Обычно, когда говорят о художниках «Мира искусства», Николая Лансере упоминают через запятую, после Александра Бенуа, Леона Бакста и Константина Сомова. И дело здесь, кажется, не в степени талантливости участников одного из главных художественных объединений в истории русской культуры, но в особом изгибе судьбы, влияющем на то, что одни модернисты до сих пор не выходят из моды, а другие словно бы задвинуты в тень. Случайно так вышло или нет, но имена из «Мира искусства», постоянно находящиеся на слуху, как те же Бакст, Бенуа и Сомов, вовремя уехали из России и благополучно умерли во Франции. Они не только сохранили себя, а также свое искусство, но и попали в адекватную культурную среду, приумножившую их прижизненную славу и интегрировавшую их наследие в международный контекст.
Николаю Лансере и его старшему брату Евгению не повезло. Занятые делами, они остались на родине. Пойдя по архитектурной линии, долгое время Николай Лансере преуспевал, разрабатывая сложные архитектурные проекты, сначала частные, затем общественные. Первый зал камерной выставки Николая Лансере в МуАре как раз и основан на графике роскошных архитектурных проектов дореволюционной и советской поры, повешенных встык. С одной стороны — особняки, настаивающие на модерне, элементы городского декора и украшательства, посвященные 300‑летию дома Романовых (изящные уличные фонари, праздничные обелиски, памятник С.С. Боткину на его могиле на Тихвинском кладбище), с другой — поселок для рабочих и медицинский институт, спроектированные с утопическим сталинским размахом.
В первый раз Николая Лансере арестовали в 1920‑м, затем в 1931‑м, и уже через год осудили как французского шпиона, приговорив к расстрелу. Казнь, впрочем, заменили десятью годами лагерей, выпустив художника досрочно в 1935‑м. Все четыре года вынужденной несвободы Лансере проработал в Особом конструкторском бюро‑12, находящемся во внутренней тюрьме ОГПУ. Именно там (а вместе с ним осудили и дочь, Наталью Николаевну, которую тоже выпустили досрочно, но она устроилась в Бюро‑12 вольнонаемной чертежницей, чтобы видеть отца и передавать его письма и рисунки на волю) Лансере занимался важными правительственными заданиями. Например, участвовал в проектировании знаменитого Большого дома ОГПУ на Литейном проспекте. Реконструировал Конногвардейский манеж, перестраиваемый под гараж ГПУ. Занимался внутренней отделкой интерьеров правительственных дач ГПУ на Каменном острове. Строил дом отдыха для работников внутренних органов в Хосте и жилые дома для них же на Пироговской набережной в Москве, а также на углу улицы Воинова и проспекта Чернышевского в Ленинграде.
Пейзажи Хосты висят в следующем зале. Южные, но не пряные. Не радостные. Как и многочисленные пейзажи, которые Николай Лансере сделал до ареста. Вот грозовые тучи в кремле Ростова Великого, подписанные 1931 годом. Значит, художник успел их сделать до своей посадки. А вот избы в Затуленье, где семья Лансере имела свой дом, — грибы и ягоды, собранные в лесу, тоскливые холмы и долины, словно бы переживающие участь художника, которого вновь арестовали в 1939‑м. Увезли в Котлас Архангельской области, приговорив к пяти годам лагерей. Снова за шпионаж. В 1940‑м Николая Лансере этапировали в Воркуту, оттуда, через год, увезли в Саратов, где на пересылке он и умер в тюремной больнице.
Самое пронзительное на этой выставке — тетради художника (кропотливо запечатленная одиночная камера, зафиксированная с разных точек зрения, тюремная одежда, какие-то списки, сделанные неразборчиво, выцветшие стихи, записанные по памяти) и письма родным, вывешенные в отдельных прозрачных витринах. С вкраплениями многоцветных рисунков — пейзажей, портретов, интерьеров, в которые, очевидно же, Николай Лансере погружался как во вторую реальность. Писал их, судя по всему, неторопливо и предельно дотошно — совсем как в лучшие годы «Мира искусства».
Самые поздние работы Николая Лансере датированы 1937 годом. После второго ареста рисовать, по всей видимости, возможности уже не было. Передавать на волю рукописи — тоже. Тетради и письма на выставку привезли из фондов петербургского научно-информационного центра «Мемориал». Символично, что в первом зале, где сосредоточены архитектурные проекты, висят копии. Во втором зале, с акварелями и «личными вещами», разместили оригиналы. Музейный релиз настаивает на том, что такая подробная выставка, посвященная творчеству и жизни Николая Лансере, проводится в Москве впервые.
Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ, The Art Newspaper Russia, — для «Новой газеты»
