Министерство информации и коммуникаций Казахстана почти завершило утверждение пакета поправок в законы, которые будут регулировать деятельность журналистов в стране. Документ утвердила нижняя палата парламента, теперь он отправлен в сенат, после чего останется лишь подпись президента в качестве последней преграды. В поправках много очень спорных вещей: например, обязанность спрашивать у героя публикации разрешение на публикацию его «семейной» тайны. Что такое «семейная тайна», ни в одном законе не прописано, поэтому туда может войти все что угодно (собственность чиновника, переписанная на жену, например).
Но если на такие поправки общество отреагировало в целом вяло — на защиту журналистов никто, кроме самих журналистов, не бросился — то норма о том, что в казахстанском интернете теперь больше нет анонимности, вызвала бурю возмущения.
Речь идет о том, что комментирование в Казнете теперь возможно только при наличии заключенного договора сайта и пользователя на то, что он берет на себя обязательства максимально корректного комментария, а иначе — тюрьма.
Звучит норма следующим образом. «Оказание собственником или владельцем общедоступного электронного информационного ресурса услуги по размещению пользователем информации осуществляется на основании соглашения, заключаемого в письменной форме (в том числе электронной), с использованием идентификации на портале «электронного правительства» или посредством зарегистрированного на общедоступном информационном электронном ресурсе абонентского номера сотовой связи пользователя путем отправления короткого текстового сообщения, содержащего одноразовый пароль для заключения соглашения» (Закон Казахстана «Об информатизации», п. 5-1 ст. 36). Иными словами, нужно либо заключать договор через специальный сайт, но для этого нужна электронная подпись, а за ней нужно идти в центр обслуживания населения; либо ждать SMS от оператора связи на телефон, который зарегистрирован на ваше имя.
И так с каждым комментарием.
Эта статья закона новая. Сначала, после профильного обсуждения поправок, министерство информации и коммуникаций пообещало ее исключить из-за «резонанса», но потом решило, что лучше все-таки оставить. «Сейчас возникает такая ситуация, к сожалению, что в комментировании идет очень много социальной розни, очень много негатива, оскорбления граждан и так далее. В этой связи мы прорабатываем вопрос, когда мы планируем предоставить такую возможность для того, чтобы информационные порталы ввели для себя возможность отслеживать, кто стоит за комментариями», — заявил казахстанским СМИ министр информации Даурен Абаев.
Министр знает толк в ограничениях, но толком не может — ни он, ни его ведомство — объяснить, как эта система будет работать.
Очевидно, что и сотовым операторам, и тем более владельцам СМИ придется вступать в коллаборацию с тем же «электронным правительством» и каким-то образом вносить технические изменения в свои ресурсы. Операторы мобильной связи точно будут это делать за свой счет: такая норма проговорена в проекте закона. Не очень понятно, как поступать с теми же социальными сетями, где троллинга существенно больше, чем на каком-либо информационном казахстанском сайте. Все соцсети — зарубежные, им казахстанские законы не указ. Министр Абаев утверждает, что с иностранными информационными партнерами разговор будет уведомительный, как и раньше: увидели нарушение — прислали уведомление о необходимости его устранить. Это касается и комментариев, заявил министр.
Кроме всего прочего, договоры (в том числе одноразовые, через SMS) нужно хранить по три месяца, а любой псевдоним вроде ЛСДУЗ будет бесполезен: через регистрацию по электронной подписи или через телефон государство все равно спустя несколько секунд все будет знать о настоящем имени пользователя. Это можно делать и сейчас, через IP-адреса, но министр информации считает, что это уже олдскул. «Вы же понимаете, что IP-адреса есть возможность скрывать. Каждый человек должен нести и открыто заявлять те вещи, которые он хочет прокомментировать, здесь нет ничего сверхъестественного. Мы же не преследуем за какую-то критику, ценные советы, дельные вещи. Вопрос не стоит, что мы таким образом искореняем комментирование», — пожал плечами Абаев.
Как раз таки, по сути, искореняют, считает директор фонда «Правовой медиацентр» Диана Окремова. «Все это внедряется для дополнительной самоцензуры, — говорит она «Новой». — Люди будут знать, что над ними висит достаточно много дополнительных дамокловых мечей — достаточно серьезных, — и будут вынуждены быть более осторожными в своих словах. Это повлияет на общественную дискуссию». Каков в итоге будет масштаб изменений, сказать пока сложно, добавляет Окремова, однако она упомянула, что эту норму неоднократно отправляли на доработку, а потом протолкнули в окончательный вариант законопроекта «совершенно тихо». Хотя министерство, кажется, еще само не понимает, что в итоге из этого получится и сколько это будет стоить.
Зато гражданам в Казахстане точно известно, что бывает за комментарии, которые могут быть неугодны той же власти.
Критика политического руководства может быть расценена как клевета (до двух лет лишения свободы), распространение «семейных и личных тайн» тянет сразу на семь лет тюрьмы.
Оскорбление депутата может обойтись в два года неволи: правда, вроде как публичное выступление не в счет, но эта норма максимально размыта, так что комментарии на сайте вполне могут подпасть под уголовное преследование. За распространение заведомо ложной информации в интернете можно отправиться в колонию сразу на пять лет. Наконец, семь лет можно получить за разжигание межнациональной и даже «сословной» розни, и это статья для самого большого простора фантазии силовиков: в 2015 году по ней, например, осудили двух общественных деятелей, которые в интернете опубликовали отрывки из запрещенной книги с якобы оскорблениями в адрес казахского народа. При этом один пользователь выступал за книгу, а второй — против. Посадили обоих.
Надо отметить, что за последний год в Казахстане отношение к СМИ и интернету со стороны государства максимально ужесточилось. Государственную техническую службу, которая может отключить интернет в стране одним нажатием кнопки, передали в ведение Комитета национальной безопасности. Резко возросло количество уголовных дел за посты в соцсетях — в том числе по «экстремистским» статьям (свежий пример: в Алматинской области задержали группу людей, которые распространяли по WhatsApp видео, где они в масках говорили о создании некой «экстремистской» ячейки). В стране создается программа «Киберщит Казахстана», которая — опять-таки с подачи КНБ — представляет собой возможность еще большей блокировки любого неугодного мнения под соусом «раскачивания лодки стабильности». И тогда любые тролли и политические критики, к которым так неравнодушен министр информации, могут превратиться в «экстремистов». А если вдруг они побегут в Facebook и на другие неконтролируемые ресурсы — общую кнопку «выкл.» для всех этих ресурсов никто не отменял.
Эта история может показаться локальной — все-таки Казахстан не Россия. Но это еще как посмотреть. С 1 января в России будет запрещено анонимное использование мессенджеров, заявил 29 ноября о реализации давно вынашиваемой идеи генпрокурор Юрий Чайка — правда, так и не пояснил, как это будет работать. А Госдума 24 ноября приняла в третьем чтении законопроект, согласно которому сотовые операторы по запросу силовиков и Роскомнадзора будут обязаны блокировать абонента связи. Формально — из-за волны «телефонного терроризма», накрывшей Россию в последние несколько месяцев. Но если теперь у силовиков есть законное право отключать от связи вообще любого человека в стране — сложно удержаться от соблазна увести в полный офлайн не только «телефонных террористов», но и вообще всех потенциальных «смутьянов», в том числе и политических. Так что гайки у каждой страны, может, и свои — но скорость их закручивания примерно одинаковая.
