Экономика становится главным фактором внутренней политики. Настоящей политики, которая отвечает на вопросы: кто у нас президент, почему именно он и как долго он им будет. А вопросы эти, хоть у нас так и не принято думать, задает народ. В отличие от продвинутых демократий, у нас нет политических институтов, которые могли бы обеспечить обратную связь чаще чем раз в 4–6 лет. Но народ-то есть. И вопросы у него есть тоже.
Накануне прямой линии с Владимиром Путиным вышло исследование «Левада-центра». Социологи выяснили у граждан, какие вопросы они бы задали президенту, подвернись такая возможность. Опрос был открытым, то есть людям не предлагались варианты правильных ответов. И вот что вышло: повестка, с которой ассоциируется в последние годы Владимир Путин и где его позиции на внутреннем рынке крепки: Крым, Донбасс, Сирия, внешняя политика и борьба с терроризмом — волнует от 1 до 4% опрошенных. Зато пять тематических групп, показавших двузначный результат, объединены социально-экономической проблематикой. В том числе и тема борьбы с коррупцией: воровство чиновников, Сердюков и Васильева, «деньги Газпрома — каждому россиянину», «произвол олигархов» — в этом наборе чувствуется реакция на социальную несправедливость, а вовсе не само по себе неприятие мздоимства. Больше всего граждане хотели бы знать, что происходит и будет происходить с зарплатами и ценами, безработицей и курсом рубля, почему бензин и лекарства так дороги, когда кончится кризис и начнется подъем экономики.
Народ, видимо, не в курсе, что за экономику у нас отвечает не президент, а правительство и его председатель. Между тем за четыре года, прошедших в публичном пространстве под знаком борьбы (последовательно) с пятой колонной, киевской хунтой и международным терроризмом, в этой самой экономике не было сделано ровным счетом ничего. По этому поводу есть консенсус не только среди независимых экспертов и сохранившихся оппозиционных политиков, но и среди большей части действующей элиты. Правительство превратилось в орган, который блокирует не только структурные реформы, но и текущую работу. Многие решения, которые раньше принимались ключевыми министерствами, теперь отнесены на уровень правительства и его председателя, где они могут мариноваться, пока не кончится срок годности. Недовольство существующим положением дел периодически прорывается в публичную плоскость. На днях, к примеру, жесткое заявление сделала председатель ЦБ Эльвира Набиуллина. Обычно главы центробанков во всем мире говорят на специальном языке, который полностью недоступен для понимания простыми гражданами, а экспертам позволяет давать крайне широкие трактовки сказанному. Но вот тут, по-моему, все предельно ясно.
«Существуют две стороны одного правила. Какие бы цены на нефть ни были, хоть опять $100, мы не сможем расти выше 1,5–2%, если не будем делать структурных реформ, улучшать инвестиционный климат», — заявила Набиуллина.
Пока же правительство не то что не замышляет реформ, но и постепенно теряет контроль даже над текущим бюджетным процессом, потому что не может состыковать его с политическим. Так, поправки в бюджет на 2016 год едва ли будут приняты до осени. Если проводить их через действующую Думу в период предвыборной кампании, то Минфину придется бороться не только с отраслевыми лоббистами, но и с популистами, в том числе из правящей партии. Так что новой Думе, состав которой изрядно обновится, придется не только править бюджет, по которому уже живет страна, но и в ту же сессию принимать перспективный документ.
А тут нет никакой ясности с главным вопросом: будет ли этот бюджет трехлетним, или снова придется обойтись горизонтом планирования в один год. Формально поводов к тому нет: ситуация в экономике стабилизировалась. Да, в новой реальности, с дешевой нефтью и слабым рублем. Но признавать это обстоятельство правительство как-то стесняется, ведь ровно посередине трехлетнего цикла притаился 2018 год, когда электорату точно понадобятся пряники, а где взять на них деньги, решительно непонятно.
Поэтому правительство продолжает следовать устойчивым трендам, а они в главном таковы: общеэкономическая стагнация, падение реальных доходов населения, расширение бедности. Это серьезные долгосрочные вызовы, которые уже становятся центром реального общественного внимания без поправки на телевизионную повестку. И президенту придется давать на них реальные ответы.
