а какая, в сущности, разница? И те и другие безмерно агрессивны и категоричны. Причем на пустом месте. Земфира не подписывала никаких писем, Земфира не стреляла в Донецке из пулемета, она вообще не про это.

Идея делить артиста и заставлять его определиться довольно глупая. Почему, когда она в Тбилиси пару раз махнула украинским флагом, она была хорошей певицей (или плохой, зависит от точки зрения). А когда в Вильнюсе попросила убрать флаги, чтобы не политизировать шоу, вдруг стала плохой (или хорошей, зависит от точки зрения). Сначала пела хорошо, а потом вдруг за несколько месяцев совершенно разучилась петь и играть. И песни стали ужасные. Одна и та же музыка сначала нравилась, а потом вдруг перестала. Из-за флагов. Как-то странно, ведь правда?

Представьте, поет она: «Я искала тебя годами долгими…» — а потом вдруг прерывается и говорит со сцены: «Россия будет свободной!», «Слава Украине!». Или, наоборот, объясняется в любви президенту Путину и ругает Обаму. Как это сочетается с ее песнями? Не странно ли?

Да, артист может иметь гражданскую позицию, но он не обязан ее иметь. Гораздо хуже, если позиция есть, а песни никуда не годятся.

Говоря о Земфире, надо говорить о другом. Например, о том, как изменились аранжировки: тяжелые гитары, плотный гудящий бас… А ведь начинала она когда-то с очень легких, воздушных песен. Это не музыковедение, это признак того, что времена изменились. Меньше воздуха, больше тяжести, каждый шаг теперь дается с трудом.

…Русский рокапопс в дни своего рождения продолжал дело глэм-рока семидесятых. В первую очередь Дэвида Боуи и Марка Болана. И не в последнюю — группы Queen, с которой Земфира однажды спела. А из более позднего — бритпоп и британские инди-группы. То есть самое интересное, что произошло на европейской музыкальной сцене в девяностые годы. Кстати, с Земфирой в этом туре играли британские музыканты, и это тоже неслучайный момент.

Все были молоды, время было беззаботное, деньги текли рекой. Так прошло 16 лет. А потом это стало выглядеть явным анахронизмом. «Маленький человек» потому и прощальный тур, что завершает этап. А дальше будет следующий, какой — не знает никто.

…Выйдя из этого зала, всем придется что-то решать. Не только ей, всем. Завтра, послезавтра, уже совсем скоро. А пока в голове еще звучит «Случайно падали звезды» и «Анечка просила снять маечки». Они собираются стайками у входа в метро и щебечут:

— Куда поедем после Земфиры?

— Катя хочет к Паше, Паша хочет к нам, а мы хотим в «Макдоналдс».

— Ура!