СюжетыОбщество

«Какое отвратительное охотнорядское зрелище»

Академия наук — источник славы и могущества государства — стала для него обузой. Как это получилось?

Этот материал вышел в номере № 30 от 24 марта 2017
Читать
«Какое отвратительное охотнорядское зрелище»
Президиум Академии наук СССР, август 1949 г. Фото: РИА Новости
Академик Мстислав Келдыш, президент АН СССР, июль 1961 г. Фото: РИА Новости
Академик Мстислав Келдыш, президент АН СССР, июль 1961 г. Фото: РИА Новости

В марте 1965 года президент Академии наук СССР Мстислав Всеволодович Келдыш находился на космодроме вместе с главным конструктором ракетной техники Сергеем Павловичем Королевым. В самый ответственный момент, когда космонавтов уже посадили в корабль, Келдыша позвали к аппарату правительственной ВЧ-связи. Секретарь ЦК КПСС Суслов просил Келдыша срочно вылететь в Москву и провести общее собрание Академии наук. Повестка дня — осуждение академика Андрея Дмитриевича Сахарова и, возможно даже, исключение его из Академии.

Келдыш попросил у Королева самолет для полета в Москву. Королев поинтересовался, что случилось. Келдыш рассказал. Королев пришел в ярость. Отвел президента Академии наук подальше, чтобы никто не слышал его слов, и стал кричать, что для такого дела самолета не даст. Ставить вопрос об исключении Сахарова — позор! Келдыш не полетел, и это ему сошло с рук. Президент Академии наук был в ту пору фигурой, с которой считались.

Расстрелянные братья

В 1951 году умер известный физик Сергей Иванович Вавилов, который шесть лет возглавлял Академию наук. Лет ему было немного. Его убила происходившая на его глазах деградация отечественной науки. Вавилов записывал в дневнике: «Семь часов непрерывный Ученый совет Московского университета: о физиках. Боже мой, какое страшное и отвратительное охотнорядское зрелище. Помесь малограмотности, наглости, московской купеческой хитрости и кабацкого жаргона. В этом болоте должны расти физики. Нужно быть очень большим человеком, чтобы выйти отсюда здоровым и крепким».

Президентом Академии наук стал директор Института органической химии Александр Несмеянов. Между Вавиловым и Несмеяновым — помимо крупных научных достижений — было еще нечто общее: репрессированные братья. Брат Вавилова, Николай Иванович, выдающийся биолог, погиб в заключении. Один из братьев Несмеянова, Василий Николаевич, талантливый геодезист, был расстрелян в 1941 году. Следующим главой Академии станет Мстислав Всеволодович Келдыш. Его брата Михаила, аспиранта исторического факультета, в 1936 году арестовали и на следующий год расстреляли. Чудовищные совпадения в биографиях президентов Академии — свидетельство масштабности сталинского террора против интеллигенции.

Петр I и Никита Хрущев

Несмеянов исходил из того, что ученые, занимающиеся академической наукой, должны решать фундаментальные задачи, которые только на первый взгляд кажутся далекими от жизни, а в реальности они-то и питают производство. Он называл Академию «теоретическим вождем в науке». Хрущев же требовал от науки немедленной отдачи. Обвинял академиков в оторванности от жизни, был недоволен теоретиками, считая, что они слишком мало уделяют внимания практике.

В 1961 году решением ЦК КПСС и советского правительства большое число научных институтов передали в отраслевые ведомства. Техническую науку отделили от Академии. Одним из печальных последствий этого «практичного решения» стало колоссальное отставание СССР в вычислительной технике.

Несмеянов не соглашался с реформой Академии и сказал Хрущеву:

— Петр I вошел в историю тем, что создал Академию наук…

Смысл фразы был понятен.

11 июля 1964 года Хрущев, раздраженный оппозицией Академии печально знаменитому погубителю биологической науки Трофиму Лысенко, заявил:

— Если Академия наук будет вмешиваться, мы ее разгоним к чертовой матери! Наука должна быть в отраслях производства, там она с большей пользой идет.

Секретарь Новосибирского обкома Федор Горячев получил указание подыскать в своей области место, где разместится переведенная из Москвы Академия наук. Но осенью Хрущева отправили на пенсию. Товарищи по президиуму ЦК, в частности, поставили ему в вину неуважительное отношение к академической науке!

Кто вывел из игры академика Фортова?

В РАН сворачивают «остатки научной вольницы»

Малограмотный членкор

Советские партийные и государственные чиновники всеми правдами и неправдами пробивались в Академию. Понимали, что рано или поздно лишатся хлебного места в аппарате, но из Академии их не исключат, и будут они получать высокую зарплату, смогут пользоваться машиной и академической поликлиникой. И вообще — одно дело пенсионер, тоскующий на лавочке у подъезда, другое — академик…

Избранный после Октябрьской революции председателем исполкома Моссовета Михаил Покровский был историком с большими амбициями. Мечтал о звании академика. Но Российская академия наук не желала ценить его таланты. Тогда Покровский открыл Социалистическую академию общественных наук и сам ее возглавил. А в июле 1925 года Российскую академию наук переименовали в Академию наук СССР. Теперь она подчинялась ЦК партии и правительству. Академия утратила остатки автономности. Для науки это губительно. Зато Покровский получил вожделенное звание. И не только он.

Во время академических выборов ЦК партии прилагал особые усилия, чтобы провести нужных людей. Но голосование оставалось тайным, и академики имели возможность проявить самостоятельность. В 1972 году академиком пытались избрать министра высшего и среднего специального образования Вячеслава Елютина.

Академиков выбирали в два этапа. Сначала голосовали коллеги по отделению, после чего окончательное решение принимало общее собрание Академии наук. На собрании секретарь отделения доложил, что химики проголосовали за Елютина.

— Есть ли вопросы? — поинтересовался президент Академии.

Обычно вопросов не бывает. Но выдающийся физик-теоретик Михаил Александрович Леонтович попросил секретаря отделения охарактеризовать научные достижения будущего академика. Тот перечислил работы Елютина.

— А когда эти работы были опубликованы? — поинтересовался Леонтович.

Выяснилось, что все они появились до 1958 года.

— Но позвольте, — сказал Леонтович, — именно за эти работы мы его в 1962 году избрали членом-корреспондентом. А что им сделано с тех пор?

Секретарь отделения не знал, что ответить.

— И вообще, — твердо заявил Леонтович, — мне непонятно, как можно одновременно быть министром и работающим ученым, достойным избрания в академики!

Елютина прокатили. Партийные начальники были недовольны: «Не обеспечили избрания одобренного в ЦК кандидата». Но ничего не могли поделать с человеком такой порядочности и принципиальности, как Леонтович.

Во главе отдела науки и учебных заведений ЦК Брежнев поставил своего давнего помощника Сергея Трапезникова. Когда Леонид Ильич руководил Молдавией, тот руководил республиканской Высшей партийной школой и журналом «Коммунист Молдавии».

Перед назначением Брежнев поделился со своим помощником по международным делам Андреем Александровым-Агентовым:

— Я думаю заведующим отделом науки сделать Трапезникова. Как ты думаешь?

Александров-Агентов признавался потом, что пришел в ужас: Трапезников — безграмотный, примитивный человек. Он сказал Леониду Ильичу:

— У меня в сейфе лежит написанная Трапезниковым от руки бумага, в которой на одной странице восемнадцать грубейших орфографических ошибок. И этот человек будет руководить развитием нашей науки, работой академиков?

Брежнев нахмурился и оборвал разговор. Грамотных полно, а по-настоящему преданных куда меньше… Трапезников тоже мечтал стать академиком. Выставил свою кандидатуру в члены-корреспонденты Академии наук. Обществоведы его кандидатуру одобрили. Но на общем собрании выступил академик Игорь Евгеньевич Тамм, выдающийся физик, лауреат Нобелевской премии: «Речь идет о научных заслугах».

Таковых не оказалось. Трапезникова прокатили. Главный партийный идеолог Суслов распорядился еще раз провести голосование. Трапезникова опять провалили. Через десять лет он все-таки стал членом-корреспондентом Академии наук. В полные академики так и не пробился, зато попортил немало крови подчиненным ему ученым.

Не писали и не читали

Такие выдающиеся фигуры, как Капица, Семенов, Басов, Прохоров, Котельников, Энгельгардт, кандидатов с плохой репутацией не пускали в Академию, даже когда власть давила. Но ученые старой школы постепенно уходили. И принимали уже не за научные достижения, а по должности.

Академию организовали по иерархическому принципу. Следовательно, директор института должен иметь соответствующие регалии. Кандидат наук управляет академиками? Немыслимо. Поэтому директор академического института имеет неписаное право быть избранным. Путь наверх лежал и через кресло секретаря парткома института. Только надо было постараться на этой должности: неукоснительно исполнять указания партийных инстанций, «воспитывать» несознательных ученых.

Вот академические чиновники дорожили и своим положением, и пайками, и премиями, и доверием начальства, и — главное — поездками за границу. Академики, которые могли бы держать себя более независимо, демонстрировали готовность участвовать в любом пакостном деле, порученном сверху. И принимали в Академию подобных себе. В конце концов, академиками становились люди, которые не только не писали изданные от их имени труды, но, кажется, их и не читали…

Наука приносит славу

На заседании президиума Совета Министров первый заместитель главы правительства Дмитрий Полянский выговаривал Келдышу:

— Вы просите так много средств на развитие научных исследований, но ведь у вас в науке так много бездельников.

Келдыш ответил:

— Во-первых, я совершенно не согласен с вашим заявлением. Во-вторых, я считаю, что бездельников в государственном аппарате значительно больше.

Келдыш держался самостоятельно. Упрямо отстаивал свои позиции, не боялся ссориться с начальством.

Заместитель главного ученого секретаря Академии Владимир Виноградов своей властью увеличил зарплату советским ученым, работающим на Кубе. Министерство финансов усмотрело в этом незаконное расходование средств и нанесение ущерба государству. Министр финансов информировал Академию наук, что намерен передать материалы в прокуратуру для привлечения Виноградова к уголовной ответственности. Мстислав Всеволодович позвонил министру. Сказал, что решение принято с его ведома. На этом все закончилось. Жаловаться в прокуратуру на президента Академии наук было себе дороже.

Дело не только в том, что сам Келдыш был высшим авторитетом для власти. Академия, ученые представляли ценность. Вожди понимали, что наука создает славу государству и озаряет их светлый образ. Хрущев поверил в ракеты и дал возможность работать будущим академикам Королеву и Глушко, которых при Сталине чуть не сгноили в лагерях. Благодаря им Хрущев отправил человека в космос. Ничего более славного наша страна в ХХ веке не совершила. Академики помогли Хрущеву и Брежневу создать ракетно-ядерный потенциал, что определило место нашей страны в мировых делах.

Ученые могли запросто позвонить первому человеку в стране и знали, что их внимательно выслушают и к ним прислушаются. С учеными были вежливы, любезны и предупредительны высшие чиновники государства. А вот после Келдыша роль и значение Академии начали падать и падают до сих пор.

Атака на институт

Показательная история — судьба директора Института мировой экономики и международных отношений Николая Николаевича Иноземцева, самого молодого в ту пору академика. Его заместителем был тоже молодой еще Евгений Максимович Примаков. Работа института состояла в том, чтобы давать советы власть имущим. Но к началу 80-х власть постарела и окостенела. Перестала слушать своих советчиков.

Академик Академии наук СССР Николай Иноземцев, 1979 г. Фото: Валентин Черединцев / Фотохроника ТАСС
Академик Академии наук СССР Николай Иноземцев, 1979 г. Фото: Валентин Черединцев / Фотохроника ТАСС

А аппарат институтские разработки раздражали. ИМЭМО называли «ревизионистским гнездом». Иноземцева обвиняли в том, что институт не разрабатывает теоретическую базу для борьбы с империализмом, а дает абсолютно антипатриотические, антисоветские рекомендации относительно политики вооружений: «Ваши записки об ослаблении международной напряженности подрывают нашу обороноспособность. Америка вооружается, а мы хотим себя обезоружить».

Атаку на институт организовали по всем правилам. Подключили отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности МВД, прокуратуру. И тут сотрудник административно-хозяйственного отдела института обвинил заместителя директора по общим вопросам в хищении мебели.

Замдиректора вызвали к Арвиду Пельше, члену Политбюро и председателю Комитета партийного контроля при ЦК. Главный инквизитор потребовал:

— Вы должны написать о фактах расхищения социалистической собственности в вашем институте. Кто и сколько воровал, кому и куда вывозилось государственное имущество.

Хотели доказать, будто импортная мебель и строительные материалы отправили на дачу Иноземцева. Прокуратура РСФСР завела уголовное дело на главного инженера института, прямо в своем кабинете арестовали замдиректора.

Через год уголовное дело прекратят за отсутствием состава преступления! Никто мебель не похищал. Но Иноземцева госпитализировали с сердечным приступом. Николай Николаевич тяжело переживал разговоры об украденной мебели, о строительстве дачи за счет института.

Хозяйственное дело подкрепили политическим. В апреле 1982 года оперативники КГБ задержали юных сотрудников института Андрея Фадина и Павла Кудюкина, у которых нашли самиздатовские рукописи. Это уже не списанная мебель — директор института приютил антисоветчиков.

Председатель КГБ Андропов доложил об их аресте на Политбюро. Почему задержанию двух молодых сотрудников института придали такое значение?

В январе 1982 года умер Суслов. Освободился кабинет №2 на пятом этаже в первом подъезде основного здания ЦК КПСС. Все ждали, кто его займет. Брежнев обещал это место Андропову. Но переход в ЦК затягивался. Андропов нервничал. Старался показать непримиримость к любым отклонениям от генеральной линии. И тут подвернулось дело с учеными из института Иноземцева.

Поймать молодых людей с сомнительными рукописями — невелика заслуга, а вот выявить их связи, разоблачить антисоветское гнездо в Институте мировой экономики и международных отношений — значит показать высокий уровень работы.

В декабре 1982 года подготовили обвинительное заключение. В начале января должен был начаться суд. Но его отменили. А в апреле всех выпустили!

Академик Иноземцев, фронтовик — всю войну на передовой! — не стал каяться. Но травля оказалась для него роковой. Он умер от обширного инфаркта. Ему был всего 61 год.


Эпоха научных достижений мирового уровня завершается. Великие ученые оставляют сей мир. Приходят воспитанники позднесталинских лет, когда наука и особенно образование деградировали. Годы репрессий и идеологических чисток не прошли даром. Устраняя ярких, одаренных и потому самостоятельных, Сталин открыл дорогу посредственности, троечникам. Сплоченная когорта, делавшая карьеру за счет уничтожения талантливых коллег, руководила научными институтами, учила молодежь.

Из нашей страны поступают разно­образные новости, иногда оглушительные и поражающие воображение. Но все реже о выдающихся достижениях науки. Как мало осталось ярких и самостоятельных фигур! Одаренные люди не находят себе применения. Чиновники их не жалуют. Для новых вождей Академия наук, которая воспринимается как часть госаппарата, как одна из многочисленных контор, становится обузой.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow