РепортажиОбщество

«Из нас делают единый советский народ»

Почему сельские жители Коми выходят на митинги

«Из нас делают единый советский народ»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

Жители Ижмы в понедельник не сумели проехать в соседнее село Мохча. Ледовая переправа — единственный путь через реку — перекрыла машина ГАИ. Вообще ГАИ тут редкий гость, потому как в Мохче чаще передвигаются на розвальнях. А тут — на тебе. Явление народу гаишников случилось в день, когда в Мохче проводился митинг. На него должны были съехаться жители окрестных сел, из которых Ижма — самое крупное.

Митинг в Мохче все равно состоялся, хотя и своими силами. Всю прошлую неделю митинговали города Ухта, Воркута, Сосногорск и Сыктывкар, села Новикбож, Усть-Уса, Усть-Лыжа, Кипиево, Мутный Материк, Поляна, Чернутьево, Большая Пысса и Кослан — на акции протеста вышла добрая половина Республики Коми. Неделя прошла под лозунгом выражения недоверия губернатору и госсовету. Наиболее активными оказались не рассерженные горожане, а сельские жители.

Нефть за огородом

Поначалу акции не согласовывались под разными предлогами. Пославшим по электронке уведомление о пикете жителям Кипиева, откуда сейчас добраться до цивилизации можно только вертолетом, отказали с формулировкой: требуется личная подача уведомления (федеральный закон этого не требует). Воркутинцам отказали в праве пикетировать в гайд-парке. А жителям Ухты чиновники и вовсе сообщили, что попытка выразить недоверие республиканской власти «угрожает основам конституционного строя». В суде делегированная администрацией барышня в кожаной мини-юбке пояснила, что «выразить недоверие губернатору может только госсовет, а госсовету — никто». Мнение о непогрешимости власти, правда, суд не разделил, и бумажку от чиновников признал незаконной.

Первый вопрос повестки — нефтеразливы. Коми испещрена нефтепроводами, многие из которых нещадно текут.

— Основная причина разливов — износ трубопроводов. Если бы государство обязывало компании собирать пролитую нефть и реально возмещать ущерб, они бы уже давно все сами заменили. А сейчас им, видимо, выгоднее договориться с надзорными органами. Поэтому требуем от региональных властей вынести проблему на федеральный уровень — инициировать принятие нормативов, регламентирующих замену труб, — объясняет мне в ожидании судебного заседания Иван Иванов, активист экологической организации «Комитет спасения Печоры».

Комитет — одна из старейших экологических организаций в стране, был создан в 80-е жителями печорских сел. Нефтеразливы — постоянный предмет споров с «Лукойлом», основным оператором нефтедобычи в регионе.

Случаются они регулярно, но зачастую известно становится только о крупных. В остальных случаях нефть буквально уходит в песок, заражая территорию и воду.

Единственный путь решения проблемы, который видят активисты, — тотальная замена труб старше 20 лет.

— Этот вопрос мы впервые подняли год назад, — продолжает Иван. — Никакой реакции. Предложили решить вопрос через референдум. Оформили все документы, избирком согласовал, а госсовет нашу инициативу отклонил. Зато тут же одобрил проведение референдума о переносе столицы из Сыктывкара в Ухту. И мы решили выразить недоверие и госсовету, и Гапликову.

У Ивана нефть под окнами. Точнее, за огородом — жители поселка Нижний Одес, где он живет, нашли крупный разлив месяц назад. Точный объем вытекшей нефти неизвестен. Причина — разгерметизация трубы.

Между тем нефть Печорского бассейна богата серой, она разрушительно воздействует на металл трубопроводов, сокращая срок их эксплуатации. Сам «Лукойл» публично признает, что замене подлежит более 50% труб. В год меняют 3–4%.

«Тут нет людей. Только ижемцы и ненцы»

В Ижме снег хрустит под ногами, укрывает коричневые избы, как на старых новогодних открытках.

Через реку только навели переправу, мы едем по свежему льду, обгоняем розвальни, запряженные вороной кобылой. У здания мохчинской «Потребкооперации» припаркованы буханка и пара саней. Лошади фыркают, из ноздрей пар.

Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

Внутри тихо. Продаются валенки, бытовая химия и продукты. Председатель кооператива Надежда Филиппова, подперев щеку ладонью, рассказывает, что, кроме политических требований, на митинг единогласно решили вынести продажу фанфуриков, от которых дуреет и мрет население. Раньше Мохча не митинговала никогда. За одним исключением — сто лет назад именно здесь, по словам местных, началась в Коми революция.

Школа села Гам пошла на митинг всем педсоветом. Для них главный вопрос другой — сохранение коми языка. Скандальное решение сделать преподавание национальных языков факультативным республика встретила в штыки. По местной конституции язык коми — второй государственный. Перевести его в разряд предметов по выбору — значит, резко понизить статус. Пока в республике объявлен мораторий на пересмотр учебных планов. Но сколько он продлится, никто не знает.

Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

«Солнце» русского мира

Татарский язык потерял статус обязательного в школах республики

Учительская бурлит:

— Что по-русски, что по-коми — темы проходим одинаковые, параллельно. Получается, дети дважды повторяют грамматику, лучше и легче усваивают материал.

— С Украины переехала к нам учительница с девочкой-пятиклассницей. Так она в 9-м классе сама выбрала коми язык сдавать, и пятерку получила!

— Это государственный язык наш. Почему тогда русский не учим факультативно?

— Не пригодится в жизни? Никто не знает, пригодится ли ребенку физика…

— Тут вопрос, выживет народ или нет. Основа жизни народа — наличие языка. Нет языка — нет народа. Тогда, правда, и проблем не будет…

— Наступают на те же грабли — делают «единый советский народ».

Разговоры в учительской молча слушает Николай Братенков — активист Комитета. Высокий, сухощавый, похож на актера Ланового. В прошлом учитель, глава Ижемского района и депутат госсовета. Говорит, что местных жителей власть никогда не считала за людей — ни эта, ни прошлая. Например, ядерные взрывы на Новой земле в свое время по регламенту полагалось проводить лишь при северо-восточном ветре, дувшем на материк — как раз на эту территорию.

Николай Братенков. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»
Николай Братенков. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

— Тут же нет людей. Тут же только оленеводы. Ижемцы и ненцы. А людей нету, — иронизирует он. — Пошли у нас раковые заболевания. Очень много оленеводов, в принципе, крепких здоровьем, начали умирать. А у нас еще Плесецк рядом. Разве говорили нам, что гептил (высокотоксичный компонент ракетного топлива.Т.Б.) — это самое ядовитое вещество? Нас и тут за людей не посчитали.

К слову, взрывы на Новой земле были прекращены благодаря активности Комитета. Как и бурение 50 разведывательных скважин «Лукойла» в Ижемском районе.

Чтобы доказать на выездном заседании госсовета, что бурить надо как минимум втрое меньше, Братенков, вооруженный соответствующим заключением профильного НИИ, шел пешком 55 километров по распутице.

На машине было не проехать. Дважды повстречал по дороге медведей. Не тронули. Успел.

Понятно, что Комитет и власти, и промышленникам — кость в горле. Нынешней осенью его пытались сделать управляемым, сменив руководство. Избирается оно открыто, баллотироваться может любой делегат отчетной конференции. А среди них вдруг оказались «афганцы», ветераны спецслужб и даже общество «Народы Дагестана», заготовившие свои списки кандидатов. Захват в итоге не прошел, но показал активистам, что власть они раздражают сильно.

Прошлой весной, когда на Ижме ледоход был черным, а лодочники отказывались работать — на реке было невыносимо находиться от запаха нефти, — сюда приехал губернатор Гапликов. Пообещал, что «Лукойл» уберет всю нефть с берегов на протяжении 200 км. Никто в это, конечно, не поверил. И убирать никто не приехал. Гапликов на прощанье погрозил Братенкову пальцем: «Не бузи!»

Но «бузят» ижемцы часто. И не только по экологическому поводу. Николай Терентьевич вспоминает, как бунтовали против закрытия садиков в заречье (то есть за рекой Ижмой):

— Садики у нас там в кулацких домах двухэтажных. И вдруг пришла претензия от пожарных: дескать, со второго этажа прыгнуть нельзя при пожаре, а пожарных лестниц-то нет. Три детсада — закрыть! Получается, новые сады нам не построили, а из старых хотите изгнать? Так не пойдет! Мы тогда придумали: на втором этаже прорубили двери, а к ним приделали — знаете что? Горки! Садись и на попе катись, никаких проблем. Создали инициативную группу, митинг собрали. Отстояли! И дальше пошло. Человеку нужно дать возможность понять, что он может. Сначала робели: как это — выйти с флагами? А я им: «Вы что, забыли, как ходили с флагами на 7 ноября, 1 мая? Здесь то же самое, только супротив, а не за».

«Молиться надо. И на митинги ходить»

Ижемский райсовет единственный в республике почти в полном составе подписал письмо Комитета спасения Печоры с выражением недоверия Гапликову и госсовету. Один из депутатов-мятежников, Николай Семяшкин, живет в деревне Варыш:

Николай Семяшкин. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»
Николай Семяшкин. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

— Богатая земля у нас, вся таблица Менделеева, говорят, под ногами. А живем бедно. Добиваться своего самим приходится. Вот, новое руководство пришло в республику, хотели месторождение открыть новое, хотят от нас больше урвать. Чем меньше народу, тем им будет легче. Мы им не нужны. А мы еще и возникаем, голос поднимаем.

Обещали школу новую в заречье — тишина. Садик обещали — тоже тишина. Газа нет, дровами топим. А труба рядом, «Газпром». «Лукойл» подачки дает, а сколько рек загадили. Дорогу начали строить — так это не для нас, это потому, что труба идет. А нам тут жить, я вот тут родился, тут живу. Кто меня где ждет?

Николай Иванович бесхитростно рассказывает, как сложно стало жить в заречье простой сельской жизнью. Медведей вот расплодилось, а охотиться нельзя. В прошлом году один из селян застрелил медведя, которого застал в собственном дворе, — оштрафовали на 180 тысяч за браконьерство… А еще недавно избушки, которые охотники строят в лесу для ночевок (по-местному — «путики»), власти потребовали зарегистрировать как недвижимость. За каждую уплатить по 100 тысяч. Иначе — снесут…

В соседней деревне Бакур живет местный философ Илья Алексеевич. Тоже «независимый человек» — потому что работы в Ижме у него нет, со строительной бригадой летом ездит в соседние регионы. Еще Илья Алексеевич известен своей религиозностью и парадоксальностью высказываний. Спрашиваю, верит ли сельский философ в то, что власть услышит манифестантов.

— Должны внимание обратить. По конституции должны, а как же? Это же боль души нашей. Дороги нет, газа нет. Обещают газ в 2025 году сделать. Это как коммунизм построить обещали. Седьмой год обещают в Бакуре садик построить на 90 мест. Седьмой год! Мы же не говорим: дайте нам путевки на курорты! Мы говорим: дайте, что для жизни нужно. Сколько дикоросов у нас, могли бы давно переработку наладить, работа была бы. Услышат ли нас? На все воля Божья. Молиться надо. Но и на митинги ходить надо. Крик народа это. Вот язык хотят отнять у нас. Государственный язык! У меня родители оленеводы, я даже русского слова не слыхал до 7 лет. А потом ничего, научился. Мы же не требуем от русских, чтобы они только по коми разговаривали. Мы только — чтоб язык сохранить.

На прощанье Илья Алексеевич внезапно объявляет, что губернатором в Коми желает Рамзана Кадырова. Дескать, этот бы и от газовой трубы отросток куда надо завел быстренько, и с нефтью бы сообразил, что делать. Да и с языком-то, возможно, было бы полегче: потому что кто же поверит, что в школах Чечни родной язык вдруг станет факультативным?

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow