Отвратительная мода — на исходе, раз в году, подводить итоги года, вспоминая ерунду. И с чего б, скажи на милость, ворошить всю эту жесть? Ведь ничто не завершилось, продолжается как есть. Современников порадуй, вспоминая год спустя: были связаны с тюрягой все родные новостя. Мир безрадостен, безбытен, а в итоге ленты всей — лишь Серебренников, Итин, Малобродский Алексей. Апфельбаум. Улюкаев, сочинитель-эрудит. По доносу негодяев гордый Дмитриев сидит. Чтобы чувствовало быдло: кто не с нами, тот в тюрьму. Плюс пожизненное, видно, дали Нашему Всему.
Чувство главное — опаска, главный мем — страна-изгой, слово главное — колбаска, главный город — Уренгой, жанр, понятно, — театральный, хобби года — огород, звук — анальный, флаг — нейтральный, запах — сероводород.
Но, сказал бы мастер Йода, нет причин печали для. Есть еще и символ года. В середине декабря, многоопытен и грозен, сановит, как ананас, демонстрировал Рогозин таксу с ником Николас. Научилась эта такса (фейк, не фейк — не нам решать) под водой не задыхаться, то есть жидкостью дышать. Это опыт в русском стиле. Так и дышит вся страна. В эту жидкость запустили кислороду до хрена, а потом рукою твердой без особого стыда эту таксу прямо мордой прямо сунули туда. Такса билась, возмущалась, восклицала «Не пойду!» и никак не помещалась в эту жидкую среду, но сатрапам горя мало — навалились всей ордой… И пришлось, и задышала этой самою водой. Ибо если несвободна, ибо если не вольна — то задышишь чем угодно.
Так же, в общем, и страна.
Правда, всякие вражины, постепенно осмелев, что, по сути, тем и живы, что клевещут на РФ, — поднимают громкий ропот, поношением грозят, говоря, что этот опыт сорок лет уже назад был поставлен многократно, да и ставится досель… Нам, конечно, неприятно, но не в первенстве же цель! Мы вступаем в год собаки в новом качестве своем и приветственные знаки всей планете подаем. Это мы, как эта такса, проклинаемы везде, научились жить без бакса, врать без слов, дышать в воде, жить без права, есть без мяса — и хвалить судьбу свою… И вдобавок Николаса сам Рогозин взял в семью.
За тебя, собака, квасим! Если честно, по уму, — коль не ты, то кто, Герасим? Мы с тобой.
Твои Муму.
