За время своего министерского служения Ливанов сделал и не сделал много разного и всякого. Я нарочито подчеркиваю противоречивость этой фигуры, так как слишком многие пытаются мазать бывшего какой-то одной краской.

Для меня как сооснователя «Диссернета» очень важен в новейшей российской истории ответ на вопрос: вел ли Ливанов борьбу с плагиатом в диссертациях, или вел он борьбу с «Диссернетом»? Некоторые выставляют «Диссернет» в качестве марионеточной структуры Ливанова — что совершенная ахинея и ерунда. Другие, наоборот, указывают на публичные неодобрительные отзывы Ливанова о «Диссернете».

Я не министерский душевед, но по всем доходившим до нас сигналам в душе Ливанов явно был врагом плагиата — абсолютно искренним, причем именно как государственный муж, а не только как честный ученый. (Напомню, что Ливанов сам на плагиате пойман нами не был, его диссертацию мы смотрели, и работы с плагиатом он никогда не опекал как руководитель.) Он вполне сознавал — судя по пресловутым «сигналам» и «инсайдам», — что плагиат в образовательной системе присутствует в тех объемах, на которые указывает «Диссернет», и что это совершенно ужаснейшим образом сказывается на качестве научных исследований и образования в соответствующих областях. У меня есть твердая уверенность, что торговля диссертациями в подведомственных ему структурах его сильно огорчала.

При этом публичное дистанцирование от «Диссернета», скорее всего, обусловлено было чисто политическими мотивами, а не любовью министра к плагиаторам — в 2013 г. было слишком заметно, что среди четырех основателей «Диссернета» имеются два члена КС оппозиции и один соратник Навального.

Но отношение министра к торговле учеными степенями складывалось, к сожалению, не только из прекрасных порывов.

Министерство поначалу сопротивлялось нашим попыткам самым упорным образом: сотрудники нагло врали нам о том, что якобы пропущен срок подачи заявления (я подробно писал об этом в «Новой»), воровали первые страницы заявлений, чтобы потом обвинить нас в непредоставлении данных для обратной связи, врали о результатах рассмотрения в диссоветах, отказывались присылать нам решения диссертационных и экспертных советов, теряли дела, не допускали на заседания экспертных советов представителей заявителя с доверенностью, врали и врут относительно характера действия нового Положения о присуждении ученых степеней во времени. Я уже много раз писал, что считаю в среднем российских гаишников честнее, чем персонал ливановского (теперь уже экс-ливановского) министерства.

Специально ли Ливанов вскормил эту орду безмозглых и зловредных чиновников, которые нарушали закон и саботировали на словах заявленную их же начальником борьбу с плагиатом, чтобы досадить нам? Не думаю. Более того, полагаю, что жулики среднего ранга из департамента аттестации пришли туда до Ливанова. В чем наша претензия? В том, что он провалился здесь именно как управленец: он не смог выстроить обратную связь, которая бы приводила к моментальному вылету из Минобра рядового чиновника-исполнителя, который, вопреки закону и начальственному велению, не пустил представителя «Диссернета» на заседание и т.п. Не дело министра выписывать пропуск диссернетовцу в Минобр. А вот выгнать того, кто не допустил диссернетовца на заседание или смухлевал с данными, — это дело министра. К сожалению, несмотря на ряд достигнутых успехов в обуздании канцелярской орды бездельников, я должен констатировать, что уровень бюрократического противодействия «Диссернету», одно время было снизившийся, сейчас вернулся на прежнюю отметку и стал более изощренным.

Кроме чисто бюрократического сопротивления лишению ученых степеней, нас встретило сопротивление самих диссероделов — диссертационных советов, которые торговали учеными степенями, — и их покровителей в ВАК. И здесь Ливанов, хотя и достиг определенных успехов, не сделал главного. Именно, проблема противодействия со стороны торговцем «фальшаком» решалась во всей стране одним росчерком пера. Достаточно было изменить «Положение об ученых степенях» (а его новая редакция как раз при Ливанове и была изготовлена, и после этого в него вносились изменения с подачи Ливанова). Изменить нужно было всего одну фразу. Вместо нормы о том, что заявление о лишении ученой степени рассматривает родной диссертационный совет, т.е. тот, в котором была защита, следовало было вписать норму, что заявление рассматривает чужой диссертационный совет. Ливанов знал об этом, Ливанов эту норму не поменял, несмотря на то, что «Положение…» активно правилось в каких-то других, менее существенных, частях.

Почему так важно рассматривать заявление в другом совете? Потому, что никто не может быть судьей в собственном деле. И я до сих пор не понимаю, почему Ливанов не использовал данный ему судьбою шанс. Когда речь идет о делах о лишении степени некоторых высокопоставленных лиц, например, Никифорова, я прекрасно представляю какой-нибудь звонок с пожеланием, чтобы у министра плагиата не нашли. Но вот почему было не обеспечить вместо заведомо предвзятого рассмотрения дел заведомо непредвзятое — не понимаю.

Что касается диссертационных советов, то их закрытие шло направо и налево из каких-то непонятных мне соображений, и в первом приближении не скоррелировано с данными «Диссернета». С нашими разоблачениями связано лишь небольшое число закрытых фабрик фальшивых диссертаций. Часть из них просто попалась под «оптимизацию». Данные, которые «Диссернет» передавал регулярно в Минобр с подробными аргументированными таблицами диссеродельных фабрик, судя по всему, были, видимо, положены в корзину. По крайней мере я не вижу, чтобы министерство закрыло именно те советы, про которые мы им писали.

Следующий уровень диссеродельной отрасли — экспертные советы — был отчасти почищен Ливановым от жуликов, и тут, конечно, надо отдать ему должное. Однако чистка эта так и не была доведена до конца. Самые патологические экспертные советы — по отраслевой и региональной экономике и по праву — продолжают содержать в своем составе изрядное количество лиц, многие годы крышевавших этот постыдный промысел. Последний раз данные об этих лицах передавались советом по науке лично Ливанову еще нынешней весной, и ничего не было сделано.

Наконец, несомненным плюсом в деятельности Ливанова следует считать вывод трех плагиаторов из состава президиума ВАК (один остается там и по сию пору).

Внесенный министерством в Думу закон про ученые степени университетов — это ужас-ужас. Даже МГУ и СПбГУ не имели сил, как показывают наши данные, сдержать жуликов, рвущихся контролировать диссоветы. Распространение же практики присуждения ученых степеней на десятки вузов приведет к появлению в стране десятков маленьких междусобойных ваков, живущих в кармане у ректора. И если в случае безобразий в диссоветах их иногда можно остановить на уровне президиума ВАК, где у диссоветов нет крыши, то карманный внутривузовский ВАК будет совершенно невозможно призвать к ответу. Я пытался вставлять этому закону палки в колеса на заседании профильного комитета, подготовил ряд поправок, которые внес депутат Гудков и которые должны были бы парализовать этот закон, но ничего не помогло. Поставим Ливанову жирный минус за этот закон.

Подводя итог анализу этого сегмента деятельности Ливанова, можно утверждать: все, что Ливанов сделал в сфере научной аттестации, — в основном было благом. Но делал он от силы 5—10% от того, что надо было делать.

А вот то, что Ливанов в сфере научной аттестации не сделал, — позволяет утверждать, что необратимого эффекта его «борьба с плагиатом» не оставила. Этот эффект мог бы стать необратимым, если бы министр совершил те структурные изменения в системе аттестации, о которых шла речь выше. А так — ну да, Ливанов ad hoc решил несколько очень важных дел: разогнал лавочку в МПГУ (еще до появления «Диссернета»), согнал семейку Жуковых с хлебного места в РГСУ, где шла торговля диссертациями много лет, ну чуть-чуть кое-что поправил в РГГУ, где совет под руководством профессора Минаева «одиссертачил» человек 70 жуликов. Системой эти решения не стали. Были отчасти оздоровлены некоторые экспертные советы. Другого явного активного вмешательства Ливанова, которое бы портило жизнь диссертационной мафии, я не помню.

Поэтому министерство Ливанова войдет в историю как учреждение, проспавшее исторический шанс полностью ликвидировать в России фальшивые диссертации.