За несколько дней до выборов шансы обоих кандидатов на победу почти сравнялись. Исход может зависеть от тысяч или даже сотен голосов, поданных за выборщиков в так называемых колеблющихся штатах, — там, где ни у республиканцев, ни демократов нет уверенного преимущества. Именно в эти штаты сейчас переместилась предвыборная борьба. Оба кандидата попеременно ездят по одним и тем же городам Флориды, Пенсильвании и Северной Каролины.

В итоге крупнейший из колеблющихся штатов — Флорида, — судя по последним опросам, готов поддержать республиканского кандидата. Другой «колеблющийся» южный штат — Северная Каролина, — скорее всего, проголосует за демократа. Рейтинги кандидатов меняются каждый день!

Переключая радиостанции, мы несемся в нашем белом «Форде» на тот самый юг. «Всё, что мы можем сделать в ожидании выборов, — это молиться за нашу страну», — раздается из приемника голос ведущего популярной христианской FM-радиостанции.

В 10 утра мы стоим у дверей Военного музея в Монтгомери, столице Алабамы и когда-то — Конфедеративных Штатов Америки. Музей закрыт на ремонт, через витрину видны только бюсты прежних героев и старые флаги, но смотрительницу — мускулистую белую женщину 40 с чем-то лет — очевидно, терзают и любопытство, и сомнения, когда она слышит нас через стекло. Через несколько секунд нас пускают в аккуратное одноэтажное помещение, каких в Монтгомери большинство.

— Из России, значит, — говорит она, широко расставив ноги и уперев руки в бока. — А когда-то был СССР. Подумать только. И что привело в наши края?

— Путешествуем по югу, мэм.

— Ирэн, — представляется мускулистая смотрительница и оглядывает нас с ног до головы. — Юг у нас большой. Интересуетесь чем-то конкретно?

— Да всем понемногу, — говорю я, но, встретившись со взглядом Ирэн, неловко добавляю: — Конечно, исключительно как туристы… Едем из Атланты в Новый Орлеан, а затем в Техас.

— То есть и выборы наши застанете?

— Будем как раз во Флориде. Все-таки интересно, чем закончится.

— Да черта с два, — говорит Ирэн. — Что интересного, когда одна половина страны празднует, а вторая оказывается несчастной?

— В России тоже очень следят за кампанией, — говорю. — Люди смотрят государственное телевидение, где Трампа представляют лучшим кандидатом, а Клинтон — наоборот.

— Так и есть! Надеюсь, она проиграет! По крайней мере у нас в Алабаме, — вдруг признается Ирэн, в ее суровом голосе появляется даже что-то доверительное. — А в Новом Орлеане — будьте начеку. Там, знаете, в некоторых кварталах народ такой, что лучше нормальным людям, как мы, не ходить…

— Как скажете, мэм.

— Знаю, что говорю. Пойдем, покажу музей… Монтгомери когда-то был столицей Конфедерации, над Капитолием даже наш флаг висел. Кто знает, кстати, может, после выборов вернем его назад…

На прощание нас убедительно просят расписаться в гостевой книге Монтгомери. «Люди из России заезжают нечасто. Хорошо бы вы написали пару слов, как вам у нас понравилось». — «Это обязательно?» — уточнил я. «Все пишут, такой порядок», — немного озадачилась сотрудница.

Кстати, флаг конфедератов — это почти один в один знамя «Новороссии». В Алабаме и других южных штатах его частенько можно встретить на домах, заборах, номерных автомобильных знаках. Флаг рабовладельческой Конфедерации вместе с флагом США действительно висел до 2015 года даже над местным Капитолием: в гражданскую войну здесь находился офис президента южных штатов, а теперь сидит губернатор. Снять флаг как символ дискриминации призывали в разное время многие правозащитники, политики и даже Барак Обама. Точку же в деле поставил Верховный суд Алабамы, дипломатично определив, что над госучреждениями имеют право развеваться только флаги юридически признанных и существующих территорий. Но обнаружилось, что многие белые алабамцы считают такое решение оскорблением своих чувств и исторической памяти, особо рьяные призвали даже защитить знамя Конфедерации с оружием. Слава богу, до этого не дошло. Перевернуть «символическую страницу в истории» согласился и губернатор Алабамы. «В конце концов это всего лишь флаг», — примирительно говорили местные чиновники. Обозреватели больших нью-йоркских газет тогда шутили: спустя 50 лет после марша протеста Мартина Лютера Кинга юг пережил самое значительное покушение на свои основы.

Атланта — экономический и логистический центр юга Америки. В небоскребах местного даунтауна находятся штаб-квартиры Coca-Cola, крупнейшего мирового авиаперевозчика Delta и телекоммуникационного гиганта AT&T. Здесь же располагаются центральный офис и основная редакция канала CNN. Шестимиллионная агломерация во главе с Атлантой часто расходится в политических предпочтениях с республиканской фермерской Джорджией. Из-за роста испаноязычного и черного населения в городе увеличивается и без того приличная база поддержки демократов. Левая повестка современных демократов привлекает незащищенные меньшинства.

— Скажу больше: даже аппер-мидл-класс вроде меня, эти умеренные республиканцы из богатых пригородов, сейчас готовы, зажав нос пальцами и зажмурившись, — проголосовать за Хиллари. Конечно, не все, но многие так и поступят, — рассказывает нам один из основателей и вице-президент CNN Рик Дэвис. — Потому что Трамп, по их мнению, — это абсолютно не тот консерватизм, на котором стоит Америка. Республиканцы смотрят на него и понимают, что этот человек говорит лишь то, что ему удобно в данный момент. Пятнадцать лет назад он выступал за вторжение в Ирак, а теперь называет ту войну «грандиозной ошибкой». А сколько раз он менял мнение насчет абортов? Ощущение, как будто у этого человека вообще нет своей позиции. Да и откуда ей быть? Что он читал в своей жизни? Все его представления о мире — набор штампов из кино.

Дэвис ведет нас на экскурсию по штаб-квартире CNN. В огромном комплексе из нескольких зданий, подведенных под общий стеклянный купол, работают главные офисы национальных и международных новостей, испаноязычная редакция. При этом работу политических и экономических направлений курируют, соответственно, из отдельных офисов CNN в Вашингтоне и Нью-Йорке. Вещание канала попеременно происходит из студий в Атланте, Лондоне, Дубае и Гонконге. Производство также ведется в Лос-Анджелесе. Ведущий может работать из студии хоть в Вашингтоне или Нью-Йорке, но управление эфиром находится все равно здесь — под куполом в CNN-Center.

— Это целая машина, чертовски магическая штука, — рассказывает Дэвис. — Здесь я с самого начала вместе с Тедом (Тед Тёрнер, основатель CNN, миллиардер и меценат. — П. К.), 1 июня 1980 года был наш первый день в эфире. Тогда в СССР как раз начиналась Олимпиада, но США бойкотировали ее. Через 4 года ситуация повторилась с точностью до наоборот: теперь уже Советский Союз бойкотировал Лос-Анджелес. Тед сильно переживал, и вообще мы все уже сильно устали от холодной войны. Тогда у него и возникла мысль провести Игры Доброй воли. Это, конечно, был прорыв! Что не получалось у политиков, мы решили взять на себя, начали сближать наши страны.

— Вам не обидно, Рик, что наши страны все равно начали новую холодную войну? — спрашиваю.

— Да нет, это вовсе не холодная война. Конечно, отношение между властями плохи, но нет никакой конкуренции систем. В 1986 году в Москве невозможно было найти ни бургера, ни колы, а сейчас это процветающий европейский город, который живет и будет жить по западным стандартам, что бы там ни говорил президент Путин. И мы с вами, Павел, теперь спокойно обсуждаем наши проблемы в Атланте.

— Ну если так, то ваши проблемы мы спокойно можем обсудить и в Москве. Российское телевидение только этим и занимается, а вас упрекают в замалчивании внутренних проблем.

— Это каких? — удивился Рик.

— Банкротство домохозяйств, рост числа бездомных, межэтнические…

— Это все неправда. Кстати, именно CNN сделали историю о машинах, конфискованных Wells Fargo у солдат, воюющих в Афганистане и Ираке (громкая история о том, как крупнейший банк США в нарушение закона изъял из-за просроченных платежей 413 автомобилей, приобретенных американскими военными в кредит. — П. К.). Насчет бездомных. Экономика США, в отличие от мировой, растет. 300 миллионов человек из 330 в этой стране вкалывают, чтобы преуспеть, и получается у всех, кто упорно трудится. И только 30 миллионов выбирают для себя другой путь, причем сознательно…

Мы идем в международную редакцию канала. По пути Дэвис рассказывает, почему выборы главы Белого дома проводятся во вторник: когда-то это был самый удобный день для фермеров. Чтобы доехать до участков в городах, многим из них нужно было закладывать на дорогу день или даже больше. Они выезжали рано в понедельник, голосовали утром во вторник и к среде должны были непременно вернуться назад — это был традиционный для фермеров рыночный день. В итоге к работе на участках они приступали в четверг. Понедельник же для выборов никак не подходил, потому что тогда некоторые фермеры должны были бы пропустить воскресную службу в церкви. «А это совершенно недопустимо», — говорит Дэвис. По той же причине не подходила и суббота.

— Короче говоря, оставался один вторник, и по той старой логике мы и живем до сих пор. Черт возьми, конечно, она устарела! Давайте уже назначим выборы в выходной день!

— То есть как в Европе — в воскресенье?

— О, нет-нет, не так радикально, — машет руками Дэвис. — Воскресенье все-таки давайте оставим для церкви, а вот в субботу пойдем голосовать. Ведь удобно? Ну да! Но думаю, ломать эти устои власть захочет вряд ли.

Несмотря на свою жесткую нейтрально-новостную стратегию, CNN в президентскую кампанию все же сочувствует кандидатам от Демпартии. Не заметить это сложно: дружелюбные интонации в адрес Клинтон и, наоборот, язвительные комментарии по поводу Трампа встречаются в каждом новостном выпуске. Не говоря уже о рубриках, в которых представлены мнения колумнистов и экспертов. Обиженные республиканцы упрекают знаменитый спутниковый канал в почти открытой поддержке Хиллари и пристрастности. Впрочем, демократы в ответ могут крыть тем же, а именно: что республиканцев почти в открытую поддерживает рейтинговый канал Fox News.

CNN International, подразделение международных новостей канала, возглавляет британец Тони Мэддокс. На CNN он пришел с ВВС, главного конкурента американцев. На столе у Мэддокса фарфоровый бульдог, раскрашенный в цвета королевского флага. Под потолком отчаянно жужжит кондиционер: в Атланте почти 30-градусная жара.

— Тони, наши русские друзья спрашивают про холодную войну, если вдруг выиграет Хиллари, — говорит Рик Дэвис. — Что ты думаешь?

— Думаю, что, если выиграет Трамп, — будет еще хуже. Когда это республиканцы были нежны с русскими? — говорит британец, не отвлекаясь от лэптопа.

— И я о том же, — говорит Дэвис. — Хиллари выглядит жесткой в плане России только на фоне Трампа, которого полюбил Путин, и теперь у них медовый месяц. Но кто сказал, что это надолго?

— Хиллари последовательна, она профессионал в международной политике, — говорит Тони. — Причем ее позиция гораздо мягче, чем у республиканцев. А Трампа просто несет в разные стороны. Он непрофессионал.

Я спросил Тони, насколько профессиональным в таком случае можно назвать поведение американских СМИ, которые почти открыто заняли сторону Клинтон. Тони ответил следующее:

— Да ведь дело не в том, что кто-то занимает сторону Хиллари, дело в поведении Трампа! Вы же сами видите, что те вещи, которые он говорит, — это за пределами всяких приличий. Все то, что он говорит про женщин, про мигрантов, меньшинства, — неприемлемо для нас с точки зрения этики. Мы что, должны делать вид, что это нормально? Не получится. Мы придерживаемся своей этики.

— Но при этом мы, конечно, выступаем с объективных позиций, — тут же добавляет Рик.

— Разумеется! Просто мы называем вещи своими именами, — подытоживает мысль Тони.

«Если кто-то ведет себя как задница, то мы скажем и покажем его именно как задницу», — по-простому объяснили мне потом знакомые журналисты в Атланте.

«Проблема в том, что такие ребята, как Трамп, очень опасны, — говорил мне один из ведущих продюсеров CNN. — Они ведут себя как полнейшие уроды, показывая простым людям, что быть уродом не так уж аморально: «Посмотрите, я задница, не стесняюсь этого, и даже могу стать президентом! Oh yeah!» Разве мы имеем право транслировать такой сигнал американскому обществу?!»

Самое время задать наивный вопрос. «Но как же быть, — говорю, — с нашими журналистскими стандартами, с соблюдением нейтралитета?»

— У вас в России наверняка тоже есть какой-нибудь клоун в политике, и даже не один, — всякие одиозные мерзавцы, сукины дети, — отвечают мне. — Так скажи мне, давая им слово, ты что, будешь делать вид, будто они пай-мальчики?

— Лучше не давать слово вообще.

— Когда у нас всего двое кандидатов, это невозможно! Есть определенный порядок, ломать его нельзя, пойми…

Штаб Хиллари Клинтон в Атланте — это одноэтажный домик на западной границе даунтауна. Внутри нас встречает чернокожая женщина — координатор с бейджиком «Элайна». «Хей гайз, хотите записаться в волонтеры? » — улыбается она. «Но вообще-то мы иностранцы». — «Да ладно!» — «В частности, из России». — «Ничего себе! Тогда будете первыми волонтерами из России! Нам нужно больше хороших людей!» — «Так вы не слышали про русских, которые атаковали почтовый ящик Хиллари? » — «Ну, — протянула Элайна, — это же международная политика, да? То есть не совсем наша работа, но я вас могу перенаправить в наш главный штаб, а здесь мы все-таки больше про внутренние дела». Элайна взглянула на нас с любопытством и спросила: «Скажите, а у вас в России может женщина-политик стать в ближайшее время президентом?» — «Исключено», — говорим мы. «Это что, так доминирует сексизм?!»

Новый старый Орлеан. Спустя 10 лет после урагана «Катрина» город пытается жить, как и прежде. Из 300 тысяч жителей, как было прежде, теперь здесь чуть больше 250. На восстановление города потрачены миллиарды долларов частных и государственных денег. Построены сотни новых домов, заново проложены коммуникации. И теперь по вечерам во французском квартале снова непроходимые толпы туристов с пластиковыми стаканами. Туристы и уличные музыканты приезжают со всей страны. Туристы пьют, а музыканты играют, как в свой последний день. Молодые ходят с пивом, постарше — тянут коктейль «сазирак». На праздники типа Хеллоуина, Нового года или февральского карнавала они наряжаются в героев популярных сюжетов, часто из-за жары костюмы выбираются пляжные. Люди сбиваются в колонны, кто-то толкает тележку с генератором и музыкой. Вообще тележку со своей музыкой и выпивкой сюда может прикатить любой. Вот даже священник, который пришел с микрофоном и большим деревянным крестом раздавать туристам брошюры и отговаривать от искушений Содома и Гоморры. «Чувак, лучше бухни!» — обнимают его прохожие с бутылкой. Полуголые люди кидают нам с балконов на головы дешевые бусы. Улицы французского квартала похожи к утру на мусорную свалку, но за день их расчистят, чтобы вечером все началось заново.

После урагана «Катрина» христианские фанатики говорили, что городу досталось за его грехи. Но Орлеан воскрес и зарабатывает теперь больше других городов юга. «Это вполне по-американски, — объяснял мне священник с тележкой, — и все было бы вообще хорошо, если бы народ здесь еще ходил по воскресеньям в дом Божий». — «Зачем, святой отец?» — спросил я. «Пропускать нельзя. Такой порядок», — отвечал отец фирменной для юга фразой.

Но места для религии и порядка в Новом Орлеане почти нет — как нет и для политики. С тем, и другим, и третьим здесь все равно выходит карнавал. Вот достучаться до отдыхающего американца пытается одиозный новоорлеанский видеоблогер Майкл Дибари. Со своей тележкой он агитирует во французском квартале за Дональда Трампа. Тележка и одежда у Майкла разрисованы в цвета американского флага. «Трамп вернет Америке силы! Он раскусил замысел мирового правительства и банкиров, желающих уничтожить США. Хотите знать правду, подписывайтесь на меня в YouTube или смотрите канал альтернативных новостей «Раша Тудей»!» — говорит нам Майкл.

С таким мы даже сфотографировались на память.

США