— Российские недра чем только не богаты: есть нефть, золото, скелеты мамонтов, а динозавров мало. Каждая находка, как в том же Шестакове, —​сенсация. Почему это так?

— Тут все просто. Палеонтология — ​наука, которая целиком и полностью посажена на местный субстрат. Какие кому отложения достались, такое и место у него в международном разделении труда. Россия была и остается великой палеонтологической державой. Но чем мы славны? У нас замечательно представлена так называемая «эдиакарская фауна» из позднего докембрия — ​удивительные бесскелетные существа длиной до полутора метров — ​одна из первых попыток природы создать многоклеточных животных. У нас сильная школа кембристов, изучающая местонахождения в Якутии и «скелетную революцию», когда на границе докембрия и кембрия вдруг все животные стремительно начинают одеваться панцирями и ракушками. Замечательные у нас верхнепермские континентальные отложения, там много найдено по части палеозойских рептилий, у нас прекрасные насекомые, как палеозойские, так и мезозойские. И млекопитающие позднего кайнозоя, мамонтовая фауна. Вот наши фишки. А континентальных отложений мезозойского времени, в которых можно ожидать находки динозавров, у нас в России очень мало. Даже в нашем музее практически все, что вы видите, добыто в Средней Азии или же в Монголии, причем многое еще экспедициями Ивана Ефремова в конце 40-х годов.

— То есть у вас в витринах лежат именно те находки, о которых он рассказывает в своей книге «Дорога ветров»?

— Да. Те экспедиции были реальным подвигом. Первый сезон, 46-го года, это вообще что-то запредельное: они приехали под зиму, температура: –30, они в палатках и открытых машинах, а это ведь вам не экстремальный туризм, а работа. Два десятка людей на трех полуторках, как они сумели такими силами в таких условиях выполнить подобный объем работ — ​уму непостижимо!

Чем хороша Монголия для раскопок: там огромными площадями выходят на поверхность древние отложения. Бывает, что верхние слои полностью снесены эррозией, и кости динозавров оказываются лежащими прямо на поверхности. Монголы называют такие места «могилой дракона».

А вот в России динозавров почти нет. На Амуре было несколько находок, на Камчатке отдельные фрагменты, на юге Сибири. Но публика любит именно динозавров. Поэтому любые находки для нас — ​это сенсация.

— «Сибирский пситтакозавр» имеет к ним какое-то отношение?

—«Пситтакозавр» — ​само это слово означает «ящер-попугай» из-за его челюстей в виде попугайного клюва. Сибирский пситтакозавр, Psittacosaurus sibiricus, жил во времена раннего мела, 130–112 миллионов лет назад. В длину был около двух с половиной метров. Первые кости случайно нашли геологи в 1953 году, возле деревни Шестаково Чебулинского района.

— И теперь пситтакозавр стал местной гордостью. На гербе Чебулинского района изображен доисторический ящер с веером из перьев на спине. Кстати, что в Шестакове было в период раннего мела? Болота?

— Скорее всего, лагуна. Интенсивно копать там начали с 2014 года. Это была совместная работа нашего института и Кемеровского областного краеведческого музея.

Во время последних раскопок найдено больше десятка скелетов. Вот эта штука действительно уникальная. И помимо динозавров, на которых все обращают внимание, там найдены млекопитающие мелового периода. А млекопитающие те, поверьте, заметно интереснее специалистам, чем прославленные гигантские динозавры.

— Вот вопрос, который, что называется, не дает покоя. Как они свою длиннейшую шею держали? Если горизонтально, то какой же невероятной силы были их мускулы? Если вертикально, как лебеди или жирафы, то каким должно было быть сердце, чтобы качать туда кровь? Ведь даже у жирафов с кровоснабжением проблемы.

— Это одна из тех вещей, которые нас не перестают удивлять. Вы видели, наверное, многие реконструкции вплоть до «Парка Юрского периода» или сериалов Би-би-си, где гигантские зауроподы ходят по земле, приседают на задние лапы, как цирковые слоны, и, как жирафы, общипывают верхушки деревьев? Но структура скелета у них такая, что большой вес они держать не могут, поверхности их суставов — ​бугристые, неровные, плохо прилегающие друг к другу. Недавно иду я по залу, двое посетителей — ​молоденьких курсантов милицейской академии ко мне подошли и что-то спросили. Я ответил, а потом говорю: «Смотрите, вот существо в витрине. Что вы можете сказать про его суставы?» — ​«Ой, а как можно на таких суставах ходить?» Курсанту милицейской академии это понятно, а от кучи специалистов почему-то ускользает. Скорее всего, зауроподы вели полуводный образ жизни, стоя по плечи в воде, чтобы вес был значительно меньше.

— То есть были кем-то наподобие бегемотов? И деревья, как в фильмах, не общипывали?

— Вы знаете, как выглядели их зубы? Узкие карандашики, формировавшие нечто вроде цедилки. А вся мезозойская листва — ​она жесткая. Чтобы это дело пережевывать, нужны целые зубные батареи. Таких зубов у зауропод не было. Но одно из самых обычных водных сообществ той поры — ​своего рода плавающие маты из скоплений мхов и водорослей, набитых рачками, насекомыми. Самая внятная версия, что ребята обирали вот эту достаточно мягкую, набитую белком, плавающую по поверхности структуру. И тогда понятно, зачем им нужна такая шея, — ​чтобы, не двигаясь с места, подальше дотягиваться. А хвост — ​для противовеса. В этой реконструкции все концы с концами сходятся достаточно хорошо. Вот на панно, которое у нас в музее, в мезозойском зале, — ​там правильная реконструкция, там зауропода стоит по плечи в воде, как, видимо, и было на самом деле.

— Отчего все-таки все они вымерли? Раньше было много версий. А теперь везде: в научных фильмах, в детских книжках только одна —​«прилетел метеорит». Или комета. Все прочие версии эта комета своим огнем просто выжгла.

— Люди любят фильмы-катастрофы: хорошо ложится в голову, наглядно. Прилетел… астероид — ​и всех поубивал. Но вообще-то вымирание видов — ​вполне естественный процесс. Одни исчезают, взамен появляются другие. Если суммировать все данные по динозаврам, точно пересчитать динамику их разнообразия, то знаете, что происходило как раз в тот период, когда вроде бы падал астероид?

— И что же?

— Вы будете смеяться, но ничего особенного! Вымирание на границе верхнего мела шло примерно теми же темпами, что и миллионы лет до того. Значит, не было никакой мгновенной катастрофы, когда нечто из космоса прилетело, либо на земле изверглось, и все погибли.

— Но ведь астероид действительно падал. Про него написано в любой популярной книге по палеонтологии. Посетил нас 65 миллионов лет назад. Был огромный: примерно 10 километров в диаметре. Остался кратер в Юкатане, хорошо изученный.

— Астероид действительно падал, и вулканы извергались. И, наверное, эти катастрофы на что-то влияли. Но вот представьте себе, что издан великолепный труд — ​все о выстреле в Сараеве. Работал целый международный коллектив историков, копались в архивах, рассекретили секретные документы, расставили все точки. Важная это работа? Очень. К причинам Первой мировой войны она имеет какое-то отношение? Никакого. Так и все исследования юкатанского астероида. Они очень интересны, важны, но «астероидная зима» — ​это была последняя соломинка, ломающая спину верблюду, камешек, вызывающий лавину. Динозавровая фауна тогда уже находилось в состоянии упадка. Старые виды вымирали, а новые им на смену не появлялись!

— А почему это происходило?

— Есть разные гипотезы. Речь идет об очень долгом периоде перестройки экосистем. У крупных динозавров была не имеющая ныне аналогов физиология, так называемая инерциальная теплокровность. Собственно, такими большими они стали как раз затем, чтобы не успевать остыть за ночь. То есть они могли сохранять круглосуточную активность, не платя такой разорительной энергетической цены, какую платим мы, млекопитающие. Знаете ли вы, что 90% еды, которую вы едите, тратится на то, чтобы обогревать тело до 36,6 градуса? По сути дела, вы отапливаете вселенную собой!

Однако эта замечательная физиология — ​ест мало, как рептилия, а активен, как млекопитающее, — ​возможна только в условиях очень теплого ровного климата, без резких перепадов. Именно такой и был в мезозое, климатологи называют его «термоэра». А в кайнозое наступила «криоэра», резкополяризованный климат с сезонными, дневными и ночными температурными перепадами. Тут термическая инерция сразу начала работать против динозавров.

С другого конца — ​начинается конкуренция с теми же млекопитающими в малом размерном классе, где появляются первые настоящие хищники. И тут уже ничего не поделаешь, динозавровый детеныш — ​по сути, просто большая ящерица, которую очень легко съесть. Сначала это были просто теоретические рассуждения. Но вот — ​находка, сделанная несколько лет назад в Китае. Триконодонт, древнее хищное млекопитающее, относительно крупное, размером с фокстерьера, и в желудке у него фрагменты маленького динозаврика.

— Мало того, что наши предки истребили неандертальцев. А теперь еще выясняется…

— Ну, не надо думать, что млекопитающие зловредно поели абсолютно всех динозавров. Но они начали выступать конкурентами в одной размерной нише, а тут у млекопитающих были большие преимущества. Круглосуточная активность и прочее. Было несколько факторов, каждый из которых не фатален, но они сложились вместе — ​и привет.

— Мы сейчас с вами обсуждали, отчего динозавры вымерли. Пора, наверное, поговорить о том, что на самом деле они не вымерли. Если быть корректными —​вымерли не полностью. Как я понимаю, из оперенных динозавров в результате эволюции получились птицы? И какой-нибудь воробушек или колибри —​это их прямой потомок.

— Да, уже не вызывает сомнений, что птицы — ​прямые потомки маленьких хищных динозавров-терапод, очевидно, ведших древесный образ жизни. И перья, судя по всему, сначала возникли как теплоизолятор, а уже потом начали использоваться для планирования. Помните картинку из учебника, знаменитый отпечаток археоптерикса? Сколько вокруг него хороводов водили. Но не так давно были найдены китайские оперенные динозаврики, их огромное количество, дюжина разных форм.

— Опять Китай обрушил рынок за счет своей массовой продукции…

— Точно. И теперь уже ясно, что археоптерикс — ​всего лишь один из вариантов, что было несколько независимых попыток авиизации, от латинского «avis», то есть «птица». С чем можно сравнить эволюционные процессы? Представляете, объявляют тендер на создание какой-то новой машины, подключаются несколько конструкторских бюро, каждое выставляет свою модель, идут стендовые испытания, полевые испытания, а запускается в производство в итоге… одна или две. Так и тут. Одна из высокоспециализированных и продвинутых групп небольших динозавров выставила свою модель превращения в птиц, победила и вполне себе процвела, их потомки дожили до нашего времени.

— А из тех знаменитых и огромных ничего не получилось?

— Увы! Хотя они тоже были существа замечательные. Но вот птички непосредственно произошли от мелочи хищной. А все это растительноядное добро, оно последствий не имело. Вымерли, да. По той же самой схеме — ​не появлялись новые взамен вымирающих. Вымер и замечательный наш пситтакозавр.

— Шестаковское местонахождение будет дальше исследоваться?

— Конечно. Шестаково — ​богатейшее, уникальное место, там уже найден десяток видов динозавров и птерозавров. Правда, все они пока, кроме пситтакозавра, в виде фрагментов. Так что — ​копать, копать и копать! Правда, в Сибири очень тяжело искать. Древние слои слабо выходят на поверхность. Надо смотреть по оврагам, по дорожным выемкам. В Европе ископаемые кости находят потому, что она вся изрыта.

— То есть было бы у нас лучше с дорогами —​динозавров бы побольше нашли?

— На нашей территории это в любом случае очень маловероятное событие. Нужно что-то вроде старательского фарта. Но с другой стороны — ​если бы это было обычным делом, было бы не так интересно.

Екатерина Шерга — ​ специально для «Новой»