Программу «История звука» они начали катать еще прошлой осенью. Проехали полстраны и вот доехали до Москвы. С одной стороны, это мощная ретроспекция, собраны лучшие песни группы за все время ее существования, больше тридцати лет. Все по высшему классу: постановка, видео, звук. Недаром же «ДДТ» возит с собой на гастроли несколько трейлеров аппаратуры, экраны с видео-артом, мультимедийные инсталляции. Меньше, конечно, чем Rolling Stones, но тоже много. В восьмидесятые, когда Шевчук, ссутулившись над стареньким микрофоном, пел «Я церковь без крестов…», такой звук и такое шоу сделать было нереально. А сегодня — вполне.
С другой стороны — действительно история звука. Все знают его как поэта, человека, кричащего со сцены правильные и важные слова, но далеко не все замечают, что Шевчук и его люди — сильные, небанальные музыканты. Он прошел долгий путь в музыке. В уфимский период играл довольно жесткий хард-рок. Потом, в период гонений, стал бардом. В его арсенале, в архиве группы можно найти и мощные русские блюзы, и вальсы, и рэп, и индастриал с инди — вообще что угодно. Саксофон, скрипка, компьютерные сэмплы. Поиск не прекращается.
А еще по шевчуковским песням легко отследить историю страны с восьмидесятых по сегодняшний день. В каждой из них бьется зажатое в тиски время.
1980-е. «Мальчики-мажоры», «Не стреляй», «Мама, я любера люблю». Золотая молодежь, война в Афгане, бандитизм в связке с официозной идеологией.
1990-е. «Предчувствие гражданской войны», оно никуда не делось с тех пор, это предчувствие. «Мертвый город. Рождество» — снова война, но уже чеченская.
2000-е. «Пропавший без вести», «Метель августа». «Утонул наш «Титаник» в шампуне и водке», «И, как водится, вслед за погибшими львами бредут, разбирая их кости, шакалы», «На мою свободу слова/Льют козлы свободу лжи./Гражданин начальник, снова/Сказку злую расскажи»… Это обо всех нас в нулевые.
И, наконец, 2010-е. «Когда закончатся нефть и газ», «Третья мировая»… Началось войной, и за тридцать лет она никуда не делась. Меняются только названия.
Сквозная тема — война, сквозная тема — ее предчувствие. Но не только. Есть и революция, в которой «несправедливость добра» и любовь, горькая, неспокойная. Но главное, что его мучает, — есть ли гуманная схема, есть ли выход: «Молодые смутьяны и ныне весомо ругают систему,/За добро вновь идут на борьбу, на тюрьму и на плаху./Я их всех понимаю, но есть ли гуманная схема?!/И скребет по доске и хрипит восстающий из праха». Но даже если выхода нет, а подтверждений, что его нет, — вагон, он все равно не сдается, продолжает свою работу.
«Сейчас идет какое-то расчеловечивание, — говорит Шевчук, — и главная задача любого художника напомнить, что мы люди. Чтобы мы не забыли про добро, про мир. Чтобы зла было поменьше».
Можно сколько угодно не соглашаться с ним, называть идеалистом, говорить, что все бессмысленно, что ничего не получится. Но они играют программу «История звука» два с половиной часа. И на это время зла действительно становится меньше.
5 марта, СК «Олимпийский», 19.00
