К концу второго часа очередной «Прямой линии» Путина на нее поступило 3 миллиона звонков. Другими словами, один из каждых сорока взрослых россиян хотел пообщаться с президентом — поблагодарить, поддержать, но скорее пожаловаться и попросить о помощи. Кажется, что вся страна понимает: никакого государства между гражданами и президентом не осталось. По крайней мере, такого государства, которое позволяет эффективно управлять огромной страной и ее регионами, решать проблемы людей, в которое встроена работающая обратная связь.
Фермеры жаловались на тяжелые условия выхода на рынки, бизнесмены уже традиционно — на кошмарящие проверки, актер Хабенский — на то, что к детям в реанимацию по-прежнему не пускают родных, а сценарист Авдотья Смирнова — на то, что в российских школах не рады детям-аутистам. Даже Ирина Яровая жаловалась на бюрократические проволочки при принятии законопроектов (виноваты лоббисты) и просила Путина повлиять на скорейшее принятие одного из них во втором и третьем чтении.
Бессильные граждане, живущие временщиками на своей земле, просили президента добиться выполнения законов — даже тех, которые уже были приняты.
Путин был сдержан. Никаких широких жестов накануне парламентских выборов: вот, мол, мой указ, он решит вашу проблему. Управляемым оказалось только следствие — против директора рыбокомбината на Шикотане, на которого пожаловались во время «Прямой линии» за невыплаты зарплаты, тут же, в прямом эфире, завели уголовное дело. Об этом, перебив автора очередного вопроса, объявил сияющий ведущий.
Некоторые вопросы, особенно связанные с импортозамещением, звучали как классическая «нативная реклама» — это когда рекламное сообщение упаковано в привычную для медиа форму. В нашем случае — в форму вопроса президенту. Запомнившимся всем пионером тут был «Вятский квас» — и вот сейчас животноводы и производители обуви получают свою минуту прямой славы.
Граждан беспокоит дорожающая еда, и президент удивляет граждан. Мы сознательно пошли на повышение цен на продовольствие, чтобы поддержать отечественных сельхозпроизводителей, — поясняет он. Послание в этом такое: волноваться не нужно, все под контролем, хотя придется немного потерпеть ради высших целей. И тут же появляются фермеры и просят не отменять продовольственные «антисанкции» — когда импорт под запретом, крестьянин в России, дескать, только-только начал вставать на ноги. Путин отвечает, что в ближайшем будущем крестьянству тужить на придется — «наши западные партнеры» санкции снимать не торопятся, а следовательно, и наш рынок будет от их продовольствия закрыт. Другое дело, задумался президент, если ситуация изменится — в ответ на снятие санкций против российских структур мы как члены ВТО вынуждены будем ответить симметрично.
Как в хорошем шоу, чтобы зрители и участники не заскучали, ведущие постоянно тасуют форматы и темы. Это народная, а не экспертная линия, системность в изложении тут не обязательна и даже избыточна, важно, чтобы были эмоциональные качели. Хорошая история, плохая история, экономика, политика, вопросы дипломатии — президент охотно говорит обо всем, то выступая в роли премьер-министра, то надевая мундир министра иностранных дел, и так по кругу: ограничений нет.
За первые часы работы «Прямой линии» Путин ни разу не упомянул Дмитрия Медведева. Дух последнего незримо витал над собравшимися, то когда речь шла об электоральных перспективах «Единой России», то в связи с очередными успехами в работе правительства. Дух витал, но оставался анонимным. Алексея Кудрина иногда называют теневым премьером, но Медведев может носить этот титул с большим основанием. Президент показал, что может прекрасно обходиться без бывшего партнера по тандему, хотя и претензий к работе последнего нет. При этом президент называет фамилии любых бывших премьеров страны: Касьянова, Зубкова, свою собственную…
Важный вопрос задал Сергей Доренко. В контексте новейших телеразоблачений Навального и других оппонентов власти он спросил о том, есть ли какие-то правила, когда борешься с оппозицией, или тут все средства хороши. Путин заявил, что он знает: вопрос касается Кадырова. И высказался в том духе, что того тоже надо понять: когда-то Кадыров воевал с нами в лесу… Но при этом Путин и «установил берега»: «Надеюсь, руководитель Чечни будет осознавать степень своей ответственности».
Если смотреть «Прямую линию» в течение нескольких часов, невольно чувствуешь магию происходящего. За столом сидит сверхкомпетентный человек, у которого есть, пускай и неполные, но все же ответы на все вопросы — от ситуации с ЖКХ на Украине до того, что у нас сейчас происходит с аппаратами для искусственной вентиляции легких. Для простого зрителя «Прямая линия» формирует ясное послание: наш президент, даже если он неидеален, все же незаменим. Параллельно с этим народным планом разворачивается серия маленьких трагедий: эксперты и политики борются за возможность засветиться в главном шоу страны как за бюрократический ресурс. «Прямая линия», на которой уже второй сезон подряд дозволено относительно свободно обсуждать острые вопросы, остается последним работающим государственным институтом в стране.
