РепортажиОбщество

Попить чайку с украинцами

Акция «Общая кухня»: в Киеве готовы говорить, но не готовы мириться, а в Москве — наоборот

Этот материал вышел в номере № 106 от 23 сентября 2016
Читать
Сначала они сделали это в Ивано-Франковске, потом в подмосковном городке Климовск, а в среду, в Международный день мира, — ​одновременно в Москве и в Киеве. Стол в центре города, на столе чай и варенье. За столом человек из другой страны. К нему можно подходить и задавать любые вопросы. Почему вы с нами воюете? Что на самом деле происходит в Крыму? Советский Союз — ​это хорошо или плохо? Так проходит акция «Общая кухня», попытка диалога напрямую, без телевизора и политиков.

Москва. Первый же подошедший в шоке от информации, что идет война. Встревожен. Долго выясняет, нет ли в этом угрозы для него лично. Успокоившись, идет по своим делам.

Киев. Подходят две женщины. Спрашивают: «Это попытка помириться с русскими? Вы хотите отдать им наши территории?» — ​«Нет, мы просто собрались поговорить». Поговорить можно, никто не против.

За сутки до киевской акции начали поступать угрозы от правых радикалов. Обещали приехать и разобраться. Потому что нельзя пить чай с врагами, это неправильно. Где-то к середине чаепития появились силовики в штатском и начали следить, нет ли провокаций со стороны пьющих чай. «А если будут провокации против нас?» — ​спросили девочки-активистки. Ответ: «У людей на это есть право».

В Москве проще. Акцию у памятника Окуджаве на Арбате элементарно не согласовали в префектуре. Слишком людно, много иностранных туристов. Пришлось поставить стол в другом месте.

«Это попытка помириться с русскими? Вы хотите отдать им наши территории?» — ​«Нет, мы просто собрались поговорить»

Минус акции: ее инициировали и осуществляют активисты с правозащитным уклоном, то есть люди, идеологически заряженные. Теряется чистота эксперимента — ​это уже не только пацифизм, но и немножко политика.

Очевидный плюс: они ведут себя предельно открыто. Беда нашей оппозиции в том, что она привыкла вариться в собственном соку, иметь дело только с единомышленниками, с теми, кто думает так же. Главный лозунг: «Ну, мы же с вами понимаем…» А все остальные — ​мерзавцы и дураки. «Кухня» — ​редкая, а за последнее время чуть ли не единственная попытка говорить с теми, кто не понимает или понимает иначе. Попытка выбраться из оппозиционного гетто.

В самом названии — ​коммунальный оттенок. Общая кухня — ​место, где неизбежно встречаются соседи по коммунальной квартире. Там они вынуждены общаться и решать общие проблемы, какими бы плохими ни были отношения. Мы с украинцами уже не одна семья, а именно такие соседи, соседи по коммуналке. Так что метафора очень точная.

Николай, один из инициаторов появления мирного стола переговоров. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая»
Николай, один из инициаторов появления мирного стола переговоров. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая»

У Николая Кретова, активиста из Подмосковья, который все это придумал, ​другие ассоциации. Кухня для него — ​территория свободы, символ диссидентства 1970–1980-х. Врали и лебезили на работе, боялись милиции и партийного начальства, шарахались от окриков продавщиц в магазинах и суровых жэковских теток, но на кухне вели себя свободно и говорили самые крамольные вещи. В этом смысле идея вынести кухню на улицу — ​совершенно революционная.

Первая акция прошла в Ивано-Франковске и закончилась скандалом.

Николай Кретов

активист из Подмосковья

«Там очень колоритный мэр, который говорит, что настоящий украинец должен быть патриотом и гетеросексуалом. То есть ведет себя как украинский Милонов. Настоящий украинец, в их понимании, ничем не отличается от настоящего россиянина. Было смешно. Нам сказали, что стол является «малой архитектурной формой» и, чтобы его установить на улице, нужно специальное разрешение. Местного организатора Ярослава оштрафовали. Меня и Александру, которая со мной ездила, назвали врагами Украины и сторонниками Путина, хотя все ровно наоборот».


Цель всего этого — ​ломка стереотипов. В Ивано-Франковске и Киеве все удивлялись, что в России есть антивоенные инициативы и проходят многотысячные марши мира. «А почему мы ничего об этом не знаем? Мы думали, что у вас все за Путина». Это к вопросу о коллективной ответственности.

На Украине война и отношения с Россией — ​главная тема, она волнует всех. В России украинские дела где-то на периферии сознания. Вопреки стереотипам, большинство россиян не «за» и не «против» Украины, им просто плевать. Общее настроение: мне надоело, я устал.

У украинцев много вопросов к русским, у русских их почти нет. В Климовске люди отказывались от разговора так: «Знаю, что мы виноваты, но не хочу говорить об этом». Или: «Что бы вы ни сказали, не верю вам». При этом за редкими исключениями никто не питает к украинцам злых чувств и не хочет войны. Просто неприятная тема, лучше отодвинуть ее от себя подальше.

Уровень информированности даже в Москве и Подмосковье крайне низкий. Люди продолжают смотреть телевизор, а потом удивляются: «Разве у вас можно говорить по-русски на улице?» С русским языком на Украине действительно происходят разнообразные процессы, не всегда позитивные, но говорить на нем точно никто не запрещал. Одной краской картину не нарисуешь.

В Климовске спрашивали в основном по поводу Крыма. Что там на самом деле? Кто в итоге проиграл, а кто выиграл?

Николай Кретов

активист из Подмосковья

«Киевлянка Маша Сулялина, которая приезжала к нам, жила в Крыму на момент референдума. А свидетельства очевидца сложно перешибить пропагандой, потому что ты видел это по телевизору, а она своими глазами».


Маша Сулялина

жительница Киева

«Были выпады в мою сторону, говорили, что я вру и вряд ли переехала бы в Украину, если б жила в Крыму. Не верили, что люди не ходили массово на референдум. Не верили, что выданные в Крыму загранпаспорта недействительны и с ними нельзя никуда поехать. У нас есть лагерь толерантности, где мы проводили русский день. В это тоже не верили. Убеждали меня, что все русское у нас под запретом».

Один из прохожих рассказывает Оле (Украина) о своей любви к коммунизму и тут же спрашивает: "А что у вас там по телевизору говорят?" Фото: Виктория Одиссонова / «Новая»
Один из прохожих рассказывает Оле (Украина) о своей любви к коммунизму и тут же спрашивает: "А что у вас там по телевизору говорят?" Фото: Виктория Одиссонова / «Новая»

Москвичка Юля со слезами в голосе говорила Ольге, журналистке из Киева: «Я не знаю, как объяснить ребенку, почему мы воюем. И у нас, и у вас все врут. Гибнут люди, но никто не объясняет, за что».

Забавно, но почти у всех, кто в Москве подходил к столу, украинские корни. Один вообще родился в Запорожье. Правда, это было много лет назад, когда все жили в одной стране. Очень сочувственно говорил об Украине, а закончил неожиданно: «Был Советский Союз, а теперь мы с вами воюем».

Колоритный персонаж подкатил на самокате в тирольской шляпе. Мужик лет 60, родом из Сыктывкара. Интересовался, что показывают по украинскому телевизору. Пересказал несколько монологов Владимира Соловьева практически слово в слово. В конце сказал: «Раньше я верил в коммунизм, а теперь — в Путина». Но надо отдать ему должное — всё ​очень доброжелательно, без агрессии. Другой вопрос, как у людей устроена голова. Перед тобой живой человек, а разговоры только про телевизор. Цепочка «ты — ​я» не выстраивается, мешает третий — ​лицо с экрана.

В Киеве в это время московской активистке Рамиле другой мужик, чем-то похожий на этого, рассказывал про своего русского друга. Много лет вместе ездили в Крым, а два года назад поссорились. Естественно, из-за Крыма. Теперь русский туда ездит один.

Маша Сулялина

жительница Киева

«Расхожее мнение: с русскими невозможно разговаривать. Конечно, невозможно, если не пробовать. Нельзя смотреть в экран телевизора и судить о людях, не зная их. Как вы вообще смеете проводить такую акцию, когда на Донбассе идут военные действия? Говорить о мире можно только после возврата территорий и завершения войны. Но так она никогда не кончится. Говорить нужно именно сейчас и именно потому, что идет война.

Я не настолько наивна. Я понимаю, что изменить мы этими акциями ничего не сможем, но хотя бы заставим кого-то задуматься. Нам дальше все равно жить рядом и как-то взаимодействовать. И если сейчас не сделать первые шаги, дальше будет хуже. Строим стены, а надо строить мосты».


Николай Кретов

активист из Подмосковья

«Мы не сможем ничего изменить, даже если проведем 100 таких акций. Но многие вещи происходят просто потому, что нельзя ничего не делать, сидеть и смотреть. Пускай эта акция — капля в море, но важно показать, что диалог в принципе возможен. Люди пьют чай и пытаются узнать информацию из первых рук. В конце концов, что в этом плохого, кроме хорошего?»


И Маше, и Коле чуть за 20. Оба идеалисты. И когда от таких людей слышишь, что невозможно ничего изменить… Безнадега какая-то.

Тем не менее акции будут продолжаться. В Киеве, в Москве, в Питере — ​всюду, где хоть кто-то готов разговаривать друг с другом без злобы и предубеждения. Пусть таких людей будет больше.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow