Немного истории и теории
Официально подготовка к нынешнему Всеправославному собору началась более 50 лет назад, с Первого предсоборного совещания на острове Родос в 1963 году, в котором Русская православная церковь Московского патриархата (РПЦ МП) приняла живейшее участие. Ее делегацию тогда возглавлял легендарный митрополит Никодим (Ротов) — духовный отец нынешнего патриарха и активный экуменист (сторонник учения о единстве христиан поверх конфессиональных границ). Но на самом деле предсоборный процесс начался еще раньше — практически сразу после падения Российской империи, которая была главным спонсором мирового православия. Уже в 1923 году в Константинополе под эгидой британской оккупационной администрации и под председательством патриарха Мелетия (Метаксакиса) собирается Всеправославный конгресс и принимает радикальную программу реформ православия: календарь меняется со старого (юлианского) на новый (григорианский), провозглашается политика экуменизма — сближения с католиками и протестантами с целью объединения в будущем в единую церковь. Тогдашняя Российская церковь во главе со святым патриархом Тихоном не признала этого конгресса, зато его горячо приветствовали обновленцы: созданное ОГПУ квазицерковное течение, провозгласившее коммунизм царством Божиим на земле.
Если католическая церковь более или менее регулярно проводит свои Вселенские соборы (последний из них — Второй Ватиканский — состоялся в 1960-х), то православные не собирались вместе аж с VIII века, когда прошел Седьмой Вселенский собор. За эти столетия успело накопиться как множество нерешенных проблем, так и апокалиптические пророчества о том, что «Восьмой собор» приведет к власти антихриста и ознаменует собой конец света. В ходе драматичной истории православия противоречия как-то разрешались — то путем расколов, то путем компромиссов, — но ХХ век настолько радикально «переструктурировал» систему мирового православия, что без общего собора уже не обойтись. Например, появился так называемый календарный вопрос: большинство поместных церквей в 1920—1930-е годы перешло на новый стиль и стало праздновать, скажем, Рождество Христово не 7 января, а 25 декабря, вместе с западными христианами. Помимо Русской старого стиля придерживаются лишь Иерусалимская, Грузинская и Сербская церкви. Эта реформа породила не только масштабный раскол (не принявшие новый календарь общины образовали многочисленные «старостильные» церкви), но и привела к некоторой литургической шизофрении. Тот же митрополит Никодим да и патриарх Кирилл в бытность свою митрополитом часто праздновали Рождество дважды: сначала 25 декабря, посещая зарубежные приходы РПЦ МП, а потом 7 января на родине.
Другая ключевая проблема православия ХХ века — спор за первенство между Московским и Константинопольским патриархатами. Невозможность его разрешения собственно и привела практически к срыву нынешнего Всеправославного собора. Как известно, православию (в отличие от католицизма) присущ «цезарепапизм»: не имея единого всемирного центра, православные церкви, устраивая свое земное благополучие, опираются на государственную власть. Более тысячи лет таковой была власть византийских императоров, потом покровителями православия стали московские цари, а когда не стало и их, центр православия вновь переместился в Константинополь (Стамбул), но уже с опорой на Запад: сначала на Великобританию, а после Второй мировой войны — США. Неожиданно для Константинополя в ходе войны Сталин решил возродить Московскую патриархию, казалось бы, полностью уничтоженную в 1930-е. Вождь связывал со своей карманной церковной организацией большие геополитические планы по захвату христианского Востока и приказал сразу после войны созвать в Москве Вселенский собор и сделать Московского патриарха, полностью подчиненного Кремлю, Вселенским — своеобразным православным папой. Но Константинополь оказал ожесточенное сопротивление этим планам, смог мобилизовать греческие церкви, и вместо Вселенского собора в Москве в 1948 году удалось собрать лишь Всеправославное совещание. Оно продемонстрировало новый передел мирового православия: церкви славянских стран, Балкан и Ближнего Востока отныне подчинялись Москве, а Греческие и Западные — Константинополю. Но Москва не смирилась и продолжала бросать Константинополю разные вызовы: в основном в форме «дарования автокефалий» (Польской, Чехословацкой и Американской церквам). Вообще-то «автокефалия» означает полную независимость, но на деле эти новые церкви полностью зависели от Москвы, и, умножая их число, она рассчитывала получить перевес голосов на будущем Вселенском соборе…
Хоть Советский Союз и был атеистическим государством, но его падение сильно ударило по международному положению РПЦ МП. Устами того же митрополита Никодима (Ротова) еще в 60-е годы она провозгласила «большую близость к православию» советского атеизма, нежели западного протестантизма. Находясь под полным контролем КГБ, на международной арене эта церковь выступала не как религиозная, а как политическая организация.
В 1990-е годы началось новое усиление Константинопольского патриархата, основная паства которого теперь проживает в США, и новый передел православного мира — не в пользу Москвы. Константинополь «переучредил» автокефальные церкви в Албании, Польше, Чехии и Словакии, а также сделал своими союзниками большие церкви Румынии и стран Ближнего Востока. В новой геополитической реальности камнем преткновения стала Украина, где православие разделилось на несколько юрисдикций, самой динамичной из которых является непризнанный Киевский патриархат. Его возглавляет бывший местоблюститель Московского патриаршего престола РПЦ МП Филарет (Денисенко). И от того, кто будет контролировать Украину, зависит расстановка сил в мировом православии…
Заговор
Еще 10 дней назад казалось, что Всеправославному собору ничто не сможет помешать. Пресс-служба собора начала аккредитацию журналистов, делегации поместных церквей зафрахтовали самолеты и забронировали номера в критских отелях. В конце января на собрании (синаксисе) предстоятелей всех поместных церквей в Шамбези под Женевой патриарх Кирилл со свойственной ему жесткостью продавил все требования Москвы, и Константинополь пошел ему на уступки: в частности, из повестки собора были исключены календарный вопрос и порядок предоставления автокефалии. Из-за конфликта Москвы с Эрдоганом собор любезно перенесли из Константинополя на «нейтральный» Крит. В начале февраля Архиерейский собор РПЦ МП утвердил все проекты решений собора и его регламент, а в апреле синод сформировал делегацию РПЦ МП из 24 человек. Все успокоились и стали ждать собора.
Очевидно, последняя «сверка часов» в духе «цезарепапизма» состоялась на Святой горе Афон, где патриарх Кирилл и Владимир Путин встретились в закрытой монастырской обстановке 28 мая. Незадолго до этого РПЦ МП провела в Софии, столице Болгарии, пышные торжества канонизации митрополита Серафима (Соболева) — русского иерарха-эмигранта. В ходе торжеств Болгарская церковь получила определенную помощь от РПЦ МП. И вот 1 июня выстрелило — синод Болгарской церкви неожиданно предъявляет ультиматум Константинополю: собор необходимо отложить, либо Болгарская церковь не будет в нем участвовать. Через два дня, 3 июня, патриарх Кирилл собирает в Москве экстренное заседание своего синода, на котором «разделяет озабоченность» Болгарской церкви и объявляет, что проектами решений собора недоволен еще ряд церквей и Святая гора Афон. Московский синод выдвигает Константинополю свой ультиматум: провести в срок до 10 июня экстренное предсоборное совещание, чтобы изменить проекты решений (напомним, уже утвержденные Архиерейским собором РПЦ МП). 6 июня к ультиматумам присоединяется Антиохийский патриархат, окормляющий православных Сирии и Ливана: он требует сначала разрешить его конфликт с Иерусалимским патриархатом (две церкви не поделили приход в Катаре), а потом уже созывать собор. В этот же день приходит ответ от Константинопольского синода: никаких совещаний и переносов не будет, собор откроется в срок.
В чем тупиковость сложившейся ситуации? Согласно утвержденному всеми предстоятелями регламенту собора, его решения могут быть приняты лишь консенсусом — то есть единогласием 14 поместных церквей. Значит, если хотя бы одна из церквей в соборе не участвует, он неправомочен, либо не может именоваться Всеправославным. Очевидно, что Болгария и Антиохия своих ультиматумов не отзовут, да и Москве делать задний ход не к лицу. Следовательно, собор в задуманном формате уже не состоится. Константинополь и Москва имеют единственный шанс «красиво» выйти из этого тупика: первый может формально открыть собор, но тут же объявить перерыв в его работе из-за отсутствия кворума и начать консультации, а вторая может направить на Крит делегацию в сокращенном составе — во главе не с патриархом, а с «министром иностранных дел» РПЦ МП митрополитом Иларионом (Алфеевым). Такой вариант считает наиболее вероятным признанный эксперт в глобальной православной политике, секретарь синода Киевского патриархата архиепископ Евстратий (Зоря).
Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и более радикальный вариант. Если Константинополь и Москва уже созрели для окончательного разрыва и настроены «делить Украину» (а далее и все остальные страны с православным населением), то первый может провести собор без Москвы и ее сателлитов, а вторая может объявить такой собор «самочинным», не признать его и разорвать общение с Константинополем. РПЦ МП, кстати, уже делала это в 1996 году, когда два патриархата не поделили приходы в Эстонии. Ясно, впрочем, что для столь радикального сценария, означающего появление на религиозной карте мира новой конфессии, нужна политическая воля Кремля. А при всей его риторике на серьезные глобальные авантюры он идет неохотно.
И здесь Русский мир
Конфликт вокруг Всеправославного собора — часть имперско-реваншистской политики Кремля и, в частности, его идеологической войны с Западом. С точки зрения кремлевско-патриотического мировоззрения, первенство Константинополя в православном мире означает сдачу этого мира Западу. А Кремль еще со времен Сталина рассматривает православие как важный инструмент своей геополитики, и сама РПЦ охотно готова таким инструментом служить. С другой стороны, с точки зрения узких корпоративно-клерикальных интересов, новый передел православного мира грозит потерей больших кусков собственности и в конце концов переносом процесса на территорию России (ведь если Константинопольский и Московский патриархаты перестанут признавать друг друга, ничто не будет мешать первому создавать свои структуры не только на Украине, но и в РФ). Поэтому для приходского батюшки или епископа лучше худой компромиссный мир, чем священная война.
Внезапное, но очень показное неприятие Всеправославного собора нужно лично патриарху Кириллу еще и для того, чтобы как-то загасить мощное протестное движение, возникшее в РПЦ после его встречи с папой Франциском 12 февраля. Консервативная церковная общественность трактует эту встречу и подписанную на ней декларацию как предательство православия. На Украине уже два епископа перестали из-за этого поминать Кирилла, то же самое сделали десятки монастырей и приходов в России, Беларуси, Молдове. Кирилл хочет послать этой общественности какой-то понятный сигнал, что он переходит на консервативные позиции и больше православия предавать не будет.
Интересно, что прокремлевские СМИ, описывая нынешний конфликт Московского и Константинопольского патриархатов, используют аргументы, которые совсем недавно руководство РПЦ признавало «раскольническими» и «экстремистскими». В частности, прямо говорится о «ереси экуменизма», в которой погряз Константинополь, хотя с 1961 года, с момента своего вступления во Всемирный совет церквей, Московская патриархия нисколько не отставала от Константинопольской в своей экуменической активности. Характерно высказывание бывшего спичрайтера Кирилла с 25-летним стажем о. Всеволода Чаплина: надо «мощнейшим образом выразить соборный голос подавляющего большинства православных христиан и навсегда отучить Константинополь ставить условия. Конечно, тот будет пугать разрывом. Ну и пусть: многие доктринально значимые тексты современного Фанара (район Константинополя, где находится резиденция патриарха. — А. С.) и его практика молитв с «инославными» давно ставят вопрос о чистоте православного исповедания тех людей, которые к данным текстам и действиям причастны». Соревнуются в ненависти к Константинополю и праворадикальные «Союз православных граждан», и «Ассоциация православных экспертов».
Конечно, для мирового православия наступает «момент истины». Но что-то подсказывает автору этих строк, что высокие противоборствующие стороны еще не готовы эту истину огласить и все-таки изыщут возможность «отложить решение вопроса».
