Все объявления в «Ласточках» МЦК, все пересадки — на станцию Фрезер Казанского направления или платформу Северянин близ Мытищ — дублируются на английском: Next station is Верхние Котлы, Шелепиха, Кутузовская, Бульвар Рокоссовского. В какой-то миг трансляция на двух языках отказывает. Из тамбура слышно заполошное: «Сыночек! Скажешь, когда Ростокино?»
Но это лишь подтверждает: чудо-поезд (двадцать минут с Хорошевки до Лужников, полчаса с Ленинградского шоссе на Кутузовский) и вправду катит по стране Московии. С населением 12,3 млн человек. А это — две Прибалтики. Или полторы Австрии. Да и для России почти 9% населения.
…А поезд со знанием английского языка катит по городу — огромному, лоскутному, восьмивековому. Сквозь все его агрегатные состояния: промзоны и ТЭЦ, лишайные крыши гаражей (вот за такие сражались герои «Гаража»), купы старых ясеней во дворах, белесые облака спальных районов, новые разновысотные транспортные развязки, рабочие затоны Москвы-реки у Коломенского с синим плавкраном — длинношеей птицей, еще не улетевшей на юг.
Мимо бывшего Черкизона и Останкинской башни. Мимо процветающих амбаров «Золотого Вавилона» и «Метрополиса» (но просто ковать деньгу Москва не может… и на крепостных стенах ТЦ рядом пылают неоновые рекламы CHANEL, SAMSUNG, СЕТЬ ЗООПАРКОВ «ПОГЛАДЬ ЕНОТА»). Мимо жутковатых гостиниц «Алтай», «Заря», «Восток»: в них и передовиков, приехавших на ВДНХ, отнюдь не баловали, — а уж в 1990-х, когда ударников труда сменили другие постояльцы, граждане просто боялись мимо ходить. Теперь вдоль МЦК город собирается строить гостиницы: скромные, но человеческие. Не эти ли памятники эпохи пойдут в переплав? И ведь могут выйти приличные бед энд брэкфесты, сколько мы таких трансформаций уже видали в Московии…
Мимо Ходынки и места, где Дмитрий Донской по пути на Куликово поле обрел икону Николы Милостивого («Угрешская»). Мимо театра «Мастерская Петра Фоменко» и домов на Гагаринской площади, которые — в числе других заключенных — строил в 1940-х капитан артиллерии Александр Солженицын. Мимо снесенных Ивановских бараков у Лихоборки и усадьбы «Узкое». Мимо уцелевших станций Окружной железной дороги: ведь МЦК повторяет контур железной дороги, открытой в 1908-м и возившей грузы по московским промзонам десятилетиями.
Именно — повторяет контур. Мосты, рельсы, путепроводы проложены заново (РЖД и город проделали огромную работу!). Кстати, 23 мая 1917 года Окружная дорога стала новой границей Москвы. Так что пассажиры «Ласточек»-2016 едут по мистическому пути — по рубежу столицы «царской», «советской» — и нынешней.
И видят, кажется, единственную константу этого города: к нему приживаются все времена, он переживает все беды. От этого он — лоскутный и разлапистый, да. Но витальный. То бишь живой.
Так вот: старые станции Окружной. Уцелело менее полудюжины на 54 км кольца МЦК: Серебряный Бор, Белокаменная (возле лесопарка «Лосиный Остров»), те же Лихоборы… Все отреставрированы: чугунные кронштейны и декор в стиле арт нуво, добротный темно-розовый кирпич оттенен белой лепниной (так московский модерн 1900-х выражал респект ярославскому барокко XVII века). Вокруг — цветники, кустарник, скамейки, стилизованные фонари. Москва-1908 провожает каплевидные поезда Москвы-2016 с электронными табло и стойками для велосипедов.
Между ними — фигурой умолчания — стоит XX век. С теплушками и колбасными электричками.
…Впрочем, в новом вестибюле станции МЦК «Гагаринская» есть одна крупная, страшно выразительная фотография: проходчик 1930-х. Худой, выпитый работой, с детства недоедающий, облепленный глиной, с тяжелым буром в руках — он глядит на вереницу пассажиров в упор.
И новый тонкий слой глянца Москвы, ее робкое благополучие сравнивать надо не с кукольным домиком станции «Серебряный Боръ», — а с его изможденным лицом. Здесь — точка отсчета.
«Ласточки» МЦК кружат над городом, сопрягая кварталы на скоростях. Создавая виды, которых Москва не знала. За «Гагаринской», в сторону «Лужников», выплывает Новодевичий монастырь. Главы Смоленского собора вдруг точно накладываются на стеклянные небоскребы Москва-Сити. Миг — и пафосная, плакатная, но очень красивая картинка распалась. Башни Сити уже висят в окне.
Трудно не признать: быт населения Московии (именно что всего населения и именно что Московии) становится все ближе к нормальному и достойному. Маршруты без пробок и нарядные поезда МЦК — продолжение демократии аэроэкспрессов, полных, худо-бедно, супермаркетов… и, скажем, знания, что в дорогих и дешевых кофейнях WC равно чисты. И так оно по всей Москве.
Все это — длительное и общее врачевание. Лечение самоощущения пешехода и пассажира. Городское благоустройство как форма психотерапии, исцеление от лихого и горького опыта. Москва явно перестает чувствовать себя падчерицей истории, юродом, прорехой на человечестве. Эту дорогу она себе построила так, как шьют офисный костюмчик — в чаянии карьерного роста.
В эти вагоны не принесут чемоданчик с розовым крепким за рупь тридцать четыре и блокнот с набросками «Москва — Петушки». Скорее будут следить через WiFi за динамикой индексов.
Но все-таки — мы все закольцованы единой дорогой. Перетекаем друг в друга на этой территории. Стоим на платформе «Белокаменная»: дама с собачкой, пережившая Чехова, изможденный проходчик эпохи великих строек, Веничка с чемоданчиком, брокер с гаджетом.
В конце концов, это вполне могли бы быть четыре поколения одной московской семьи.
