Нарушают, но по мелочи
«Что происходит? — вопрос, который наиболее часто задают петербуржцы, интересующиеся политической жизнью города. — Где скандалы, татуированные братки, выливание кефира на конкурентов? Почему почти всех зарегистрировали? Почему ЦИК отменяет незаконные решения горизбиркома? Что это еще за разгул демократии?»
На единицы тех, кого до кампании все-таки не допустили, смотрят скорее с сочувствием: как на студентов, не сумевших сдать экзамен злобному пристрастному преподавателю. Так, о самовыдвиженце в горпарламент Александре Шуршеве в политической тусовке города говорят как о почти единственном кандидате, который «реально собирал подписи». Но в ТИК забраковали подписи за его выдвижение, в том числе его собственную. Горизбирком часть из них восстановил, но сохранил достаточно «брака» для отказа в регистрации. Активист обратился с жалобой в ЦИК.
Другие нарушения, конечно, есть, но по российским меркам — мелкие и скучные: где-то раздавали традиционные продуктовые наборы, в почтовые ящики распихивают бумажки с призывом пожертвовать кандидату N тысячу рублей, чиновники-кандидаты используют служебное положение и заставляют гинекологов раздавать беременным выборные календарики, а глава Центрального района (она баллотируется), выступая перед школьниками и их родителями на линейке 1 сентября, заявляет, что пришла к ним «как Мария Дмитриевна, а не как кандидат от «Единой России». Нравы мельчают, и в ТИК № 14 уже почти неделю тлеет скандал с двойными листовками — два кандидата напечатались на одной бумажке с разных сторон, а в комиссии в этом никакого нарушения не видят.
Денег нет, но кандидаты держатся
Самое простое и самое близкое к истине объяснение этой скуки — денег нет и не будет. Смешно сказать, но денег нет не только на предвыборную агитацию, но и на черный пиар, массовые подкупы избирателей и грязные технологии. В этом году все проходит без шика: самой популярной агитацией стало стояние в пикетах в свою собственную поддержку и поквартирный обход избирателей.
О том, что все сидят на мели, кандидаты признаются с явной неохотой. Эсер Алексей Плотников — едва ли не единственный, кто согласился называть конкретные цифры. По его словам, партия оплатила ему тираж газет (80 тысяч штук), некие предприниматели профинансировали кубы, на свои сбережения напечатал плакаты (5 тысяч штук формата А4). В его команде 10 человек: «Бегают со мной по ночам, клеят плакаты. В интернете что-то еще пытаюсь делать, но там как из пушки по воробьям получается. В оставшееся время планирую стоять в пикетах у станций метро — с 8 утра до 8 вечера. По квартирам ходить неэффективно — в округе проживает 170 тысяч человек».
По его расчетам, при желании можно уложиться в 200—300 тысяч рублей, «если не заниматься всякой ерундой с привлечением всяких политтехнологов». «Сегодня значение имеет не количество денег, а команда и ее готовность брать спальные мешки и ехать на кампанию», — подчеркивает он.
Экономит, общается с электоратом напрямую и руководитель петербургского ФБК, кандидат от «Яблока» Дмитрий Сухарев. Он проводит встречи во дворах, совершает поквартирные обходы. Народ, по его словам, реагирует абсолютно адекватно: «Ни про Крым, ни про Донбасс не спрашивают, только про насущные проблемы», — говорит активист.
По его словам, «Единая Россия» особо не злобствует, ведь «округ зачищен под Драпеко (депутат Госдумы от «СР»)». «Смех, но в некоторые дома даже агитаторов Кущака (депутат Закса от «ЕР») не пускают», — продолжает он. Сухарев объясняет такой разгул демократии отсутствием денег: на выборные махинации бюджет тоже нужен, а его-то и нет.
У кандидата в Закс от «Партии Роста», действующего парламентария Ирины Комоловой денег тоже мало, но сколько именно — не говорит (в штабе 25 человек). Постеры с ее изображением размещены на 20 автобусных остановках — мест для больших плакатов в округе почти нет («даже если бы деньги и были»). Округ у политика большой — обойти нереально; Комолова пытается его объехать. «Где-то кубы стоят, встречи во дворах проводим (сбилась уже со счету сколько), но на них мало народу приходит: по вечерам люди после работы уставшие.
В отличие от Сухарева Комолова в отсутствие денег у «Единой России» не верит. Тишину она объясняет тем, что «все заранее решено». «Одна часть уверена, что и так станет депутатами, им это пообещали. И они не хотят тратиться. Вторая уверена, что не изберется. Следовательно, тоже тратиться не стоит», — рассуждает моя собеседница, отмечая при этом, что кампанию при желании можно провести за 3 миллиона рублей (сбор подписей в эту смету не входит).
Парнасовец Даниил Кен, которого не зарегистрировали одномандатником, продолжает судиться. Несмотря на то что Кен все же идет по партспискам, все силы он бросил на поддержку лидеров Андрея Пивоварова и Натальи Грязневич. «У меня денег никаких нет, поэтому участвую в пикетах, помогая Наташе. Всего в команде петербургского ПАРНАС 100 человек: часть — волонтеры, часть — наемные сотрудники», — рассказывает он.
«Яблочник» Борис Вишневский уверен, что не все так благостно. По его убеждению, информация о нарушениях блокируется и почти не публикуется в городских СМИ. Хотя сами журналисты утверждают, что после того, что было на муниципальных выборах в Петербурге в 2014-м, это «не так горячо». Вишневский сетует на отказы в размещении наружной рекламы: «Нам говорят, что или мест нет, или политическое не размещают. А потом раз — и появляются на этих точках постеры «Единой России».
Что касается финансов, то, по ощущениям Вишневского, у конкурентов «Яблока» с этим как раз все относительно неплохо (город завешан эсерами и ростовцами). «А деньги «Единой России» — это административный ресурс. Их избирательный фонд — бюджет Петербурга».
В ожидании отставки губернатора
Действующему депутату Госдумы от «Единой России» Сергею Вострецову партия помогла с 20 баннерами («хотя праймериз показали, что баннеры дают узнаваемость, но не голоса»). Работа «в поле» решается просто: «В моем округе 12 муниципальных образований, из них главы десяти — мои помощники. Еще с общественниками плотно общаемся. В команде у меня 500 человек». Вострецов также сетует на низкую посещаемость встреч во дворах, ему удается собрать человек 15—20 максимум. Эффективнее, по мысли народного избранника, агитировать на крупных предприятиях, там его приходят послушать по несколько сотен человек.
По оценкам Вострецова, на кампанию можно потратить как миллиард, так и ноль — если опять же есть команда.
Политолог Валентин Бианки объясняет вялость кампании «ориентировкой на снижение влияния денег на выборы». «Ярчайшие вопросы — арест двух депутатов (беспартийный Вячеслав Нотяг подозревается в получении взяток, единоросс Светлана Нестерова — в хищении бюджетных средств.— А. Г.) и члена горизбиркома (Антон Медведев подозревается в получении взятки.— А. Г.) — не нашли отражения в кампании. Вопреки федеральной установке поменьше жульничать, многие игроки уверены, что «корректировки», а попросту говоря фальсификации, будут». «Высокая вероятность смены губернатора после выборов во многом парализует административную машину», — добавляет эксперт.
Опыт предыдущих выборов показывает, что самое конкретное вложение денег — это «карусели», когда вместо абстрактно полезной агитации в автобусы сажают конкретно обученных людей и возят голосовать по участкам. Но мода на дорогостоящие «карусели», видимо, закончилась с приходом кризиса и может вернуться, только если партия власти окажется совсем в отчаянном положении.
