Падение произошло после того, как государство год назад отпустило порт в частные руки по рекордно низкой цене — 1 миллиард 27 миллионов рублей. Покупателем тогда выступила мурманская фирма «Купец» с уставным капиталом 10 тысяч рублей, созданная за месяц до сделки.
Нельзя, впрочем, сказать, что до порта — некогда градообразующего предприятия областного центра — было много охотников. Пока 100% акций держало государство, дербанили бизнес нещадно, вовсе не вкладывая в развитие инфраструктуры. Итог — гнилые пирсы, полуразрушенные бывшие цеха, распроданные и сданные в аренду холодильники. В нагрузку на территории имеется критически обветшавшая котельная, на которой висят отопление окрестных жилых домов и 98 миллионов рублей дебиторки.
«Купец», который опосредованно — через конечного бенефициара Александра Полещука — связывают с фондом ветеранов спецподразделения «Вымпел», — устами пресс-службы порта объясняет падение грузооборота непатриотичным настроем рыбаков. Дескать, они в условиях падения курса рубля предпочитают разгружаться в Норвегии. В этом есть доля правды, только причина ориентированности рыбаков на запад — не одна лишь валюта. Разгрузиться там быстрее, а бункероваться надежнее. Портовое обслуживание иного уровня.
Портовые сооружения в Мурманске находятся в таком состоянии, что порой судно не может ошвартоваться у пирса, где поджидают контрагенты. Например, летом компания-владелец одного из холодильников жаловалась, что адресованный ей груз поместили в другой холодильник — принадлежащий самому порту. А это немалая упущенная выгода. Предлог — судно пришлось вести не к запланированному пирсу, а совсем к другому, намного дальше. Директор порта Олег Креславский на пресс-конференции эту историю не отрицал, заявив, что причиной стало плачевное состояние причальных конструкций.
Из речей портовых менеджеров выходит, что главное зло — сотня арендаторов, ведущих бизнес в портовой зоне. Ссылаются при этом на соображения безопасности, таможенную и пограничную зоны, антитеррористическое законодательство.
Опыт соседей-норвежцев, за которых российские моряки голосуют ногами и швартовыми, мурманские портовики явно перенимать не спешат. Там на любой борт можно беспрепятственно зайти с берега, на пирсе легально купить свежей рыбы, а функции пограничников ограничиваются быстрой проверкой документов и осмотром корабля на предмет неисправностей (если таковые найдутся, капитан получит не предписание и штраф, а совет и помощь).
Но такая легкомысленная свобода — не наш путь. Поэтому мурманский порт попросту запретил арендаторам провозить на территорию технику — перестал оформлять на нее пропуска. Дошло до заявлений в полицию, взаимных обвинений, а закончилось постановлением антимонопольной службы, которая усмотрела в действиях порта, разумеется, не антитеррор, а недобросовестную конкуренцию. Дело в том, что арендаторы занимаются тем же, чем и «хозяин» — перевалкой, хранением и переработкой рыбы. Только зачастую их услуги дешевле. ФАС усмотрела в балагане с пропусками злоупотребление доминирующим положением и обязала выдачу пропусков наладить.
К слову, говоря о необходимости консолидации активов в одних руках, портовики несколько лукавят. Те немногие мощности, которые принадлежали непосредственно им после покупки, уже потихоньку делятся на маленькие фирмы, учредителями которых числятся одни и те же персонажи. Так, портовым холодильником теперь владеют некие ООО «Морозко», «Садко», «Иней», зарегистрированные в один день, 10 августа 2016 года и расположенные, согласно данным ЕГРЮЛ, в соседних кабинетах одного и того же здания. Первыми двумя владеет некая Ирина Полещук, третьим — Анастасия Креславская, супруга гендиректора порта. Каждая из фирмочек работает по упрошенной схеме налогообложения. Что Верховный суд в своем определении по аналогичному делу, кстати, расценивает как незаконные действия — дробление бизнеса для снижения налоговой нагрузки.
Порт меж тем уже откровенно заявляет, подтверждая наихудшие опасения, что перевалка рыбы может в скором времени перестать быть основным профилем его деятельности. В последнем пресс-релизе компании сообщается, что порт занялся сыпучими грузами. Пока это щебенка, но можно всерьез опасаться, что рыбный порт перейдет на уголь, как это уже сделал его сосед — торговый порт, 80% оборота которого составляет открытая перевалка «черного золота». Что расценивается как экологическое бедствие — ведь оба порта расположены практически в центре города.
