Минобороны подготовило список из 12 организаций, которые должны получить эксклюзивное право на выполнение госконтрактов по строительству и реконструкции объектов спецназначения объемом в 1 трлн рублей. Письмо с просьбой наделить эти компании статусом «единственных подрядчиков» на период с 2018 по 2027 год министр обороны Сергей Шойгу направил Владимиру Путину, пишет газета «Коммерсантъ». По мнению министра, это позволит сэкономить время на проведении тендеров и выполнить в срок мероприятия из новой госпрограммы вооружений, которая стартует в следующем году. В российской практике такой аргументации обычно достаточно, чтобы добиться особых условий распределения бюджетных средств.

Основная часть госзакупок, в том числе со стороны Минобороны, осуществляется по 44-ФЗ, который требует проведения конкурентных процедур: аукционов, конкурсов или запросов котировок. Но есть и второй закон, в котором прописаны исключения. «Согласно части 2 статьи 93 ФЗ «О контрактной системе…», осуществление закупки для государственных нужд у единственного поставщика возможно, если он включен в перечень, определенным указом или распоряжением президента Российской Федерации», — говорит главный юрист «Трансперенси Интернешнл — Россия» Дмитрия Утукин.

Чаще всего заказчики мотивируют закупку у единственного поставщика чрезвычайными ситуациями. Закон предусматривает исчерпывающий перечень поводов, когда это возможно: стихийные бедствия, техногенные катастрофы и так далее. «Но заказчики нередко «забывают» об этом перечне, просто ссылаясь на срочность закупки», — объясняет Утукин. Закупки через единственного поставщика применяются и в западных странах, но там они сопровождаются различными формами внешнего аудита, включая парламентский контроль.

Прецедентов с назначением единственного поставщика в России довольно много, подтверждает директор АНО «Информационная культура» Иван Бегтин, и далеко не все они связаны с военными. В гособоронзаказе есть две специфические черты, которые отчасти предопределяют формат госзакупок. «Первое — это укрупненные контракты, которые связаны с моделью работы таких структур, как МВД и Минобороны, — говорит эксперт. — У них почти всегда есть свои тыловые службы, которые могут совершать закупки на всю страну, что заведомо ограничивает круг подрядчиков крупными компаниями. Вторая особенность — это использование закрытой части бюджета, в которой все устроено совершенно иначе».

Две трети закупок в сфере обороны засекречены или изначально неконкурентны — у общественности нет возможности проверить такие сделки, а прокуратура данные о них не публикует, говорит Утукин. Это не мешает депутатам не покладая рук работать над ужесточением режима секретности. В декабре Госдума рассмотрит законопроект, позволяющий правительству закрывать информацию о закупках любых предприятий и госорганов. При меньшем уровне общественного контроля масштаб нарушений в гособоронзаказе уже сейчас как минимум не ниже, чем в среднем по системе госзакупок. «Для сравнения, в этом году мы проверили закупки в области дорожного строительства в городах, которые примут чемпионат мира-2018. Нарушения были обнаружены в каждом регионе без исключений», — рассказывает Утукин. Характерно, что значительная часть спортивных объектов к ЧМ-2018 была построена по директивной схеме, когда подрядчик назначается правительством без конкурса.

Несмотря на всю закрытость, скандалы вокруг гособоронзаказа регулярно всплывают на поверхность. Этой весной после расследования ФБК Алексея Навального ФАС признала нарушения антимонопольного законодательства компаниями «повара Путина» Евгения Пригожина в рамках выполнения подряда от Минобороны на 23 млрд рублей. «Все чаще ФАС фиксирует картели — это соглашения между хозяйствующими субъектами-конкурентами, чтобы, например, разделить рынок или повысить цены».

В сентябре начальник отдела тех­обеспечения продовольственного управления Минобороны Александр Вакулин установил рекорд по размеру взятки, получив 368 млн рублей за заключение крупных госконтрактов. Наконец, есть два «канонических» примера коррупции в гособоронзаказе: это дело «Оборонсервиса» экс-министра обороны Анатолия Сердюкова и Евгении Васильевой и арест главы департамента аудита госконтрактов Минобороны Дмитрия Недобора.

В этих примерах и состоит главное экономическое отличие современной России от СССР — для недобросовестных чиновников нынешняя модель с разделением на частный и государственный сектор гораздо удобнее, чем Генплан. «Возможности для коррупции возникают в тот момент, когда деньги переводятся со счета Казначейства на частный счет в банке, — говорит Бегтин. — Возвращение к советской системе означало бы исчезновение денег как ликвидного товара».