— Летом было совершенно невозможно ходить по городу. В конце концов, временные неудобства можно и потерпеть, была бы уверенность, что эта дикая встряска пойдет Москве на пользу. Но такой уверенности ни у кого нет.
— Есть. У меня. Я не сомневаюсь, что в отдаленном будущем собянинское благоустройство обернется во благо, другой вопрос, когда наступит это будущее и какие испытания придется еще пройти. Мы с одним моим знакомым придумали формулу: «Делают плохо — будет лучше».
— То есть хорошее дело делается плохими методами?
— Скажем так, странными. Есть известный комплекс мер по оживлению города, он неоднократно применялся в мировой практике. Из всего этого комплекса в Москве мы видим только тотальный ремонт тротуаров. Плюс меры по ограничению транспорта в центре. Этого, мягко говоря, недостаточно. Говорить о том, что сделают тротуар, по которому удобно ходить, и сразу возникнет рай на земле, довольно странно. Рай не возникнет, если вдоль этого тротуара не будет приятных мест, куда можно зайти; если по улице, вдоль которой идет тротуар, будут носиться машины с мигалками на четырех полосах в обе стороны; если невозможно сесть недалеко от дома на удобный троллейбус или автобус и доехать до нужного места. Тротуар сам по себе не панацея.
— А что панацея? Как, по-вашему, надо?
— Есть классическая книжка Джейн Джекобс «Смерть и жизнь больших американских городов». В 1950-х в Нью-Йорке с бешеной энергией строили хайвеи. Один из них должен был пройти прямо по району Гринвич-Виллидж. Джекобс стала лидером движения местных жителей против этого хайвея и в итоге район отбила. В процессе отбивания она сформулировала принципы уютной городской жизни. На углу должна быть лавка со свежим хлебом, в доме должен быть бар, и вообще первые этажи должны быть чем-то заняты.
Жильцы сами, без участия полиции, следят за безопасностью, они заинтересованы в порядке. Когда на улице есть какая-то жизнь, есть прохожие, на тебя никто не нападет и не отнимет сумку, потому что народ кругом. А владельцы лавок заинтересованы в том, чтобы по району не шаталась шпана и не распугивала посетителей.
В Москве примерно эти принципы и пытаются реализовать, но с размахом сталинских строек. По всей Тверской на первых этажах торговые площади, где можно устроить огромный универмаг, и больше ничего. И что ты там ни делай с тротуарами, особого уюта не получится. Знаменка как стояла в пробках из-за того, что постоянно перекрывают Большой Каменный мост для въезда в Кремль, так и стоит, и ничего с этим не сделаешь.
На Новом Арбате тротуар размером с взлетно-посадочную полосу. Он и раньше был широкий, а теперь в два раза шире, но зато теперь нет парковки. Вдоль этой взлетно-посадочной полосы размещены магазины «Алмазы Якутии» и какой-нибудь «Алтын-золото», очень странные торговые точки. Непонятно, откуда в таком месте возьмется атмосфера праздника.
— В общем, мрак. Или есть все-таки положительные примеры?
— Есть, конечно. Когда выходишь из помоечного тоннеля под Курским и идешь к «Гоголь-центру», неизбежно проходишь «Арму». Два года назад в тех местах была чудовищная клоака, страшно зайти. А сейчас приятнейшее место, там хочется проводить время. Почему? Потому что запустили на первые этажи все эти маленькие едальни, появилась нарядная молодежь, которая на «Арме» работает или танцевать туда ходит. И все преобразилось, из представительства ада на земле получился райский уголок. Когда в дополнение к замене тротуаров с районом происходит что-то еще, результаты бывают феноменальные.
— Второе лето только и разговоров о тротуарах. Ну хорошо, заменили. Но было бы понятно, куда по ним идти и вообще зачем это все.
— А по-моему, абсолютно ясно. Главная задача москвича — прогуливаться. В идеале — от одного кафе к другому. Никаких других дел у него нет. Место, где новый образ города максимально реализовался, — Патриаршие: толпы праздно шатающихся людей, невероятный расцвет ресторанного бизнеса, чудовищное количество точек общепита, в каждом доме по три штуки. В итоге получаем дикое социальное раздражение и разговоры о саранче на «Ламборгини», которая приезжает из Бирюлева. Хотя, конечно, это лукавство. Цены на Патриарших такие, что приезжие, если они и есть, ничем от местных не отличаются. Ездят на таких же машинах и ведут себя так же.
— Да, выяснилось, что в самом центре Москвы есть своя Рублевка.
— И для нее, как для всякой рублевки, очень важен забор, шлагбаум. О’кей, спасибо, что положили тут плитку, но гулять по ней должны только мы. И вообще где-то здесь должен быть КПП. А вся философия собянинского благоустройства, какие странности мы бы в нем ни находили, этого КПП не предполагает.
— Выходит, «патриарший» снобизм — антисобянинский по своей сути?
— Безусловно. Программа благоустройства исходит из странного и ограниченного понимания потребностей горожан, но она абсолютно демократична: никаких вип-зон, никакого социального расслоения.
А центровой москвич к этому не привык.
— Но при этом внешне демократичном посыле полное ощущение, что свободы в городе стало меньше. Какая-то давящая, душная атмосфера.
— К благоустройству душная атмосфера прямого отношения не имеет, она вызвана тем, что начальство стремится максимально регламентировать нашу жизнь. Скажем, никто не против уличных музыкантов, но они должны выступать в соответствии с заранее утвержденным планом, в специально отведенных местах, обозначенных табличками. Или возьмем стрит-арт. Лет пять назад нам казалось, что это что-то очень свежее, неподконтрольное. А что сейчас? Нашистский проект «Сеть», который занимается монументальной пропагандой на Садовом. Кого-то пригрели девелоперы, кого-то пристроил департамент культуры, и они рисуют на стенах портреты — да хоть бы и Шаламова, кого скажут, того и рисуют. Все работают по заказу, все пристроены. Но такого, чтобы вышли уличные банды и начали среди ночи изрисовывать стены, уже почти не осталось.
Если вдруг в городе появляется чуть более странный, чем привыкли, музыкальный фестиваль, типа «Аутлайна», у него начинаются проблемы. Даже не из-за политики, а из-за того, что они непонятно чем занимаются, не по форме одеты. Но если те же диджеи в соответствии с планом мероприятий департамента культуры сыграют то же самое в рамках Дня города — пожалуйста, это будет всячески приветствоваться. Чем меньше спонтанности и низовых живых проявлений, тем лучше.
— Мы более или менее понимали цель капковских реформ, а вот цель нынешних я лично не понимаю. Когда появляются велодорожки, коворкинги, парки — это внятная идеология, обслуживающая конкретный слой общества. А что стоит за тем, что делает Собянин?
— Ярко выраженной адресной группы у его реформ нет. А цель в том, чтобы центр превратился из забитого машинами, агрессивного и неуютного места в нечто, чуть больше похожее на центр европейской столицы.
То есть место для гуляния. Предлагается менее событийная и менее культурно насыщенная, чем у Капкова, но в целом тоже гуманизация среды. Только осуществляют ее очень негуманными методами. И главный провал во всей этой истории — провал в коммуникациях. Власть не в силах нам по-человечески объяснить, чего она хочет.
Был такой фильм — «Автостопом по Галактике», там спецотряд инопланетян взрывает Землю, потому что по этому месту должна пройти межгалактическая трасса. И когда единственный спасшийся землянин начал возмущаться, ему сказали: «Послушайте, а чего вы? Объявление о том, что вашу планету взорвут, висело в главной конторе на альфе Центавра последние 28 миллионов лет. Надо было просто посмотреть». Примерно так же происходит коммуникация и в Москве. Среди ночи подъезжает бульдозер, бьет тебя по голове, через два месяца Григорий Ревзин рассказывает в «Новой» и пишет на сайте «Карнеги», зачем это на самом деле было нужно. Но уже немножко поздно, потому что все в ужасе и успокоить никого невозможно. Кстати, Ревзин вообще не обязан ничего объяснять. Но те, кто обязан, ведут себя совершенно беспомощно.
— И как реакция — злоба и ненависть персонально к Собянину. Вся эта ругань в интернете…
— Массу претензий ему предъявляют не по делу. Насколько я могу судить по его выступлениям, он искренне хочет, чтобы людям жилось лучше, и обижается, когда они не рады. А шутки про оленевода мне кажутся вообще отвратительными, это просто за гранью. Давайте теперь смеяться над тем, какой у него разрез глаз, и над тем, что он понаехавший. Какой-то пещерный уровень. Но с другой стороны, если, ничего не объясняя, сносят возле дома ларек, где ты покупал хлеб, если убирают маршрутку, на которой ты доезжал до метро, — это, конечно, вызывает дикую злость.
Мало того что внезапно, без объявления войны, происходят довольно травматичные изменения, ты еще никак не можешь на это повлиять, с тобой не поговорили, тебя не очаровали, ты как бы ни при чем. Есть некий глобальный план, и его прямо у тебя под окнами реализуют в три часа ночи отбойным молотком. Плюс бесконечный балаган с зелеными головами, розовыми пингвинами и фестивалем мороженого. То есть поверх строительных лесов тебе еще навязывают какие-то уродливые бантики, которым ты почему-то должен радоваться, а кто не скачет, тот дурак. И это раздражает еще сильнее. А в итоге виноватым в глазах общественности оказывается Ревзин, единственный, кто пытался что-то объяснить.
— А что удивительного? В фейсбуке с максимальной лютостью ругаются из-за чего угодно: спорт, музыка, стихи… А тут такой благодарный повод — благоустройство.
— Я далек от того, чтобы считать, что друзья Ревзина или враги Ревзина — самые лютые люди на свете. Просто Цукерберг создал удобную площадку, чтобы кидаться друг на друга, и все с радостью этим занимаются. Кусают не того, кого надо, а того, до кого легко дотянуться.
Но знаете, я уверен, что где-нибудь к декабрю о перерытой Москве все забудут. В прошлом году по поводу тротуаров и того, что Мясницкую затопило после первого же ливня, тоже был жуткий срач. А к зиме оказалось, что это не самое важное, что есть на свете и другие поводы поругаться. Когда я говорю, что делают плохо, но будет лучше, я уверен, что в конечном счете все приживется и перестанет раздражать, и даже канализация начнет работать.
Когда-то люди чуть ли глаза друг другу не выцарапывали из-за жирафа, которого в датском зоопарке убили. И кто о нем теперь помнит? Московское благоустройство в поле общественной дискуссии такой же жираф, только покрупнее размером.
Чем завершилась и во сколько обошлась реконструкция столичных улиц
К концу августа на большинстве участков, попавших под программу «Наша улица», завершилась реконструкция. Для укладки дорожного покрытия на одной лишь Тверской ушло около 8 тысяч тонн асфальта, было задействовано 170 самосвалов и 74 единицы спецтехники. Всего же обновлению подверглись 52 улицы в самом центре, в том числе Воздвиженка, Моховая, Знаменка, Новый Арбат, пешеходные зоны Садового и Бульварного кольца, а также семь «вылетных» магистралей, в том числе: Варшавское, Каширское, Ленинградское, Можайское, Рублевское и Ярославское шоссе.
На крупных магистралях появились дублеры с пониженным скоростным режимом и прогулочные бульвары, призванные снизить уровень шума, разделив пешеходный и автомобильный потоки, парковочные карманы, новые остановки и новая разметка. Теперь она желто-белая, вместо обычной краски для ее нанесения используется специальный термопластик, покрытый светоотражающими стеклянными элементами — для улучшения видимости ночью. Большинство проводов постарались спрятать под землю, теперь электрические, телефонные и интернет-линии находятся в специальном коллекторе между проезжей частью и пешеходными дорожками, а не над головами прохожих.
На тех отрезках, где к началу сентября работы еще не завершены, ожидают увеличения заторов до 9—10 баллов. Нелегко придется на Кремлевской набережной, улицах Серафимовича, Полянка и Малая Дмитровка. За эти неудобства заместитель руководителя Центра организации дорожного движения Москвы Александр Поляков в конце августа принес москвичам извинения.
«Транспортная ситуация на отреставрированных магистралях, безусловно, стала лучше, их проходимость увеличилась, — говорит лидер движения «Синие ведерки» Петр Шкуматов. — Что касается улиц в центре, практически везде стало хуже — за счет сужения проезжей части, катастрофического сокращения парковочных мест. Проектирование производилось не в интересах автомобилистов, мы были последними, о ком думали проектировщики, и это принципиальная политика властей».
В Сети уже появились фото реконструированных улиц: где-то съезд с заниженного тротуара не совпадает с «зеброй» дорожного перехода, где-то плитка уложена неаккуратно. По госконтракту на производство работ по четырем участкам — от МИДа до ул. Новый Арбат, от Арбата до ул. Большая Никитская, от Никитской до Триумфальной площади и от Триумфальной до улицы Долгоруковской — в случае обнаружения дефектов заказчик в лице государства имеет право заставить подрядчика переделать участок и устранить недостатки. Цена реконструкции этих четырех участков — 4,3 миллиарда рублей.
Общий объем расходов составил 22,4 миллиарда. Одни только гранитные бордюры, по данным сайта госзакупок, обошлись более чем в миллиард рублей. В 2017 году власти планируют сохранить объем реконструкции на уровне текущего и провести работы на оставшихся 50—60 центральных улицах. В их число войдет район 1-й Тверской-Ямской улицы, а также отрезок Тверской от Пушкинской до Триумфальной площади.
Дмитрий Ребров, «Новая»
