КолонкаОбщество

Стигма богатства

Деньги: дикие и домашние

Этот материал вышел в номере № 131 от 24 ноября 2017
Читать
  • Рубрика: Кожа времени. Читать все материалы
Петр Саруханов / «Новая газета». Перейти на сайт художника
Петр Саруханов / «Новая газета». Перейти на сайт художника

1

Накануне грандиозной налоговой реформы, которая обещает каждому магнату подарить по яхте в год (примерно 300 тысяч), американские антропологи наконец добрались до богатых.

Бедными-то они всегда занимались. Со времен Диккенса, Энгельса и Гиляровского исследователи трущоб живописали нищету, сострадая ее жертвам и обличая ее виновников. В результате мы знаем о бедной части общества больше, чем о верхнем этаже, где пресловутый один процент американцев занимается неизвестно чем, но, видимо, тем, чем и нам бы хотелось.

Аура волнующей тайны всегда окутывала образ миллионера, вынуждая его играть важную и традиционную роль в популярной культуре. Эксцентричный волшебник, он вмешивался в нашу незатейливую жизнь, чтобы ее сперва запутать, потом распутать и уж затем привести к счастливому финалу. Такими мы узнали и полюбили богачей в фильмах Чарли Чаплина и рассказах О. Генри. В Америке миллионеры не злы, а наивны, не высокомерны, а глуповаты, не алчны, а рассеянны, не коварны, а склонны к добру, если автор их ему научит.

В этой картине слишком много мармелада, чтобы она соответствовала нашему веку. Это не значит, что богатых стало меньше. Это значит, что они стали другими, и мы о них почти ничего не знаем. Решив узнать, американка Рашель Шерман написала книгу с хитроумным заглавием «Uneasy Street: The Anxiety of Affluence», что на русский можно перевести «Богатые тоже плачут».

— Чтобы попасть в число однопроцентников, которым принадлежит одна пятая национального дохода всей страны, — пишет автор, — надо зарабатывать не меньше миллиона в год. Однако добыть эту сумму легче, чем с ней жить.

Опросив сотню пожелавших остаться безымянными богачей, Шерман обнаружила, что все они стесняются своих денег и не говорят о них вслух, предпочитая хвастаться купленным по дешевке на распродаже.

— Боясь, что горничная узнает, — призналась одна дама с роскошного Ист-Сайда, — я срываю ценник с буханки хлеба за 6 долларов.

Оправдываясь перед остальными, богатые в Америке либо являются, либо притворяются золушками. Все знают, что центральная американская добродетель — начинать с нуля, но кончать им — гражданский подвиг. Поэтому самые богатые поклялись потратить на филантропию свое состояние еще до смерти.

Те, кто боится, что им это не удастся, идут причудливым путем, который выбрал Уоррен Баффет. Еще недавно он был обладателем второго в мире состояния, что никак на нем не отражалось. Баффет живет в скромном доме, купленном полвека назад, и получает 100 тысяч в год (жалованье среднего программиста). Если пуританские привычки делают Баффета хрестоматийной фигурой, то его биография напоминает скорее пародию. Тем не менее он действительно начинал с того, что разносил газеты. В 14 лет, скопив на этой работе 1200 долларов, юный Баффет выгодно вложил деньги, чем и продолжал заниматься до сих пор.

Если бы капитализм нуждался в апостолах, то Уоррен Баффет стал бы одним из первых. Покупая акции той или иной фирмы в той или иной отрасли, он, в сущности, творит по своему вкусу реальность, оставляя нам писать или читать о ней. Такой бизнес — акт свободного, не стесненного государственными веригами творчества, завидно азартен и чрезвычайно заразителен. Поэтому на ежегодные собрания вкладчиков компании Баффета собираются тысячи посторонних, чтобы послушать советы и шутки «оракула из Омахи». Многие приезжие сами стали миллионерами, но газеты все равно называют эти сборища «Вудстоком инвесторов».

Собственно деньги для Баффета являются индикатором успеха, доказательством его гения, а также — лишним бременем. Чтобы избавиться от него, он переложил обузу своего непомерного богатства на плечи близкого друга — самого богатого человека в мире Билла Гейтса, который тратит деньги на благотворительность с тем же размахом, что и зарабатывает их.

Обделив наследников, Баффет объяснил свой поступок на общедоступном примере.

— Мы же не посылаем, — сказал он, — на Олимпийские игры детей прежних рекордсменов. Чтобы Америка процветала, деньги нужно зарабатывать каждому поколению заново.

2

О том, что богатым и правда жить не просто, я узнал, когда сам им был, — к счастью, недолго.

Попав в Россию накануне гайдаровских реформ, я обнаружил, что в стране доллары ценятся несуразно высоко. Твердая валюта разительно отличалась от отечественной, еще и плохо напечатанной. Разница между ними делила местных и приезжих на бедных и богатых и обряжала меня в липового мистера Твистера.

Это было неприятно и стыдно. Одни ничем не заслужили свалившейся на них нищеты, другие — столь же внезапного богатства. Оглушенный дурацким и несправедливым обменным курсом, я боролся с искушением всем объяснить, что ни в чем не виноват, но не знал, как это сделать, и догадывался, что меня никто не стал бы слушать.

Разгуливая по голодной Москве с мешком обесценившихся рублей, я постоянно ощущал прозрачную преграду имущественного неравенства. Отделяя от своих и бедных, она делала меня классово чужим, достойным сарказма и недоверия. Напрасно я подделывался под местных, уверяя, что умею закусить плавленым сырком, обожаю есть на газете и всем сортам сигарет предпочитаю «Приму».

Устав изображать рубаху-парня, я пробовал стать карликовым Ротшильдом. Но и это было непросто в стране, где деньги обладали столь сомнительной стоимостью, что мне удавалось на них угостить друзей в кафе «Эрмитаж» лишь липкой глицериновой настойкой и якобы свиной отбивной из панировки с клюквой.

Хорошо, что вскоре все стало на свои места, и мы вновь сравнялись с друзьями. Те из них, что говорили «мы не миллионеры, чтобы есть яйца», теперь жаловались, что нечего надеть в парижский отпуск. Но я до сих пор с отвращением вспоминаю стигму богатства того переходного периода, что открыл мне глаза на природу нормальных — заслуженных — денег.

С ненормальными — все по-другому.

3

Власть, дорвавшаяся до денег, часто наделяет их ритуальным значением.

— Зачем, — спросим мы, — Януковичу золотой батон?

— За тем же, — ответят нам, — зачем его подельнику понадобилась золотая лопата.

Когда Ленин обещал отливать ночные горшки из золота, он не думал, что его поймут буквально нынешние владельцы золотых унитазов. В том же ряду — роковая привязанность к драгоценным часам, перед которыми не могут устоять чиновники всех разрядов.

Я не мог понять, в чем соблазн этого опасного хобби, пока не вспомнил полицмейстера из пьесы Шварца. Переодевшись в женское платье, чтобы исподтишка узнать народные настроения, он оставляет шпоры. А когда ему указывают на ошибку, не торопится ее исправить.

— А то такого наслушаешься, — говорит он.

Часы, стоимость которых составляет многогодовой доход чиновника, играют роль таких шпор. Якобы случайно выставленные напоказ, они — овеществленный пароль, своего рода механизированная и изготовленная в Швейцарии шапка Мономаха. Она и выделяет из толпы и защищает от нее: обладание недоступным сигнализирует о приобщении к неприкосновенным.

— Поэтому, — указывают снимки в Сети, — мэр Нью-Йорка ездит в метро, Лондона — на велосипеде, а Москвы — с мигалками.

Проблема в том, что никто толком не знает, как обращаться с дикими, а не одомашненными деньгами. Добытое нахрапом богатство жжет карман и подбивает на глупости, отчего деньги утрачивают свой истинный смысл. Они уже не орудие цивилизации, не средство преобразования действительности, а — цель, самостоятельная и конечная. Взамен прагматической пользы или декоративной функции такое богатство обладает исключительно магическими свойствами.

Примерно так относились к деньгам викинги. Награбленное служило им оберегом и зарывалось в землю, чтобы клад, мистически связанный с его владельцем, охранял от мести жестокой и непредсказуемой судьбы. Золото, однако, служило плохой гарантией от вражды и случая. Иначе мы бы не находили столько кладов, которые не успели и не сумели отрыть их хозяева.

История выяснила, что варягам их богатство пригодилось не больше, чем золотой батон беглому президенту.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow