Видимо, человеческая слабость способна проявить всю свою естественную мудрость и красоту только среди сильных людей. Лиза Лисова пришла совсем беззащитной в настоящий мир боли. Вся была переломана — это началось еще в утробе матери. Лечения нет. Дольше пяти лет не протянет. Вызвали психологов матери и отцу, чтобы обсудить, возьмут ли они такого ребенка.

У Надежды и Ивана Лисовых не было даже тени испуга или сомнения. Наша кровь, наша девочка, наша любовь, наша слабость. Сколько сил дала ребенку эта слабость! Лиза уже закончила два класса, сама настаивала на том, чтобы хоть и в коляске, но обязательно в школу. Катается на велосипеде. Ломается, и снова старается встать на ноги, проходит курсы лечения, которые оплачивает Русфонд. Велит матери не крутиться вокруг нее, а устраиваться на работу. С младшими близнецами — братом и сестрой — ведет себя как старшая в семье, заботится, учит их жизни. С родителями Лизы на кухне их квартиры в поселке Резвань под Калугой мы пьем чай, и они жалуются, что, мол, Лиза собралась теперь ехать в детский лагерь, одна, без материнской помощи. Любовь к жизни. Любовь друг к другу. Любовь. Что она за сила — об этом говорим мы с Иваном и Надеждой Лисовыми.

Иван Лисов: «Родители наши с женой — старообрядцы из Кишинева. Родом из одного села, хорошие знакомые. Решили нас познакомить. Мы не знали друг друга, я шесть лет работал в Якутии, вернулся домой. Мне уже возраст подходил, 28 лет мне было. Ну я психанул, говорю — ладно, знакомьте. Познакомились, пообщались. Я смотрю, думаю — ну ничего вроде, все не так страшно. Ну вот и поженились, десять лет в этом году, как вместе.

Мы не то чтобы такие дремучие старообрядцы, мы вполне современные, цивилизованные. Конечно, ругают нас родители за то, что я без бороды хожу, а она без платка. Ну а что делать, жизнь есть жизнь. Четыре года назад переехали из Кишинева сюда, в Калугу. Благодаря Лизе. Стали ездить с ней лечиться в Москву и задумались, что надо жить ближе к клинике, но так, чтобы было потише, без этой суеты мегаполиса. Я водитель-дальнобойщик, а тут в поселке Резвань живет семья, занимается грузоперевозками. В газете нашел их объявление, приехал, помогли мне снять квартиру. Ну и постепенно перебрались. Четыре года прошло, взяли в ипотеку квартиру вот в этом доме, на первом этаже. Все отказывались от нее — это бывший опорный пункт полиции. Зато пандус тут есть, отдельный вход, широкие дверные проемы, для инвалидной коляски в самый раз. Шкаф мы сделали в бывшей камере. Так что я детям говорю в шутку — будете хулиганить, посажу вас в шкаф».

Надежда Лисова: «Болезнь обнаружилась после родов сразу, во время беременности не говорили мне ничего. А родила я, врачи посмотрели и поставили конкретный диагноз — «несовершенный остеогенез». Диагноз мы узнали, а как лечить — никто нам не сказал. Дня три она вообще не шевелилась. Она просто плакала, спала только от димедрола. Я была еще в больнице, а родители ее уже покрестили. Потому что врачи сразу напугали по-страшному, сказали — только пять лет проживет.

А я когда ее увидела, сказала: нормальный ребенок. Говорю: ручки есть, ножки есть, все здорово, что еще надо? Вызвали нам с мужем психолога. Мы говорим: да мы не собираемся ее оставлять, нам только помощь нужна, совет — как быть со стороны медицины? А как себя вести, лечения нет. Объяснили простым языком: она ломается, нужен нежный уход. Ну так и стали жить, набираться опыта. Одежду я покупала, чтобы не через голову надевать, год мы Лизу носили на подушечке, ей так было спокойнее.

Но мы всегда относились к этому так, что она — обычный человек. Даже к переломам стали относиться спокойнее. Просто знаем теперь систему, с чего начать, к кому обратиться. По ее реакции научились определять, насколько все серьезно, стоит ли ехать делать рентген. Может быть, просто вывих или трещинка. И она сама всегда относилась к себе как к обычному человеку. Пять лет нам врачи отмерили срок, не больше. Но тут смотрят — она начала двигаться, ерзать, в год сама села, в два года начала ходить на попе. Она хотела жить. Ножки были кривые, никто не думал, что она на них вообще встанет. А она встала. И врачи сказали — да, ей надо заниматься, она хочет жить, ей это надо.

В школу она рвалась. Это была ее цель прямой наводкой. Ну и я этого хотела — что мне дома сидеть? И мы пошли в школу. Она на занятиях, я в коридоре сижу, книжки читаю. Она на коляске сама там все делает, единственное что — в туалет. Тут моя помощь ей нужна. А так она сама. Подруги у нее. Мечта. Все время хотела велосипед. Близнецы катаются, и ей надо. Мы говорим: Лиза, ну как? Ты ж не сможешь. А потом решили: отвезем в магазин, посадим ее на трехколесный велосипед, посмотрим, что получится. И получилось! Купили велосипед, она стала так кататься, так освоилась, что вот руку сломала.

Обидно. Но она знает, что это не отнимает у нее ощущения, что она — нормальный человек. Она знает, что она болеет, что не может ходить, как все, но это не делает ее изгоем. Она рисует, ее рисунки постоянно разбирают, занимается на фортепьяно, по скайпу занимается с педагогом танцами для колясочников. Приходится даже ее останавливать, чтобы было хоть время на учебу. И я радуюсь ее самостоятельности. Вот организуют тут лагерь для хрустальных детей, и она хочет туда ехать на десять дней одна, без меня. Мне, с одной стороны, это непривычно, а с другой — я понимаю: пусть научится думать сама, проявит саму себя. Только тогда эта жизнь будет полностью принадлежать ей по праву».

Иван Лисов: «Многие попадают в сложные ситуации, беда бывает и хуже нашей. Что тут можно сказать: не надо отчаиваться. Наверное, это тяжелое испытание. Но по сути дела, оно простое — оно в желании жить. Если оно есть — жизнь себя проявит самым невероятным и чудесным способом. Не отчаивайтесь. Живите».

НУЖНА ПОМОЩЬ!

Кира Платонова, 4 года, детский церебральный паралич, требуется лечение. Цена лечения199 620 руб. Собрали 1651 руб. Не хватает 197 969 руб.

http://www.rusfond.ru/donation/cloudpayments/65/11447

Летом 2011 года мы поехали к моим родителям в Уфу и попали в ДТП. Я была беременна, 36 недель. Произошел разрыв матки. В сельском роддоме провели экстренную операцию, сделали кесарево сечение. За жизнь дочки врачи боролись всю ночь, потом вышли и сказали, что спасти не удалось. А через 20 минут она закричала. Это было чудо! Киру подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, связались с врачами Республиканской детской клинической больницы (Уфа), чтобы ее перевезти. Но доставили дочь туда только на четвертые сутки. Кира — наш долгожданный ребенок, больше детей у меня не будет. Всеми силами мы стараемся вернуть ей здоровье. Возим к лучшим специалистам, применяем разные методики. Брали кредит, чтобы пройти лечение в Китае, оно помогло: Кира стала лучше нас понимать, произносить слова. Сейчас дочь умеет стоять на четвереньках, пытается ходить вдоль опоры, выполняет простые просьбы. Кира — удивительно солнечный ребенок, всему радуется, улыбается. Мы мечтаем пройти лечение в Институте медицинских технологий (ИМТ), но средств катастрофически не хватает. Муж — учитель физкультуры в школе, а я не работаю. Умоляем, помогите нам!

Гузель Платонова, Москва