…Никогда не знала, чего от него ждать. С первой встречи. Это был декабрь 2012 года. Верстался новогодний номер «Новой газеты». Главный редактор Дмитрий Муратов за два дня до сдачи номера поручил мне «нетривиальное интервью» с Даниилом Граниным, зная, что с 93-летним классиком разговоров опубликован уже миллион!

«Полмиллиона» я прочитала точно – так готовилась. Несла в подарок книги и цветы. С порога узнала, что Гранин не любит цветы и очень трудно угодить ему книгой. Мы разговаривали не в его кабинете среди книг и картин, а в белом зале, за круглым столом. 15 минут. Гранин отвечал односложно, хмурился. Вдруг всё прервал и сказал: «Послушай, уходи. Ты – неинтересная, скучная. Такие банальные вопросы. Не знал я и не думал, что такие скучные могут работать в «Новой газете». Встал и ушел. И я ушла.

Страдала сутки. И вдруг - телефонный звонок: «Нина, это Гранин. Послушай, мы не договорили вчера. Приходи сегодня». Я не пришла – примчалась. Из всех разговоров мне тот дороже прочих. Даниил Александрович переводил на русский литературный язык картины Марка Шагала. А потом самую полюбившуюся мне цитату из этого «перевода» я вышила Гранину на носовом платке: «Любовь – это жест, невозможный ни в какой акробатике».

…Мы часто виделись последние пару лет – я выучила наизусть восьмизначный код домофона у его ворот. А созванивались еще чаще. И всегда спрашивала у Гранина:

– Как Вы поживаете? Как себя чувствуете?

И он отвечал неизменно:

– Я поживаю, Нина, я чувствую, и это – уже хорошо, и это – уже много.

… 3 июня президент Путин вручал Гранину Государственную премию в Константиновском дворце в Стрельне. 4 – 5 июня писатель лежал с температурой. На вопрос: «как Вы?» отвечал:

– Если честно, неважно, Нина, я устал… Я устал от всего, от всех. Все хотят от меня чего-то, о чем-то просят, подпишите, защитите, заступитесь, я устал, ты веришь? Мне тяжело…

…Он хотел в Комарово на дачу. Хотел еще писать.

Осенью 2016 года мы задумали диалоги для «Новой» – «Дома у Гранина». Экономисты, академики, металлурги, писатели – я к каждой беседе готовилась и придумывала десятки вопросов. Приходила заранее. Гранин просил показать мои заготовки. Брал рукописи. Пробегал глазами. Переспрашивал. Уточнял. Иногда возвращал бумажки. Иногда рвал и выбрасывал в урну возле кресла. Меня трясло: всё, конец! Полное фиаско! А гость на пороге…

Но Гранин, даже если больной полудремал в кресле, открывал в себе 115-тое дыхание и затевал разговор, и вел его, и я почти не вмешивалась.

… В январе 2014 года, после презентации книги «Человек не отсюда», мы ехали в машине втроем: он и его чуткий водитель Боря. Звонок. Какой-то помощник президента. Сообщил, что Путин зовет писателя в Москву на вручение ордена.

– Чей орден? Путина? Ему вручить надо? Пусть он и приезжает…

Вместо Путина приехала ФСО - осмотреть квартиру писателя. ФСО всё прошерстила и отчиталась: ничего опасного. Всё – хуже: в такую квартиру не может войти при камерах президент. И орден Путин вручал писателю в подставной квартире.

А этим летом Гранин сказал: «Я в другую квартиру не поеду». Встречались во дворце.

…Он – образца 1919 года – в Бога не верил. Его слова: «Я родился, вырос и рос при Советской власти. Был убежденным атеистом. В первый раз усомнился в своем атеизме после войны. У меня никого в живых не осталось из одноклассников, одногруппников, однополчан. А я выжил. Почему? Зачем? Кому это было нужно? Потом я недавно тяжело болел, лежал без сознания неделю, врачи поставили на мне крест, и друзья приходили со мной попрощаться. Я был обречен. Почему я выздоровел? Не знаю. И врачи не понимают. Они мне сказали: «Даниил Александрович, Вы нарушаете все законы медицины». Но так случилось. Я благодарен за это. Богу? Небу? Судьбе? Называйте – как хотите».

Последние два года я на каждой встрече записывала его диалоги и монологи. Теперь всё соберу воедино.