У Петербургского форума после 2014 года судьба складывается неровно. Трудно обсуждать мировое экономическое и технологическое сотрудничество, одновременно открывая все новые фронты. В нынешнем году, кажется, наметился некоторый перелом. Все стороны постепенно осознают, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается, и Россия будет вынуждена сотрудничать с остальным миром — в том числе и с «нашими западными партнерами».
Из красивой декорации, за которой действовала «партия войны», форум снова превращается в инструмент «мягкой силы» в руках российской «партии мира». Люди вроде Алексея Кудрина, выступавшие на форуме, показывали собственным примером: торговать и сотрудничать для любой страны в современном мире неизмеримо лучше, чем искать разного рода «величие».
Лучше всего это было видно на примере того, как развиваются сейчас российские отношения с Индией — крупнейшей по числу избирателей демократией в мире, с лидерами которой у наших элит просто не было повода поссориться. Индия была в нынешнем году специальным гостем форума, это было заметно даже в кулуарах — по числу бизнесменов из этой страны. А индийский премьер-министр Нарендра Моди выступал на пленарном заседании 2 июня сразу после президента Путина.
1.
«Вольно!»
Президент Путин начал свое выступление на пленарном заседании форума с шутливой команды, обращенной к явно напряженным зрителям в зале. Переводчики перевели эту фразу президента как «Welcome», то есть «Добро пожаловать». Любители конспирологии и считыватели различного рода «сигналов» наверняка увидят здесь признаки грядущей либерализации.
В речи на форуме Путин неожиданно много внимания уделил проблемам цифровой экономики, причем его увлечение темой еще накануне анонсировал вице-премьер Игорь Шувалов. Президент, похоже, готов вести тему технологической модернизации страны — прежде она в основном ассоциировалась с Дмитрием Медведевым. Кроме того, Путин заявил о начале фазы подъема российской экономики — рост отмечается третий квартал подряд, в апреле он составил 1,4%.
2.
«Целью моего правительства является не просто создание новых рабочих мест, а целых отраслей, которые обеспечили бы новые рабочие места. Индия остается пока страной деревень, но индустриализация идет очень быстрыми темпами».
Премьер-министр Индии Нарендра Моди много рассуждал об экологии, равно как и о перспективах российско-индийского сотрудничества. Но главный акцент, сделанный политиком, был связан с осознанием нынешнего момента как исторического — индустриальный технологический уклад сменяется новым и в Индии всерьез готовятся к этим изменениям.
3.
«Уменьшение государственного сектора, увеличение частного сектора — это в наших силах. Например, нефтяной сектор весь должен быть приватизирован в ближайшие 7-8 лет. Не нужно нам сегодня государственных компаний».
Экономист Алексей Кудрин участвовал в нескольких ключевых мероприятиях форума, рассказывая о приоритетах своей программы развития экономики — развития человеческого капитала, контролем над инфляцией, повышением эффективности экономики. Больше других обсуждалось предложение Кудрина приватизировать российскую нефтяную отрасль — тем самым радикально снизив долю государства в российской экономике, сегодня достигающей критических 70%.
4.
«Поддерживать отдельные отрасли экономики за счет увеличения дефицита бюджета — значит, делать это и за счет того, что в среднесрочной перспективе бюджет станет неустойчивым. Поэтому все должно быть сбалансировано. Нужно увеличивать расходы в человеческий капитал. Но давайте подумаем (вот Кудрин говорил) — нужно учить новым навыкам. А что нам мешает сейчас учить новым навыкам?»
Министр финансов Антон Силуанов традиционно полемизировал с коллегами, рассуждая о приоритетах бюджетной политики. По мнению министра, рассуждать о стимуляции экономического роста за счет увеличения государственных дотаций сейчас определенно не время — нужно продолжать экономить и при этом стараться эффективнее использовать уже имеющиеся ресурсы.
5.
«Сейчас уже стандарт XX века — восемь часов в день, 40-часовая рабочая неделя — (меняется): есть страны, которые работают меньше… Может быть, в XXI веке будет стандарт четыре часа, может быть, пять, может, шесть, я не знаю. Может быть, когда-нибудь мы за два часа будем с вами все отрабатывать, а потом заниматься своими делами».
Министр труда Максим Топилин выступил с футурологическим прогнозом о конце или, по крайней мере, радикальном сокращении рабочего времени. Слова министра вызвали в зале сильное оживление, кто-то говорил о необходимости ускорить эту тенденцию и немедленно перейти к фуршету.
6.
«Сейчас речь идет о том, что будут автоматизированы, забраны у человека не только рутинные исполнительские операции, а рутинные принятия решений. Знаете, что это такое? Каждому ребенку в 2025 году будет легко: за него решат задачи, за него подберут примеры и за него напишут эссе».
Ярослав Кузьминов, ректор Высшей школы экономики, рассуждал о будущем образовании и говорил, что школа и университет неизбежно переживут большие изменения.
7.
«Я вынужден констатировать, что сегодня всеми участниками рынка ведется подготовка к увеличению объемов добычи и усилению борьбы за рынки сбыта».
Глава «Роснефти» Игорь Сечин жаловался, что период цен на нефть на уровне 45—50 долларов за баррель зафиксирован надолго, и рынку придется выживать в этих условиях. На фоне всех разговоров о высокотехнологичной экономике это прозвучало довольно показательно: в то время как развитые страны рассматривают низкие цены на топливо как отличную стартовую площадку для роста экономики, российские спикеры по-прежнему видят здесь признаки катастрофы.
