Бараны законов не читают
С пострадавшими от безнадзорного скота фермерами встречаемся у машинного двора, расположенного недалеко от сельского кладбища. Как рассказывают сельчане, овцы забредают даже туда и пасутся среди могил. «Да они везде! — говорит фермер Владимир Хлобостов и достает из машины бинокль. — Видите, справа от дороги? И подальше, в направлении к водохранилищу? Стадами прут! Хотя сейчас, пока трава не набрала силу, вообще нельзя выгонять на выпас, иначе летом здесь будет лысина».
Самые большие потравы приходятся на весну и позднюю осень, когда объездчики не могут проехать на поля, а скотина проходит. «Озимые ушли под снег хорошие, со стопроцентными всходами. Теперь все зависит от дождей и наших «помощничков». Не столько сожрут, сколько вытопчут. Такие же ямы после них остаются», — Владимир Юрьевич показывает на тракторную колею.
До посевной остались считаные дни. На машдворе пока тихо, рядами стоят чистенькие трактора, возле бригадной кухни дремлет черная Жучка. «Трех собак у нас убили, — рассказывает кладовщик ООО «Урожай-1» Таисия Свибович. — К нам коровы на территорию зашли, я их выгнала неласково, а на следующее утро прихожу на работу — собаки мертвые лежат». В прошлом году безнадзорный скот уничтожил 500 гектаров принадлежащей хозяйству яровой пшеницы.
У фермера Андрея Тупикова потрава составила 175 гектаров озимых. «Я лично поймал скот на поле. Подсчитали ущерб, получилось больше миллиона рублей. Подали заявление в полицию, в возбуждении уголовного дела отказали: нет состава преступления», — рассказывает Тупиков.
Нельзя сказать, что правоохранительные органы бездействуют. Просто у них есть занятия поинтереснее. В прошлом году заместитель районного прокурора Дмитрий Волков был осужден за мошенничество: представитель надзорного ведомства проводил проверку в отношении полицейского и потребовал с него 400 тысяч рублей за отказ в возбуждении уголовного дела. Районный суд назначил Волкову наказание в виде полутора лет колонии общего режима без штрафа. В нынешнем году вынесен приговор помощнику начальника отдела МВД Алексею Гусеву: он выманил у стажера-участкового 25 тысяч рублей под видом взноса в фонд помощи ветеранам отдела. Гусева приговорили к 2 годам лишения свободы условно. Кстати, в Перекопном участкового не было в течение нескольких лет, сотрудника назначили только после сходов возмущенных граждан нынешней весной.
Правила выпаса скота прописаны в областном законе. Согласно этому документу, сельскохозяйственные животные должны пастись в специально отведенных местах под надзором пастуха или владельца. Заметив потраву, надлежит в присутствии свидетелей «произвести фотофиксацию»: обязательно поймать момент, когда бродячий скот находится на месте преступления, и крупным планом снять идентификационные бирки в ушах животных. У коров эти бирки большие и желтые, различимы издалека, а вот за овцами с их маленькими клипсами, как объясняют сельчане, приходится побегать. У неучтенного скота бирок нет вообще.
Затем материалы следует передать в поселковую администрацию, которая составляет акт. Номера сфотографированных бирок сообщают в ветеринарную службу, которая должна установить владельца животных. Далее акт отвозят в райцентр на административную комиссию. Комиссия собирается 2 раза в месяц. За первое нарушение полагается штраф от 1 до 3 тысяч рублей, за повторное — 5 тысяч. Если нарушитель не платит в течение двух месяцев, дело передают судебным приставам.
Проблема в том, что взять с нарушителей нечего — в селе был случай, когда в счет штрафа приставы списали средства из детских пособий. Из 28 актов, составленных в Перекопном за прошлый и нынешний год, штрафы выплачены по 19 актам. Эти деньги идут в бюджет муниципального поселения. Фермеры имеют право требовать возмещения ущерба в гражданском порядке.
«Это бестолково», — машут рукой собеседники в ответ на мой вопрос, пытались ли они обращаться в суд или застраховать свои поля от потрав. Владимир Хлобостов фермерствует с 1991 года, Андрей Тупиков — с 2000-го. За это время у них было время убедиться, насколько результативен в отечественных условиях правовой путь урегулирования конфликтов.
Священные животные
Государственные институты практически потеряли доверие сельчан. Жители надеются на казаков, в нынешнем году в Перекопном организовали реестровую станицу Волжского казачьего войска.
«Мы будем наращивать наше присутствие в Перекопном. Как сказал Владимир Владимирович Путин, нужно развивать патриотизм, — говорит саратовский атаман Андрей Фетисов.— Наша задача — поддерживать добрососедские отношения и пресекать различного рода конфликты. Вот к курдам как раз есть вопросы, потому что они пытаются перевести каждый конфликт в плоскость межнациональных отношений. Якобы их притесняют по национальному признаку. А от них требуется всего лишь соблюдать законы человеческого общежития».
Курдские переселенцы, эмигрировавшие из Киргизии, появились в Перекопном в начале нулевых годов. Покупали пустовавшие дома. Рождаемость в курдских семьях высокая, молодежь в основном остается в селе. Сегодня в Перекопном, население которого, по официальным данным, составляет 1029 человек, живут около 40 семей курдов.
Отношения между жителями обострились в прошлом году, когда здесь произошла вспышка бруцеллёза. Как полагают сельчане, инфекцию занесли неучтенные коровы курдов. На три месяца был введен карантин — запрет на продажу продуктов животноводства. «Молоко свиньям скармливали», — вспоминает Таисия Свибович. Для Перекопного это был финансовый удар, ведь корова здесь — священное животное, «молоко сдают все». С одной коровы в месяц можно получить молока почти на 4 тысячи рублей. Если на подворье несколько коров, то даже за минусом накладных расходов сумма будет сопоставимой с тем, что предлагают местные работодатели: 14 тысяч рублей — зарплата соцработника, ухаживающего за одинокими стариками, 12—15 тысяч — ставка школьного учителя, 7,5 тысячи — у продавца в магазине и у специалиста в поселковой администрации.
По официальным сведениям, в местных сельхозпредприятиях средняя зарплата составляет 10,5 тысячи рублей. Работа здесь сезонная. Зимой те, у кого нет коровы, уезжают на заработки. По мере углубления кризиса обозленная молодежь все чаще возвращается в родную деревню без денег. «У меня сын три раза ездил в Москву на стройку, и три раза его кинули! — рассказывает Таисия Свибович. — Получается, мы нигде прав не имеем, ни в Москве, ни у себя дома».
Хозяйственный конфликт из-за безнадзорного скота накладывается на коммунальную безнадегу, длящуюся десятилетиями. Вода в село, стоящее практически на берегу водохранилища, подается по часам: полтора часа утром и два часа вечером (не в дома, а в уличные колонки). Стоимость услуги регулярно повышается, сейчас за воду нужно платить по 100 рублей с человека и по 42 рубля с коровы в месяц. Дороговизна объясняется тем, что плату за электричество для водокачки взимают по тарифам для юридических лиц, так как водопроводные сети стоят на балансе муниципального образования. На все село осталось 11 уличных фонарей.
Половина здания сельского клуба закрыта из-за аварийной крыши, на ремонт нужно 3 миллиона рублей — это почти половина поселкового бюджета. Шесть лет назад оптимизировали участковую больницу: закрыли круглосуточный стационар, теперь амбулатория работает только до 14.00. Если врачебная помощь потребуется после обеда, нужно ехать в райцентр. Автобус ходит 4 раза в неделю, билет стоит 67 рублей. Скорая едет сюда 40 минут при хорошей погоде.
Коровы бегают по кругу
Курдский старейшина Мирза-Али Юсубов ждет корреспондентов в поселковой администрации. Сидит в помещении, не снимая кепки. Сведя брови, спрашивает: «Зачем вы приехали? Что вам нужно в нашем селе? У нас нет никакого конфликта! — И тут же, противореча сам себе, продолжает: — На сходе в клубе казак подошел к женщине, курдиянке, кричит ей: «Ты что, Пугачева тут хочешь?!» Из других городов мне звонят, у вас что, война началась?» Как говорят курды, было несколько попыток поджога курдских подворий. Районная прокуратура подтверждает, что местная полиция расследует два уголовных дела по статье 167 УК «Умышленное уничтожение имущества» по фактам поджога соломы, запасенной на корм скоту. Подозреваемые не установлены.
По словам Юсубова, местные фермеры не берут на работу курдскую молодежь. Земельных паев у переселенцев, приехавших в Перекопное после развала колхоза, нет. Разведение скотины остается единственной возможностью выжить. Коровы снабжают семью молоком и маслом, овцы — мясом. Подворья большие: «Теленку нужно 6 литров молока в день. Значит, нужно держать столько коров, чтобы молока хватало и телятам, и детям», — объясняет Мирза-Али Адилович.
Как говорит старейшина, фермеры отказываются продавать курдам солому, пока те не прекратят потравы. Сокращать поголовье скотоводы не согласны: «Давайте вырежем коров и баранов, а наших детей государство будет кормить?» Круг замыкается: оставшись без кормов, коровы и овцы отправляются искать пропитание где придется, то есть на полях.
Как говорит глава поселковой администрации Елена Писарева, селу нужны дополнительные пастбища. По официальным сведениям, на личных подворьях в Перекопновском муниципальном образовании содержатся 2,1 тысячи голов крупного рогатого скота и 4,3 тысячи овец. За год поголовье выросло на 9—11%
Спрашиваю: куда подевались колхозные пастбища, на которых умещались гораздо более многочисленные стада? Как объясняют в администрации, после распределения земельных паев и передачи участков в аренду получилось так, что пахотные земли сосредоточились вокруг села. Зато коровам, чтобы попасть на муниципальное пастбище, нужно пробираться мимо обработанных полей.
Национальный конфликт: как это делается
Напомним, что за последние 10 лет в Саратовской области произошли два межнациональных конфликта, развивавшихся по одинаковой схеме. В 2007 году жители Красноармейска (депрессивный район на юге области, куда «тучные нулевые» не заглядывали) потребовали выселить из города азербайджанцев. Поводом для волнений послужила поножовщина в ночном баре, в результате которой погиб местный житель Алексей Филинов. На митингах были замечены представители ДПНИ (Движение против нелегальной иммиграции. Организация признана экстремистской, ее деятельность запрещена на территории России — Ред.), казачества и «Народной воли».
В 2013-м ситуация повторилась в Пугачеве (обедневший район в степном Заволжье). В результате драки в круглосуточном кафе смертельные ранения получил 20-летний Руслан Маржанов. Почти неделю горожане митинговали на площади и перекрывали дороги, требуя выселить чеченцев (всех 69 человек из района с 60-тысячным населением). Пристальное внимание к событиям проявили представители казачества и ЛДПР, в Саратовской и Тамбовской областях были задержаны лидеры «Русской партии» и «Российского общенационального союза», направлявшиеся в Пугачев.
Медиаскандалы, связанные с «народными бунтами», могут быть востребованы не только патриотическими движениями разной степени маргинальности, но и вполне респектабельными партийцами, участвующими во внутривидовых разборках в преддверии выборов (в Саратове выборы в областную думу намечены на сентябрь). Государство, героически борющееся с экстремизмом в соцсетях и на несанкционированных прогулках, само обеспечивает эффективность схемы, устраняясь от своих обязанностей по отношению к гражданам, чей уровень жизни стремится к средневековью.
