В октябре 2014 года в Пензенском отделении ФМС случился довольно заурядный случай. В момент получения загранпаспорта был задержан уроженец Узбекистана Санжар Чайсупов. Паспорт оперативники порвали («в ближайшее время он тебе не понадобится»), а задержанного в наручниках доставили в отделение полиции Октябрьского района Пензы. Чайсупову объявили, что он находится в федеральном розыске как лицо, скрывающееся от органов дознания, и что год назад был осужден условно Никулинским районным судом Москвы за кражу.
Все в этой истории типично — за исключением развязки (обусловленной, конечно, личностью задержанного).
Санжар Чайсупов вырос в Узбекистане в семье военного, в 2005-м приехал в Россию, в 2009-м получил здесь гражданство. Сначала по рекомендации родственников устроился поваром в санаторий ФСБ, потом стал переводчиком для выходцев из стран ближнего зарубежья в госнаркоконтроле — Санжар рос в многонациональной среде, все окрестные языки знал.
До ареста в ФМС работал в строительном бизнесе и параллельно получал высшее инженерное образование. Теперь, правда, уже полтора года нигде не работает: «со статьей», говорит, в приличные места не берут. За это время он потратил на адвокатов все свои сбережения и отказался от их услуг, когда пришлось сдать в ломбард украшения жены. Ни адвокаты, ни знакомства в силовой среде не помогли ему выбраться из чужого уголовного дела, наоборот, порекомендовали «не тягаться с прокуратурой». Поэтому Чайсупов решил отбиваться сам.
Подробностей уголовного дела ему при задержании не сообщили, и первые сто тысяч рублей он заплатил адвокату за информацию о том, кем, когда и почему осужден.
«Вам нет необходимости обращаться ко мне, у вас уже есть защитник», — сообщил адвокат и дал номер телефона бывшего защитника Чайсупова из досье по уголовному делу. На встрече адвокат подзащитного не признал. Выслушал, посмотрел в паспорт и спросил: «А кого мы в таком случае осудили?»
Этот же вопрос они задали судье Никулинского районного суда Алексею Бобкову на личном приеме. Судья Бобков осужденного тоже видел впервые, хотя год назад лично зачитал гражданину Чайсупову текст приговора, и теперь вслух читал его снова: «…имея умысел на хищение чужого имущества, действуя из корыстных побуждений, с целью незаконного обогащения, 1 июля 2013 года в 18 часов 48 минут, находясь в ресторане «Березка», путем свободного доступа через незапертую дверь (Чайсупов С.Ш.) проник в кабинет менеджера, где из сумки тайно похитил денежные средства в размере 10 тысяч рублей».
В материалах дела Чайсупов отыскал копию своего паспорта и узнал в человеке на фотографии знакомого земляка Кахрамона Каландарова. У него он однажды оставался в доме на ночь.
Судья Бобков отправил осужденного в пензенскую ФМС за «справкой о том, что вы — это вы». В ФМС о таких справках не слышали, однако все же дали бумагу о том, что Чайсупов, уроженец г. Термеза Сурхандарьинской обл. Узбекистана, «документирован паспортом гражданина Российской Федерации». Здравый смысл подсказывал Чайсупову, что теперь эта странная история должна закончиться: сейчас он покажет судье Бобкову справку о том, что он это он, и тот отменит приговор.
Но выбраться из уголовного дела оказалось гораздо сложнее, чем в него попасть.
По заявлению осужденного Никулинская межрайонная прокуратура в декабре 2014 года начала расследование и в течение года изучала подлинность «вновь открывшегося обстоятельства» в лице Чайсупова: провела криминалистическую экспертизу паспорта, почерковедческую экспертизу материалов дела, очные ставки осужденного с потерпевшей и следователями, расследовавшими в 2013 году кражу в ресторане «Березка» (все трое показали, что «данного гражданина никогда не видели»). Семь раз разные следователи УВД Раменки вызывали «вновь открывшееся обстоятельство» для снятия отпечатков пальцев.
Все это время настоящий преступник оставался на свободе. Так что Санжар Чайсупов параллельно вел собственное расследование, собирая информацию о человеке с фотографии в его паспорте.
Поиски осложнялись тем, что гражданин с российским паспортом на имя Кахрамона Каландарова в базах значился умершим. Однако Чайсупов выяснил, что перед тем, как умереть, Каландаров оформил на свое имя банковский кредит на 3 млн рублей. С помощью своих знакомых наркоконтролеров Чайсупов выяснил также, как тот оформил себе фиктивный паспорт, — но эти сведения можно оставить себе на память, полиции они неинтересны.
В первый раз Чайсупов поймал двойника в ноябре 2014 года, в Пензе, где они оба прежде жили. Доставил его в полицейский участок и помчался в Москву, в Никулинскую прокуратуру за санкцией на арест.
Зампрокурора Никита Ефремов, однако, инициативы не оценил, Каландарова велел отпустить, а Чайсупову пригрозил арестом за насильственное удержание лица. «Потом мы с ребятами поймали его в октябре 2015-го в аэропорту Домодедово, когда он сбегал в Узбекистан, — рассказывает Чайсупов. — Я опять пришел в прокуратуру — заберите, говорю им, у Каландарова мой паспорт, он пытается новый кредит на мое имя взять. Нет, отвечают, когда будет постановление суда, тогда и будем забирать».
Но никакой информации о результатах расследования из Никулинской районной прокуратуры по-прежнему не было. «Материалы дела ходили туда-сюда между Никулинской прокуратурой и прокуратурой Москвы, я тоже ходил между ними и спрашивал, где мое дело», — за время расследования Санжар Чайсупов привык к фразе «мое дело», освоил процессуальные механизмы. «Целый год они собирают документы, чтобы доказать, что я — это я, и я не виноват. Не смешно, это не смешно, — обижается Чайсупов. — У меня пятеро детей, мне работать надо».
В сентябре, по-прежнему не имея информации от прокуратуры, Чайсупов пришел в ФСБ, чтобы предупредить о существовании человека с паспортом на чужое имя.
«А что если он теракт устроит, меня опять посадят?» — спрашивает Чайсупов. «Напишите заявление в полицию, они проведут проверку», — отвечают ему. «Но они и так обо мне знают!» — «Им нужен повод, чтобы начать проверку».
«А это повод недостаточный? — Чайсупов трясет папкой с документами. — У меня тут тридцать писем из прокуратуры и полиции, копия узбекского паспорта Каландарова с его пропиской и номер телефона».
В январе 2016 года Чайсупову неожиданно позвонили из Мосгорсуда. В кассационном представлении прокуратура Москвы кратко указала суду на результаты расследования, длившегося больше года: «установлено, что под анкетными данными С.Ш. Чайсупова осуждено иное лицо».
И вот мы с Чайсуповым ожидаем в холле Мосгорсуда рассмотрения дела. За два часа президиум Мосгорсуда разобрал семнадцать уголовных дел, потратив на каждое около семи минут. Дела в кассационной инстанции президиум рассматривал в «особом порядке»: стороны заходили в зал судебного заседания минут на пять, потом возвращались в холл, где судебный пристав оглашал им решение суда. Информацию пристав получал по внутреннему телефону и просто пересказывал ее сторонам.
Чайсупов в очереди был шестнадцатым, и вот, наконец, его пригласили в зал.
— Как же так вышло? — спрашивает его председатель Мосгорсуда Ольга Егорова, возглавляющая президиум.
— Правоохранительные органы у вас так работают, — бурчит Чайсупов.
— Не без этого, — соглашается Егорова и вдруг сердится: — Друзей выбирайте правильно, это первое. А работа следственных органов — это другой вопрос. По вашей вине так произошло.
Чайсупов спорит, протягивает судьям копии паспортов, своего и Каландарова, показывает, как грубо сделана подделка: фото вклеено поверх прежнего, подпись не в том месте, название района Узбекистана написано с ошибкой. Рассказывает, что два раза сам ловил Каландарова. Судья Егорова поворачивается к прокурору Ведерникову: «То есть он привел к вам человека, а вы ничего не сделали?» Прокурор: «Я не в курсе».
Судья Егорова оглашает решение, не взглянув на коллег по президиуму: «Отменено. Направлено на новое рассмотрение. Прокурор приносит свои извинения. Я тоже. Да, прокурор?»
В коридоре удивленный пристав шепотом спрашивает Чайсупова: «Вам решение сразу сообщили? А, ну все тогда».
Из Мосгорсуда материалы вернулись в Никулинский суд. По итогам судебного заседания 1 марта, на котором Чайсупов был в роли обвиняемого, суд вернул дело в Никулинскую прокуратуру «для устранения препятствий к рассмотрению судом». Та — следствию. Следствие же направило в прокуратуру «Постановление об уточнении анкетных данных», где просит заменить Чайсупова на Каландарова, вот и все.
Санжар Чайсупов даже реабилитированным себя считать не может, потому что реабилитация положена тем, кто был осужден. А он вроде как и не был.
Юлия Счастливцева, специально для «Новой газеты»
