Помните синие кабинки туалетов, которые стояли практически во всех людных местах? Их количество выросло к 2002 году аж до трех тысяч! Москва стала удобной, но ненадолго. Кабинки недавно убрали.
Мэрия провела тендер на установку «высокотехнологичного» туалета, очень дорогого. Это уже не кабинки, а целые кабинищи, в устройстве которых обычный человек, тем более тот, который жутко торопится, вряд ли быстро разберется. Что нажимать, как платить (карточкой!), как сделать, чтобы не запереться? Говорят, такие случаи тоже бывали.
Но возвращение к синим кабинкам все равно неизбежно. В 1980-м в Москве было 300 общественных туалетов, а народу — 7,5 миллиона. Сейчас неофициально — около 15 миллионов, если не все 20. А туалетов стало, похоже, меньше.
Уборная с белокаменными крестами
Идея общественных туалетов как украшения городского пространства возникла еще до революции. Как пишет историк Наталья Титова, «в начале ХХ века в Москве существовало около десятка туалетов. В некоторых из них были внедрены современные по тем временам технологии. Уборная у Александровского сада имела вентиляцию благодаря наличию приспособления для циркуляции воздуха. В другом московском туалете функционировало устройство автоматизированной промывки унитаза. А на Театральной площади находился первый в Москве подземный туалет для раздельного пользования, имевший электрическое освещение и печное отопление. В нем работало два отделения — платное и бесплатное».
Заведение на Смоленско-Сенной площади прославилось не техническими новинками, а архитектурой: уборную построили из красного кирпича и украсили карнизами с белокаменными крестами. Приезжавшие на базар крестьяне крестились, принимая туалет за часовню.
Дерьмо революции
Зима 1918—1919-го принесла москвичам немало страданий. Диким было все: расстрелы заложников, массовые аресты, новая идеология, чиновничье хамство. Но ко всему этому москвичи были до поры до времени морально готовы. Из книг о Дантоне и Робеспьере образованные люди примерно знали, что такое революция. Однако, приходя домой, они сталкивались с тем, к чему готовы не были. Ну вот совсем.
В учреждениях царил лютый холод, в канцеляриях замерзали чернила. Трубы в домах полопались, вышли из строя и туалеты. По всей Москве стояли трамвайные будки для ожидания пассажиров в непогоду — изящный московский проект. Зима 1918 года быстро превратила их в уличные клозеты, куда невозможно было зайти из-за вони. В них лежали кучи дерьма.
«С наступлением крепких морозов, — пишет в «Архиве русской революции» профессор медицины, спрятавшийся за псевдонимом Р. Донской и чем-то напоминающий профессора Преображенского из «Собачьего сердца», — в домах начали лопаться клозетные трубы… — Хорошо, что мы жили в первом этаже — ходить было близко. А вот тем, кто снимал квартиру выше, тем приходилось хуже. Эти разрешали канализационный вопрос довольно своеобразно. Разостлав на полу номер «советских известий», они следовали примеру солдата из трамвайной будки. Затем, сложив «Известия» в аккуратный пакет, они выбрасывали его в форточку. Пакет быстро превращался в ледышку, и таких мерзлых пакетов валялось на улицах Москвы великое множество. О том, что с ними будет, когда наступит оттепель, никто не думал».
В массовом количестве появились люди, не имевшие точного представления о том, как пользоваться благами цивилизации. «Один из артистов Большого театра, — продолжает Донской, — которому много приходилось петь в различных пролеткультах, занявших лучшие московские особняки, поведал мне, что в большинстве из них он находил чашки унитазов идеально чистыми, но зато кругом на полу лежали кучи испражнений. Такие же кучи он находил и в роскошных ванных этих особняков».
Туалеты вместо церквей
Одна из самых печальных страниц в истории Москвы — это общественный туалет на Красной площади. В советское время он стоял на месте храма Казанской божьей матери. В 1917-м, в эпоху наркома просвещения Луначарского, к святыням такого масштаба относились еще довольно бережно. Но в 1936 году храм был сломан и разобран на кирпичи. Говорят, что проект возведения туалета на месте храма принадлежит главному советскому атеисту Емельяну Ярославскому. Туалет укоренился здесь надолго — почти на семьдесят лет. Только при Лужкове храм отстроили вновь, а туалет снесли.
Это место само по себе памятник. Памятник жуткому невежеству и страшному отношению к своей истории. Религия тут ни при чем. Это просто такой вот обыденный ад. И будничное жлобство.
Сортирная барахолка
Главный советский Дом моды находился на Кузнецком Мосту. Это легендарное место описано в мемуарах Ирэн Андреевой, которая проработала там всю жизнь. Но тщетно я искал в ее книге упоминание о не менее знаменитом женском туалете на Кузнецком. Там, как рассказали мне, можно было купить «ну буквально все»: французское нижнее белье, прочные капроновые колготки, кофточки и блузки, но главное — духи и косметику. Понятно, почему этого нет в мемуарах художественного руководителя Дома моды: все это она могла купить с рук непосредственно по месту работы. Другим же приходилось бегать в туалет.
О том, как это было, пишет блогер Joggi: «Раньше тушь была одна — черная сухая в картонной коробочке с пластмассовой неудобной кисточкой. Особой популярностью пользовалась ленинградская «Бархатная» и «Театральная». В идеале отцы изобретения мыслили, что тушь женщины будут разводить водой. Некоторые так и поступали, но чаще все-таки в тушь плевали — с душой, с прицелом. Тем более, как свидетельствуют использовавшие «Театральную» годами, только оплеванная она приобретала «нужную консистенцию». Из импортных больше всего котировались тушь «Золотая роза» (Lancome), «Луи Филипп» и итальянская Pupa. Стоила она дорого, ее расходовали только «на выход». Когда тушь заканчивалась настолько, что ее уже было невозможно развести ни водой, ни спиртом, ни альбуцидом, блестящий патрончик начиняли отечественным продуктом. Резали «Театральную» или «Бархатную» лапшой и заталкивали внутрь, туда же заливали розовую или обычную водопроводную воду. А самые отчаянные красили глаза немецким гуталином. Причем тогда понятия не имели, что такое аллергия. Пусть от того гуталина краска осыпалась и подтекала, но от аллергии никто не страдал!»
Блогер Нина добавляет: «А еще на Кузнецком был женский туалет, где можно было купить и одежду, и обувь, и косметику, и длинные черные сигареты More».
Длинные черные… О, великая красота!
Туалет на Кузнецком был не единственной «торговой точкой» в брежневской Москве. Такие же были у польского магазина «Ванда», у гостиницы «Интурист», у московских вокзалов цыганки торговали тушью вплоть до 1990-х. Говорили, что общественный туалет на Тверском бульваре одно время тоже имел довольно интересный профиль: золото, валюта, антиквариат…
Критерий величия
В 1990-х город, который всегда доставлял жуткие страдания тем своим обитателям, что внезапно захотели облегчиться, начал меняться к лучшему. Появились платные туалеты, и хотя это поначалу возмущало (за что?), туда буквально ломились — просто поглядеть. Появились первые более или менее доступные кафе, а в них вначале платные, а потом и бесплатные туалеты. Это было настоящее потрясение, культурный шок.
Столкновение с общественным туалетом в советское время было не просто испытанием, а унижением. Когда при мне говорят про разрушенный ВПК или про что-то другое разрушенное, важное и хорошее, я вспоминаю эти вечно загаженные кабинки, где подтираться в лучшем случае приходилось порванными газетами. Как-то все это взаимосвязано, честное слово. Некоторые говорят: «Я готов рукой подтираться, лишь бы вернуть стране былое величие!» Ну а я вот не готов.
Борис Минаев — специально для «Новой»
Консультант рубрики — Константин Полещук, историк, старший научный сотрудник Музея Москвы
