Продукты? Всякие и любые, от «Пионерских» пряников до белорусской горгонцолы. На пляжах ЮБК торгуют жесткими золотыми веерами крымской копчушки — ​и алтайскими раками.

Атмосфера? На побережье — ​пляжная. Ни военной техники, ни пикетов, ни плакатов, ни патрулей. Впрочем, Крым еще раз показал, как похоже массовое сознание «одной шестой» на калейдоскоп. Резко крутанули — ​стеклышки легли в яркий симметричный узор. Что «стеклышки» думают о жизни, политике и Отечестве — ​даже спрашивать неловко.

Майки с «вежливыми людьми»? Ими торгуют. Но меньше, чем в 2015-м: улеглось.

Туристы? Есть, и немало. Много машин с украинскими номерами всех регионов. В Симферопольском аэропорту круглые сутки взлетают-садятся забитые рейсы из РФ. Примерно каждые полчаса. Впрочем, в 2015-м рейсы в Симферополе шли явно плотнее.

Одна категория туристов исчезла. Летом 2015-го в Крыму попадались семьи, говорящие по-английски или по-немецки. Но англоязычная мама так рассказывала мужу и детям о крещении князя Владимира в Херсонесе или о докторе Пирогове, что вопрос ее происхождения не стоял. Летом‑2016 такие семьи мне не встречались. И меньше стало в Крыму явно «столичных» лиц.

Много (на удивление много!) — ​семей с двумя и тремя детьми. Много — ​тех, кто не хочет, не может, не готов «морочиться сервисом». Сервис же распадается в клочья, как в Москве 1990-х. Новый, нарядный и недешевый аквапарк глядит на замученный, замусоренный пляж. Со стороны аквапарка граница тротуара отмечена вазонами петуний. Со стороны пляжа — ​колючей проволокой, натянутой меж дорожных столбиков лет 20 назад. Ресторан с устрицами соседствует с очистными сооружениями поселка (поставленными — ​на глаз — ​при Хрущеве). Ослепительно белая колонна автобусов «Артека» (старый мультик «В порту» с его артековскими автобусами отдыхает!) обгоняет на дороге разбитый, с вытертыми и изрезанными сиденьями рейсовый автобус. Народ в нем едет «на выдохе», стиснутый до предела. И тоже — ​полно детей.

…Трем девчонкам лет семи — ​восьми с трудом, но расчистили сиденье. Они знакомятся:

— Ты из какого города?

— У нас не город — ​кордон. Я с Камчатки…

— А мы с Машей — ​из Надыма.

Автобус пилит по «верхней трассе» меж дворцовыми пригородами: Ливадия, Гаспра, Кореиз, Мисхор. Здесь встречали рассвет Гуров и Дама с собачкой, здесь мечтал жить с семьей Николай II после отречения, здесь написаны «Хаджи-Мурат» и дурацкий, но трогательный романс «В парке Чаир»… Жилые кварталы городков, верхние аллеи парков дышат усталостью и вековым износом. Кое-где сняты крышки канализационных колодцев (снова привет из Москвы начала 1990-х), а колодцы стыдливо закиданы мелким хворостом. Под вековыми деревьями, а то и на границах мемориальных парков — ​свалки. К полотняному зонтику дамы, торгующей экскурсиями, пришпилен воспитательный листок, крик отчаяния: «Бросая мусор, не забывайте хрюкнуть».

…В Севастополе на каждом шагу размещены плакаты общественного движения www.sevsvalki.net. Цель крайне проста: приводить в порядок замусоренный, замученный город. 27 августа sevsvalki.net провели 47-й в своей истории субботник, убирая берег Казачьей бухты. Всего же в городе, по данным сайта, ликвидированы 379 свалок. Из 1098 выявленных.

Впрочем, и в центре Севастополя «зона полного порядка» расширилась (летом 2015 года в нее входил только Приморский бульвар). Остановки в новых севастопольских троллейбусах (по крайней мере, в том, в котором ехала я) — ​ныне объявляют не попросту: «Суворовская площадь» (как сказал бы динамик в Москве, у Самотёки), а как на параде: «Площадь! Генералиссимуса! Александра! Васильевича! Суворова!» На Приморском бульваре (при 36 градусах в тени!) торгует киоск «Севастополь: Сбитень & Пряники». Возле Истори­ческого бульвара появился баннер с портретом молодого Л.Н. Толсто­го и цитатой из «Севастопольских рассказов» (в иных точках Крыма, особенно вдоль трасс, преобладают баннеры с портретами В.В. Путина и цитатами из него же). На склоне Центрального холма, глядящего на Артиллерийскую бухту, меж двух улиц-лестниц разбили фигурную клумбу с вензелем Екатерины II. Без плакатов (и отчетов на сайте!) движения www.sevsvalki.net — ​вензель этот, возможно, выглядел бы смешно. А в сочетании — ​это работает.

Но в целом — ​сколько развалин… Речь не о Херсонесе — ​Хараксе — ​генуэзской крепости Чембало… Охотничий домик Феликса Юсупова «в венецианском стиле» растащен в 1920-х, но не снесен: ни у какой власти рука не поднялась, он красив и в руинах, с провалами перекрытий.

Летний кинотеатр в городском парке над морем: кокетливая ротонда 1950-х явно помнит аншлаги на «Фантомасе» и на пылком перестроечном фильме «Так жить нельзя!». Сейчас сквозь ряды клеенчатых кресел проросли молодые деревца.

Над Голубым заливом, на холме — ​огромный, на 75% построенный санаторий АН СССР. (Говорят: строили для ФИАНа, Физического института). Пусты пологие дорожки, укрепленные диким камнем (в фильме 1950-х по ним бы сходили к морю, беседуя о высоком, академики). Закидана мусором шахта лифта, пробитая к пляжу через скальный массив, как в Ницце какой.

Здание всем своим размахом готово говорить: здесь отдыхает цвет нации, столпы страны… Однако ж молчит. Стройка начата в середине 1980-х и заброшена в 1992-м. На полутора километрах пляжа, разбитого бетонными бонами на 30 частей, загорают чуть больше 100 человек. Причальные кольца и перила недостроенного променада проржавели насквозь.

От тишины на берегу, у камней, от вида ржавых перил, сухой полыни, битого стекла, грозных, уродливых, но не растащенных штормами за четверть века плит набережной, от смелости дельфинов, подходящих здесь чуть не к берегу, — ​кажется, что плаваешь над руинами Атлантиды.

И все это — ​нераздельное, неистребимое (впрочем, так казалось и в Москве 1990-х), затянутое в единый узел строк, руин, реликтовых пиний, теплого от солнца, срезанного час назад винограда в занозистых ящиках, усталых советских пляжей с горящей на всем незримой надписью: «Чай, не баре», разлапистых мелкооптовых рынков в километре от расстрельных оврагов Гражданской войны — ​создает воздух Крыма, вышибающий слезы. Музей-заповедник всех времен (и ни одно из них здесь не завершилось полностью). Солнечное сплетение бывшей «одной шестой»: на маленьком в общем-то лоскутке сошлось столько нервных окончаний!

Есть много побережий, куда более устроенных. Но нет берега интереснее. И нет берега, с такой точностью отражающего нас: разноголосицу, сумятицу, скомканное наследие всех времен, неразрешенность, недостроенность. Все пестро, как имена моторок в Балаклавской бухте: «Артемида», «Матрос Кошка», «СССР», «Дамблдор», «Тибет», «Святой Николай», «Бывалый» «Фартовый», «Непросыхающий»…