Среди дня пошел дождь, и бригада механизаторов из пинежского села Вальтево приехала в бывшую МТС, где сохранились сараи, способные укрыть от непогоды. Когда-то Пинега была богата семгой и лесом. Молевой сплав и береговые вырубки погубили реку. Рыба кончилась, дно обмелело. Даже плоскодонная самоходка не пробирается летом в деревни, стоящие в среднем течении. А дорог нет вовсе. Отрезанный от мира ломоть. Телефоны, правда, в каждой избе. Завезли когда-то по ошибке станцию, а присоединить к системе забыли. Ничего. Беседуют бабушки зимой между собой, когда тропинки снегом занесет, или в другое время года, коль дела нет.

А мужикам без работы нельзя. Вот они работают, считай, бесплатно примаками у родины, на земле, которую возделывали их предки с петровских времен. С пользой для себя и страны. Хорошие мужики, трезвые, с осмысленными лицами и недоумением в глазах.

— Слушай, нам тут на паек «Вискас» дали. Ну, смотрим, кошка нарисована.

— Ели?

— Ели, а чего? — Толя Кутин улыбнулся и посмотрел на кивающих товарищей. — Кто его знает, может, это знак фирменный — кошка с ушами. Вон консервы «Анкл Бенс» — там вообще негр на банке изображен. А внутри-то — рис.

— Мы в лесу работали, — сказал бригадир Анатолий Дмитриевич Гусев, — так зарплату «Тампаксом» выдали. Пригнали вагон — получай! А на делянке и женщин-то не было. Одни мужики. А нам зачем этот «Тампакс», не знаешь? Может, в Москве вы его как-то приспособили?

Все засмеялись.

— Живем-живем, а сдвиги в хорошую сторону никакой нету. Или время мимо нас как-то борзо бежит. Ты не удивляешься?

— Удивляюсь.

— Ну вот, — доброжелательно говорит Гусев. — А кругом никто не удивляется. Вот и думаем: на хрен мы кому нужны.

А ведь и вправду не нужны работящие, привязанные к месту мужики. За границу не продашь, в карман не положишь. Одна морока.

Дождь кончился, и бригада поехала на поле производить хлеб, молоко и что там еще, чем сами выживают и живут.