«Человеку на главной улице города взяться неоткуда»
— Из происходящего с Москвой проглядывает ровно одна генеральная идея — московское правительство борется с автомобилями и достигло в этом существенных успехов. Всякий, кто бывает на московских улицах, скажет, что последние несколько лет, особенно в центре, стало заметно легче. Вопрос: какой ценой? Если мы пойдем к доктору и скажем, что у нас подагра на большом пальце ноги, и он нам излечит ее ампутацией ноги, будем ли мы хвалить такого доктора?
Впечатление, что в борьбе с автомобилями все остальное забыто и отброшено. В ближайшем будущем, наступающем уже этим летом, кроме всего прочего, с Тверской уберут троллейбус. Я не знаю, чем провинился троллейбус, но получится, что Тверская улица протяженностью 2,5 км будет иметь всего 3 транспортные точки: станции метро в начале, в середине и в конце. Еще можно будет приехать на такси или запарковаться бог весть где и прийти пешком. В общем, человеку на главной улице города взяться неоткуда.
Но главное — что человеку там будет нечего делать. Ну да, тротуары широкие, будут еще шире, велодорожек и скамеек еще больше.
А где маленькие магазинчики? Где маленькие забегаловки? Где то, вокруг чего ходит народ?
Я недавно читал в чьем-то блоге отчет о том, как некто за полтора часа гулянья по Тверской, нашел три точки, где можно купить бутылку воды.
Почему вокруг памятника Пушкину стоят какие-то киоски с детской площадки провинциального детсада?
Почему всюду плитка положена кое-как? Почему половина Красной площади покрашена в бело-желтую зебру? Почему всё всегда так неизбывно второсортно? Может быть, я перегибаю палку, потому что в другую сторону перегибают палку другие, но в том, что происходит с обликом центра Москвы, — очевидна тенденция деградации в захолустье. В странное захолустье, с наличием имперских зданий, потоком дорогущих автомобилей по пустой столице. Что будет дальше, как это будет выглядеть завтра, послезавтра?
«Мыслит ли руководство страны архитектурой?»
— Я не отношу себя к числу рассерженных горожан в том смысле, в каком говорят о рассерженных по поводу неправильных выборов. Но давно принадлежу к рассерженным тем, как мало развитие города, а равно и его разрушение, связано с мыслью страны о себе и с мыслью столицы о себе.
Вот при участии России освобождена Пальмира. Погиб наш офицер. Страна почувствовала ответственность за важнейшую территорию восточной части христианского мира. Страна повела себя имперским образом и на мгновение обрела то, что мне представляется ее идентичностью. Но каким образом имперская идентичность отражается в облике столицы страны? Мыслит ли вообще руководство страны архитектурой? То, что мы сейчас видим в городе, — не имеет никакого отношения даже к столичному статусу. И еще менее — к статусу города, являющегося столицей империи. В этом смысле действительно можно говорить о провинциальности.
Понимаю, что в любой современной аудитории люди делятся на тех, кому близок имперский дискурс, и тех, кому он не близок. Тех, кто по-разному видит события в Сирии или на Украине. Тем более сложно говорить о развитии столицы, которая так разделена в своем человеческом наполнении. Что такое Москва в этом контексте, мне совершенно непонятно. Так ли важно, будет ширина тротуара метр или четыре метра? Будет ли Покровка расширена по четной стороне или по нечетной? Не так ли должно быть в Торжке, в Ельце, в Калуге? Что в этом столичного? Так ли важно, с какой скоростью будут перекрашены, почищены городские фасады? Не то же ли самое должно происходить в Твери, в Рязани?
Есть ли вообще федеральная политика в отношении Москвы? В чем она выражается или должна выражаться?
Мой любимый пример связан с попыткой переноса парламента на мокрый луг, в спальный район.
Совершенно провинциальный, нестоличный жест. По-видимому, просто коммерческий размен с господином Гуцериевым, который мечтает получить старое здание парламента в Охотном Ряду. Возможно, под снос, хотя это памятник. Удалось сказать об этом публично, в том числе на центральных телеканалах. Но проект остановился не из-за критики, а из-за того, что траты на подобное строительство в нынешней ситуации представляются циничными. Парламент спускается с холма в лужу, а останавливается этот спуск, повторяю, только потому, что нет денег или неприлично их сейчас так тратить.
Казалось бы, столичный жест — проектирование парка в Зарядье по инициативе президента. Но тут же — и для президента, видимо, это было открытием на Совете по культуре в конце минувшего года — один из инвесторов этого парка получает на съедение (в порядке компенсации?) последние оставшиеся от Зарядья доходные дома (у метро «Китай-город») — там уже стоят силовые леса. Снос пока остановлен, вероятнее всего, благодаря тому, что координатор «Архнадзора» Константин Михайлов смог выступить на президентском совете. Никак иначе не удавалось донести простую мысль, что строительство этого, условно говоря, президентского парка имеет оборотную сторону — сопровождается новым вандализмом.
Не говорю уж о примерах уничтожения памятников теми, кто обладает федеральным ресурсом.
Ведомство Якунина уничтожило половину Кругового депо Николаевского вокзала, причем на заборе было написано: «Реставрация».
Или дом Болконского. Или дом на Садовнической улице (инвестор — группа ЛСР). Есть короткий список людей и организаций, которые равнее других. В этом ли состоит федеральная градостроительная политика?
Есть ли у нее общие принципы? По сторонам Красной площади четыре группы кранов: над 14‑м корпусом Кремля, над Средними торговыми рядами, над Зарядьем и над Софийской набережной. Можно ли обнародовать подпись, документы, на основании которых разрушается 14‑й корпус Кремля? Нельзя.
Будут ли восстановлены четыре корпуса Средних рядов для Музеев Кремля, снесенные распоряжением Фрадкова? Неизвестно. Как будет выглядеть парк «Зарядье» в деталях? Никто не знает.
Теперь несколько картинок на тему сугубо городской градостроительной политики. Это врисовки 18‑этажного здания, которое уже начинают строить, в панорамы с церковью Петра и Павла на Новой Басманной, автором эскиза которой считается царь Петр. Стройка в одном квартале от церкви — Рязанский переулок, 13. Что в этом имперского? Что в этом столичного? Есть ли здесь вообще какая-либо мысль государственная — или только частная? Конечно, только частная. Думаю, в Петербурге это был бы скандал масштаба «Охта-центра». Здесь протестная кампания пока только начинается. Насколько она будет звучной?
Могу добавить, что именно этот инвестор, когда Москва попыталась ограничить его аппетит, пошел в суд и убил там «Сносную комиссию». Да-да, «Сносная комиссия» ликвидирована по суду, по иску застройщика из Рязанского переулка (истец — ЗАО «Ведомство‑Капитал», входящее в группу компаний Coalko. — Ред.) После чего разные другие застройщики вышли на площадки без протоколов «Сносной комиссии» и даже вопреки тем решениям комиссии, которые приняты до суда.
По действующему закону, органы охраны памятников (а Рязанский переулок находится в объединенной охранной зоне памятников) лишены права согласовывать архитектурные решения вне территорий самих памятников. Архитектурные решения в зонах охраны никак не зависят от органов охраны. Инструментов нет.
Вот образовать историческое поселение «Старая Москва» в границах Камер-Коллежского Вала, где существовали бы жесточайшие регламенты, не позволяющие так строить, — это было бы столично.
В отсутствие такого статуса город действительно делается провинциальным.
Как я понимаю, руководство города не хотело бы делать Москву историческим поселением. Даже единый градостроительный регламент в пределах Бульварного Кольца, который был разрекламирован несколько лет назад, остался под сукном. Потому что он неудобен. В нескольких столкновениях экскаваторов с проектом этого регламента победили экскаваторы. Правительство Москвы решило, что лучше оставить регламент в проекте.
Идет штучная работа по земельным участкам, регламенты которых оказываются объектами лоббистской борьбы. Борьбы, в которой мы, например, представляем интересы «неопределенного круга лиц», а застройщики из Рязанского переулка — себя, конкретных, и свой ресурс.
Так что ширина тротуаров и замена видов общественного транспорта, на мой взгляд, уходят на второй план.
Из выступлений на заседании «Никитского клуба» 28 марта, посвященного теме «Новый московский стиль».
Подготовил отдел культуры «Новой»
