15 апреля. Концерт Леонида Федорова и Владимира Волкова. Презентация их нового альбома «Гроза». Начало в 20.00

Тринадцатая работа лидера «Аукцыона» Леонида Федорова и авангардного контрабасиста Владимира Волкова. Обычно это нечто очень закрученное, на стыке жанров. Но на этот раз авангарда не так уж много. Зато присутствует романс «Гроза» (вариация на тему «Среди долины ровныя»), стихи Хлебникова и казацкая песня. Из разряда полных неожиданностей: в записи принимал участие Андрей Битов.

На этом события, связанные с Федоровым, не заканчиваются, а, наоборот, начинаются. Выходит сразу два документальных фильма о нем. «Жилец вершин. Б… Комедия» Игоря Волошина (Федоров во Флоренции и Тоскане). И «ЛеФ» Дмитрия Лавриненко — очень красиво и необычно сделанный клип длиной в полнометражную ленту.

А 3 июня в московском клубе Yotaspace «Аукцыон» представит свой новый альбом «На солнце».

Речь идет о легендарном квартале Ёсивара в старом Токио. Красных фонарей там не было, но суть та же. Цветы Эдо (древнее название Токио) — так называли проституток в ХVII–ХIХ веках. Их воспели лучшие художники Японии: Кацусика Хокусай, Китагава Утамаро, Утагава Хиросигэ, Исода Корюсай. А также Борис Гребенщиков в песне, которая так и называется — «Цветы Йошивары».

Статус проституток в те времена был необыкновенно высок. Достаточно посмотреть гравюры Утагавы из серии «Сопоставление красавиц современности». Сплошной гламур и пафос, как выразились бы сегодня.

Юдзё (проститутки) становились настоящими знаменитостями и привлекали внимание богатейших людей. А ремеслом своим занимались не столько от безысходности и нищеты, сколько отрабатывая деньги, потраченные на наряды и обучение.

Интересно, что эротика на выставке практически отсутствует. Сексуальным у японцев считалось не обнаженное тело, а складки одежды, плавные повороты шеи и призывно приоткрытые губы. Даже порносцены выглядят по нашим понятиям довольно невинно.

Всего представлено более 150 гравюр, плюс кимоно, фотографии и другие артефакты эпохи.

Выставка открыта до 10 апреля.

Ян Шенкман

Декабрь 1941-го. Эрмитаж, зал Рембрандта. Тьма, пустые рамы, пол усыпан песком и битым стеклом. Два человека в чудовищных коконах ватников, муфт, одеял. Почти «люди в белых одеждах» — мученики Апокалипсиса, почти «пеленашки» (так называли в блокадном Ленинграде мертвецов, зашитых в простыни). Искусствовед Антонина Изергина — гранд-дама Эрмитажа, хлебнувшая к 35 годам сполна блаженного петербургского детства, бегства семьи из Куоккалы в Крым, возвращения, науки, флирта и арестов близких. С ней молодой художник Моисей Ваксер, «девственный Моисей», блестящий рисовальщик. Ему прочат большое будущее.

У обоих — цинготные пятна, вши, дистрофия, обморожения. Они любят друг друга.

Пьеса поэта и антрополога Полины Барсковой «Живые картины» — часть сборника ее прозы (Живые картины. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2014). Книга получила премию Андрея Белого (2015), была номинантом премии «НОС». Главное: пьеса Барсковой (как и лучшие новеллы сборника) выросла из ее десятилетней исследовательской работы над личными архивами блокадных лет. Сюжет абсолютно документален. Моисей Ваксер умер в феврале 1942-го.

Спектакль идет 1 час 20 минут. Режиссер — Виктор Алферов, в ролях — Рустам Ахмадеев и Евгения Дмитриева. Смотрительницу Анну Павловну (она — точно обезумевший в блокаде, но все же сохранивший себя домовой Эрмитажа) играют в очередь две прекрасные актрисы старшего поколения — Алла Покровская и Галина Морачева. Внутренние вопросы — те же, их же вряд ли кто-нибудь когда-нибудь разрешит: как можно было сдать город? Как можно было НЕ сдать город? Чем становился человек на грани блокадной смерти? Чем он держался в зимнем аду 1941–1942-го? Что могут Рембрандт, Сезанн, «Снежная королева» и разбитый в пыль стеклянный елочный снегирь — там и тогда? Даже если Рембрандт и Сезанн — в эвакуации, а «Снежную королеву» сожгла в буржуйке умирающая от дистрофии Анна Васильевна Ганзен, переводчица «русского Андерсена»… И верно ли, что любовь никогда не перестает?

По версии поэта и театра — верно. В «Живых картинах» — верно с подлинным.

Елена Дьякова, «Новая»

Новая версия «Книги джунглей» — ода новым технологиям. Джунгли взращены компьютерной графикой с немыслимой подробностью фотографического реализма (в Сети гуляют двойные портреты: реальных животных и изображенных в 3D с призывом найти различия). Знакомые с детства киплинговские герои — представители фауны виртуального мира.

Единственный «настоящий» в этом начиненном пикселями пространстве — «человеческий детеныш» Маугли. Лишь человек может завладеть огненным «красным цветком», противостоять тиранской кровожадности Шерхана, протянуть руку слабым, заручиться поддержкой верных друзей.

Сюжет этой мрачной, не лишенной юмора поэтической сказки следует не столько книге, сколько знаменитой мультэкранизации 1967 года. Известно, что Дисней, курируя свой последний в жизни проект, заявил сценаристу Ларри Клеммонсу: «Вот тебе книга Киплинга, очень прошу… не читать ее».

Создатель «Железного человека» Фавро с видимым удовольствием сшивает два мира — on и off — в одну завораживающую картинку. Плюс убаюкивающее мурлыканье Скарлетт Йохансон (Каа), бархатные рулады Билла Мюррея, очеловечившего хитреца, обжору и мошенника Балу (привет Винни-Пуху!), неожиданно царапающие ноты «самца» Багиры в исполнении Бена Кингсли…

А в главной роли — сама технология. Магия почти молекулярной детализации, когда реальная стихия: зной, водопады, капля дождя на голове лягушки, заросли джунглей, переливающиеся сотней соцветий глаза Каа — сотворена художниками.

Самое впечатляющее в фильме — последний титр: «Фильм полностью снят в центре Лос-Анджелеса».

Лариса Малюкова