Театральному критику неприлично начинать рецензию с охов, ахов и розовых слюней. Но, в конце концов, — я-то не критик. Просто зачарованный зритель. Потому сразу, как на духу: в Интерьерном поставлен замечательный спектакль. Если одним словом сформулировать зрительское мое впечатление, то это слово — чудо.

Драматург Леонид Зорин стал знаменитым после фильма Михаила Козакова «Покровские ворота» (1974). А «Варшавская мелодия» написана семью годами раньше, в канун Пражской весны и раздавивших ее советских танков. В Интерьерном в 2013 эту пьесу поставил режиссер Дмитрий Павлов. Хороший был спектакль, крепкий. Но ушел актер, и вот — вторая версия вроде бы той же постановки. В программке отмечено: «Режиссер по работе с актерами Николай Беляк». Сценография Марка Борнштейна, сумевшего так упаковать пространство крохотной сцены, что триединство места—времени—действа и впрямь становится реально зримым. (Хотя в самой пьесе действие разнесено по трем десятилетиям и двум столицам.)

Про что спектакль? Про то, как народы (со всеми их историческими предубеждениями, со всей многовековой, драматической историей мучительных взаимоотношений) встречаются, когда встречаются двое молодых людей. Она — Геля, студентка-полька (учится в Москве), он — Виктор, вчерашний советский солдат и вчерашний освободитель Европы, тоже студент.

1947 год. Они прекрасны. Они чисты. Они полюбят друг друга в консерватории на концерте Шопена.

Вот только браку их не состояться: в начале сорок седьмого в СССР будет принят закон, запрещающий браки с иностранцами.

Но щемящее чувство народного сострадания к казалось бы чужим осталось.

А любовь часто и начинается с сострадания. Когда Красная армия освободила Польшу от нацистов, сталинский социализм дотянулся до Варшавы и вверг ее в новое рабство. Но сострадание почему-то не развеялось. Выжило, несмотря на то, что освободитель превратился в оккупанта, выжило, несмотря на разницу менталитетов и груз национальных предубеждений.

Три часа этого спектакля — три эпохи: 1947, 1957, 1967.

И фантастическая (опять прошу прощения за превосходные степени!) игра двух молодых актеров, воспитанных Николаем Беляком со студенческой скамьи, — Насти Саловой и Алексея Удальцова.

Как актеры способны столь зримо перевоплощаться именно в людей тех, далеких от них и таких разных времен, — режиссерская тайна. И секрет четырехлетней работы над спектаклем.