На заправке в глухом Вермонте мне бросился в глаза рекламный плакат с огромным заголовком «SEX». Подойдя ближе, я прочел, что продаются шины. Не справившись с когнитивным диссонансом и испугавшись, что упускаю что-то важное и соблазнительное, я спросил у хозяина, как одно сочетается с другим.
— Насколько я знаю, никак, — осторожно ответил он, — но покрышки расходятся быстрее.
Примерно той же притягательностью для читателей газет обладает имя Трамп. Без него первая полоса даже солидной «Нью-Йорк Таймс» кажется пустой и скучной. Но такое теперь бывает редко и только тогда, когда стреляют. В остальные дни без Трампа пресса не обходится, и мы не откладываем газету, пока не узнаем, что еще он натворил.
Собственно, поэтому Трамп может не тратиться на самую дорогую часть кампании — рекламу. И без нее медиа не дадут забыть о Трампе, во всяком случае до тех пор, пока он не станет произносить заранее написанные речи, пользоваться аргументами, внятно отвечать на вопросы, то есть вести себя как нормальный кандидат в президенты. Но он не начнет, потому что тогда мы перестанем искать его имя в заголовках, ибо все, что мы хотели знать о политике, мы могли узнать от Хиллари, если бы не ленились спросить.
Трамп к ней, политике, не имеет никакого отношения. Он не выше, не ниже, а вне ее. Другие играют в футбол, он — в регби и не по правилам. Именно поэтому его успех трудно объяснить, еще труднее — в него поверить. Поскольку выхода нет, потрясенная элита снарядила экспедицию, чтобы открыть Америку Трампа. Пандиты (это чудное санскритское слово вошло в английский для обозначения публичного интеллектуала, не скрывающего, как я, свои соображения по любому поводу) выбрались из «Старбакса», не допив макиато, и отправились в ту Америку, которая их не читает, не слушает и голосует за Трампа. Терпеливые и сочувствующие (как Миклухо-Маклай папуасам), эти наблюдатели пытаются понять совершенно новых для них людей: очень простых, чисто белых, необразованных и крикливых. Иногда им это удается, но с каким трудом!
Когда профессор литературного мастерства из Джорджии Джаред Йетс Секстон отправился на митинг Трампа в своем родном штате, он не мог ни оправиться от изумления, ни толком рассказать о его причинах в газете для семейного чтения. Еще на входе, пишет Секстон, его обступили торговцы футболками с похабными надписями, объясняющие, что и как надо сделать с Хиллари Клинтон. Другие майки обещали, что Трамп так и поступит. Внутри его встретила нетрезвая толпа с плакатами, содержанием которых он опять-таки не мог поделиться с читателями газеты, запрещающей нецензурную брань. Но все, что нельзя напечатать, можно было услышать: про мусульман-террористов, начиная с Обамы, про мексиканцев-насильников, включая 11 миллионов нелегалов, про Хиллари, по которой тюрьма плачет. Меньше всего толпа интересовалась Трампом.
— Предвыборный митинг, — решил пораженный бурной сценой профессор Секстон, — праздник ненависти, где собравшиеся выпускают пары, накачанные политкорректностью. Трамп служит лишь вентилем и оправданием. Снимая с других вину, он берет ее на себя, давая повод всем вместе вести себя так, как в одиночку было бы стыдно. Не политика привлекла к Трампу этих людей, а индульгенция, списывающая на нее, политику, право безответственной брани. Устроив себе праздник карнавальных вольностей, эти люди пришли кричать, а не слушать. Тем более что слушать особенно нечего, ибо, как показывает специальная служба информационной проверки, только два процента высказываний Трампа соответствуют истине.
Другими словами, Трамп снял табу и позволил Америке говорить, что хочется. Не удивительно, что она изрядно напугалась, услышав себя.
— Не может же быть, — спрашивают изумленные читатели, — что все 13 миллионов, проголосовавших за Трампа на праймериз, были нищими отморозками, оттягивающимися на расизме?
Вряд ли. Во-первых, они не такие уж бедные. Средний доход сторонников Трампа — 70 тысяч долларов в год на семью. Во-вторых, они страшны только в стае. Накричавшись, каждый по отдельности внимает доводам, соглашаясь, что вряд ли удастся выслать 11 миллионов нелегалов, включая ту девочку, что после школы подрабатывает в лавке, где спрашиваемый покупает сигареты. В-третьих, они — не такие дураки, чтобы и правда верить Трампу.
— Вряд ли он сделает все, что обещает, но он хотя бы обещает, — говорят они, относясь к своему кандидату как к синоптику, сулящему хорошую погоду на выходные.
За Трампа голосуют не те, кто считает его способным исправить положение вещей, а те, кто не верит в то, что с этим справятся другие. Уже потому, что все другие — политики. Сенаторы, губернаторы, министры и конгрессмены, все они — профессионалы управления. И это значит, что они завели страну в пат. Противостояние партий создало безвыходное положение в Вашингтоне. Год за годом власть буксует, не способная принять не только разумные, но и какие-нибудь законы. Раз политика исключила компромиссы, то следует предоставить управление страной бизнесу, который по определению искусство сделки.
И Трамп — как раз такой персонаж. Сам себе хозяин, он не зависит от партии, благотворителей, этикета, приличий, здравого смысла и даже закона. В глазах обывателей Трамп — фантазия о богаче. Он играет роль царя в анекдоте: кто мимо ни пройдет — тому в морду.
— Если я кого убью днем на Бродвее, — шутит он, — то мне и за это ничего не будет.
Миллиарды Трампа — индульгенция и залог. Чистая, а не разделенная, как в Вашингтоне, власть служит афродизиаком для избирателей.
— Если он, — шепчет их внутренний голос, — так разбогател, несмотря на четыре банкротства, то и я смогу. Вот когда Америка вновь станет сильной, а не такой, как теперь, когда все, что могло быть моим, достается другим, чужим и понаехавшим.
Хор популизма не поет ничего нового, но есть в нем голоса, которые мне кажутся особенно пронзительными: это партия наших. Казалось бы, что в этом хоре они (мы) точно лишние. Ведь мы и сами — другие, чужие и понаехавшие. Наши никак не похожи на настоящих, коренных американцев, полных, как говорил Фолкнер, «виски и библейских цитат». Что общего у хорошо вооруженных реднеков со старушками с Брайтон-Бич?
Ничего. Но именно в российском анклаве Нью-Йорка — самая высокая плотность поклонников Трампа. Когда вышеупомянутые пандиты изучают этот феномен, они теряются в догадках. Прежде всего за Трампа голосуют эмигранты-пенсионеры. Не проработав ни одного дня в Америке, они полностью зависят от щедрости правительства, которое они ненавидят и мечтают заменить. Каким? Таким, чтобы не разбазаривало государственные деньги на всех, кроме них: если давать другим, то меньше останется себе.
Трамп, считают они, наведет порядок, перестанет церемониться, приструнит демократию, зажмет гайки и очистит страну, сделав ее примерно такой, из какой они бежали.
Однако за Трампа голосуют не только слегка одичавшие от московского телевидения старики Брайтона. Подавляющая — из расчета четыре к одному — часть соотечественников входит в электорат Трампа. И тут найти общий знаменатель сложнее, ибо среди его сторонников есть кто угодно. И многих я знаю: бруклинская учительница, голливудский актер, вермонтский филолог, нью-джерсийский адвокат, калифорнийский художник, флоридский режиссер — друзья, знакомые, оппоненты, противники.
На их фоне сам я — цветная ворона. Не вникая в причины моих заблуждений, одни с трудом выбирают выражения, другие — ни в чем себе не отказывают. Но мне все равно трудно понять, почему мы легко находим общий язык за столом или книгами, в кино или на отдыхе, но никогда — у избирательной урны.
Отчасти, думаю я, это объясняется инерцией. Наши всегда голосовали за республиканцев, полагая, что те себя строже ведут с коммунистами. Это не совсем так, потому что Кеннеди, победивший в Карибском кризисе, и Клинтон, давший Восточной Европе защиту НАТО, были демократами. Зато республиканцем уж точно был Рейган, разоривший Звездной войной соперников и вынудивший их к перестройке. Русская эмиграция ему этого не забыла — и правильно сделала.
Проблема в том, что Трамп не имеет отношения к партии, которую он якобы представляет. У него нет программы, кроме победы, нет идей, кроме абсурдных, нет точки зрения, которая бы не менялась. Он говорит, что придется, и тут же забывает, что говорит. Это значит, что впервые в Америке за высшую власть борется претендент, которого категорически не интересует политика как таковая. И тут у наших есть опыт — ведь все мы выросли в стране, где никто и никогда не верил политикам. Хуже, что, оставшись без них, мы легко становимся жертвой популистов и демагогов.
Вся надежда на то, что теперь, когда съезд официально выбрал Трампа своим кандидатом в президенты от республиканской партии, миллионы избирателей объединит другая партия — не демократическая, а эклектическая. Она называется «Только Не Трамп».
