У Тани трое детей, один болен ДЦП, трое бывших мужей, один мертв, стиральная машина и отличный утюг. Домашняя прачечная — кому-то такая бизнес-идея покажется скучной, но Тане нравится. И всё вроде бы так, «на бодрячке», а жизнь-то получается трудная, руки в ожогах от утюга, а болезнь сына вдруг осложняется приступами эпилепсии.
Мне не кажется обидным выражение «бедные люди», мне оно кажется хорошим и добрым — бедный мальчик, бедная девочка, бедные люди, их вообще не нужно специально искать, просто выйди на улицу. Через дорогу от меня солдатская баня, архитектурный, между прочим, памятник, а потом — дома речников. Выстроили в середине прошлого века и заселили действительно работниками речпорта и всякими капитанами недальнего плавания по Волге. Только Таня — никакой не речник, она тут случайно поселилась, когда вдруг получила отличную «трешку» в наследство от отца, которого живым видела ровно три раза в жизни.
Танин отец был, как все говорили, красавец, носил стильную стрижку и решительный подбородок, а Танину мать он оставил через две недели после рождения Тани, просто и честно сказав, что он не приспособлен для этого — пеленки, детский ор, растрескавшиеся соски и сбитая на день ночь. Танина мама ему ответила в тон, что тоже подустала и не прочь бы прошвырнуться по подругам, она всерьез не верила, что можно собрать вещи и уйти от дочери 14 дней от роду, но, оказалось, можно.
А потом вдруг Таня в свои двадцать лет получила квартиру, ее друзья говорили «хату», они полюбили тут весело тусовать с видом на набережную и белые теплоходы на реке. «Смотри, как плывут!» — кричал кто-нибудь, свесивши ноги с высокого окна второго этажа, а Таня с долей усталости отвечала: «Идут, господи, идут! Плавает только говно». Таня уже была беременна первым младенцем, и готовилась выйти замуж, и даже состоялось знакомство с семьей мальчика, но потом те родители передумали и отправили сына в Киев к бабушке, потому что это же откровенная провокация — их 18-летний малыш пал жертвой игры опытной бабы 20 с лишним лет.
Тане потом долго еще было стыдно, что не пошла даже на похороны отца, а ведь должна была, должна была надеть все черное и познакомиться с вдовой, она немного отслеживала отцову жизнь, потому что он был публичной персоной, политиком из местных, депутатом и всем таким. Из агитационных материалов Таня и узнала, что у него за жизнь родилось еще четверо детей, тоже остались сироты. Но деньги, конечно, были и есть, а почему квартиру вдруг Тане — а просто потому, что в семье кипел скандал на отвлеченные темы, а отец вдруг возьми да и замути поганку с завещанием, чтобы все его зауважали и стали любить с новыми силами.
Однако в процессе мгновенно умер, и Таня подсчитывала, сколько же ему на момент смерти было лет. Легко нашла ответ в некрологе (сорок четыре), все местные газеты поместили некролог, а как же — депутат, видный политический деятель, лидер региональных отделений каких-то партий. И так далее, и так далее, а почему партий во множественном числе — Тане кажется, сначала он возглавлял одну партию, чуть позже — другую, а еще позже — третью.
«Или нет, — поправляет себя Таня, — или я все путаю, или я ничего не знаю, как я не знала, допустим, что он лежит в больнице с инфарктом, и вот сразу же случился второй инфаркт и ничего не смогли сделать».
Мы с Таней познакомились на митинге жильцов бывшего дома речников, когда вместо супермаркета там решили устроить ресторан, а жильцы как-то сразу всполошились и обозначили протест. «Какого еще черта, — говорили жильцы нервно, — у нас тут будет ресторан! Чтобы вот все эти проститутки и их клиенты гурьбой!»
Жильцы бодро протестовали, а Таня стояла поодаль, я обратила внимание, что около нее припаркованы две коляски: одна детская, другая — инвалидная. Она сильно выделялась на фоне примерно одинаково одетой возбужденной толпы — худая, хлопчатобумажные колготки, я такие последний раз видела на человеке в 1986 году, вязаная кофта с чужого плеча, странная юбка не по росту. Ребенок в инвалидной коляске был скручен судорогой (ДЦП). Ребенок в коляске обыкновенной молча сидел, грустно смотрел огромными своими глазами, дети так умеют. Два мальчика, значит, братья. Юра и неожиданно Герман — а в честь космонавтов Гагарина и Титова, Таня уважает космическую тему, она бы купила себе участок на Луне, радовалась бы, да только какой, к чертям, участок на Луне, когда дома вчерашний батон и суп из картофеля, пшена и лука. «Полевой супчик», — говорит Таня.
Позже выяснилось, что еще у Тани есть дочка, старшая, ей сейчас пятнадцать, хорошая девочка, поступила в колледж кулинарного искусства, это Таня настояла — повар всегда сыт. Странно, что в пузатой Самаре с ее нефтяными вышками, газовыми трубами и просто богатыми людьми без счету есть люди, которые по-настоящему голодают. Таня получает пенсию по инвалидности сына (14 300 рублей в 2016 году), Таня работает (не покладая буквально рук), но почти все тратится на лечение и реабилитацию мальчика. Недавно вот ездили в Тольятти, в специальную клинику, там принимают бесплатно, но сама поездка с больным ребенком (плюс коляска) требует найма грузового такси, а это шесть тысяч, да и то, если договоришься нормально.
Аэрокомбинезон, костюм «Адели», войта-терапия, рефлексотерапия, звукотерапия, бальнеотерапия, медикаменты и лечебная физкультура. Лечебной физкультурой ребенку, больному ДЦП, нужно заниматься ежедневно, постепенно отвоевывая у болезни все новые и новые движения. Массаж, массаж. Детский массажист — несколько раз в неделю, дорогое удовольствие. Только бы поставить на ноги! Только бы сделать шаг! Только бы наладить речь!
Таня настоящий герой. Я говорю ей: ты мать-героиня! «Нет, — говорит Таня, — я — трижды мать-одиночка». Двое отцов детей физически существуют, один даже платит алименты (около 6 тысяч). Второй тоже должен и обязан, но судебным приставам пока не удается его отыскать.
Пробовала оставлять Юру с няней — не справляются няни, финансово доступные. Эпи-приступы почти каждый день, по несколько раз. Могут начаться во сне, проходить без потери сознания, а иногда и с потерей. Тогда требуется грамотная оперативная помощь, Таня всему научилась, а няньки не задерживались.
Таня придумала шить на дому. Умеет сама построить выкройку. Машинка у нее старинная, финская, называется — «Тиккакоски», в переводе — дятел. Шов ровный, не придерешься. Может стирать и гладить. Она не стесняется, ходить по соседям, предлагает услуги. Другая категория клиентов — студенты в общежитии, туристы летом, арендаторы квартир без бытовой техники, одинокие мужчины.
Многие соглашаются охотно — Таня аккуратная, берет в желтых пакетах от супермаркета «Магнит» грязное белье, а возвращает свежайшими аккуратными стопочками. Стирка килограмма сухого белья стоит 50 рублей, глажка — 200.
Конечно, сначала пришлось войти в большой расход, приобретя хорошую стиральную машину — тут важны нюансы, чтобы вместительный бак, не менее 7 кг, чтобы режим энергосбережения и другие опции. Добрый утюг важен, правильная гладильная доска. Вопросы ценообразования Таню волновали, но сориентировалась по ценам конкурентов, продает свой труд чуть дешевле, демпингует. Повезло, что квартиру опоясывает огромный балкон, там хорошо сушить, а то пришлось бы целую комнату под это дело отдавать. В планах приобрести сушилку, для оптимизации труда.
Есть клиенты, что сами привозят белье, есть такие (соседи, как правило), которым Таня организует полный спектр услуг — и забирает, и стирает, и гладит, и возвращает к порогу. Если клиент проблемный, составляют лист приемки-сдачи.
Себя она рекламирует просто: пишет от руки объявления, развешивает в холлах институтов, на подъездах соседних домов. Плотно сотрудничает с гостиницей на площади Революции, а также отыскала нескольких хозяев наемных квартир, нуждающихся в услугах прачки. Сейчас много помогает дочка, отлично гладит, самое сложное — выгладить мужскую сорочку.
Таня возносит хвалу определенной марке подкрахмаливателя (недорого и приличный), мы стоим на улице. Через дорогу — Волга, началась навигация, и плывет белый пароход. «Идет, — строго поправляет Таня, — плавает только говно».
P.S.Фотографироваться Таня отказалась наотрез.
