Ну, разумеется, Мастер не бессмертен. Слава Богу! Представьте, каково было бы Борису Жутовскому опекать, учить дружбе, лечить, а потом и хоронить еще не родившихся стариков.
Главное в жизни этого уникального художника — участие в процессе. Своими картинами, лаками, графикой, книжной иллюстрацией, портретами он формирует материю памяти о времени, в котором ему, вместе с соседствующими с ним современниками, довелось пребывать на этой земле.
Жутовский — исторический человек. Разумеется, все мы хоть раз в жизни (а на деле много чаще) вляпывались в истории, но я о том, что он сохраняет Историю человеческих образов и окружающую их среду для тех, кому будет одиноко в рациональном беспамятном (несмотря на бешеное количество сохраняемой информации) электромире.
Жутовский, хоть роста и небольшого, стал заметен рано из далека годов. Это теперь хорошо вспоминать высокое признание его искусства первым лицом государства. А тогда, на выставке МОСХа в Манеже, оценка его живописи не выглядела безусловно позитивной.
— Это что? — спросил первый секретарь ЦК КПСС, тыча пальцем в автопортрет Жутовского.
— Лицо, — отвечал автор.
— Лицо?! — вскричал Никита Сергеевич. — А похоже оно у тебя — на жопу! (Печатается по стенограмме.) — И он, гордо подтянув штаны на грудь, пошел так же квалифицированно оценивать работы Эрнста Неизвестного, которому позже Борис Жутовский будет помогать делать надгробный памятник Хрущеву для Новодевичьего кладбища.
Заметности своей за долгую творческую жизнь Боба (так зовут его друзья) не растратил. Он и сейчас хорош. А возраст, знаете ли, тот еще ОТК.
Теперь в небольшом творческом пространстве, аккуратно набитом новыми холстами, картонами и графическими листами, мы рассматриваем его ранние работы, взятые в рамы и паспарту. За спиной — невывозимая из мастерской огромная работа «50», состоящая, впрочем, из семидесяти пяти квадратиков с живописью, скульптурой и ассамбляжем… (Каждый год он добавлял по одному элементу, да уж десять лет, как бросил. Наверное, ждет даты, кратной двадцати пяти.)
— Это готовая (даже оформленная) выставка, — говорю я, рассматривая семьдесят пять картин. — Давай сделаем.
— Нет, — говорит он. — Это я буду друзьям показывать.
С годами Борис Жутовский — знаменитый художник, великолепный портретист, книжный иллюстратор, автор невероятного двухтомника — автомонографии, пришел к выводу, что суетливое экспозиционное беспокойство отвлекает его от работы в мастерской.
— Но если зритель не увидит твоих работ, зачем ты их делаешь?
— Формирую себя, — говорит Боба и делает в воздухе рукой неопределенный жест, вроде кренделя.
— Ну да.
В восемьдесят пять лет он продолжает формировать себя.
Бог в помощь!
