Общим местом поствыборных дискуссий является констатация сокрушительного поражения либералов. Собчак с Явлинским — 2,5%. Причем ладно бы по стране — в столицах ведь тоже слезы. Если добавить к ним еще одного крупного либерала — Титова, то будет практически столько же. Катастрофа! Либералов не осталось! Один, говорят, родился пару недель назад где-то в провинции, подождем, пока их наберется сотни две, и лет через тридцать с новыми силами.

А вот и нет, либералы не проиграли.

Григорий Явлинский, при всем уважении к его постоянству, сам — винить в этом больше некого — позиционировал себя как человек прошлого. В ходе президентской кампании обсуждались реформы Гайдара, развал СССР, программа 500 дней.

Это сочеталось с совершенно запредельной рекламой про 10% жирности сметаны, свидетельствующей о полном непонимании реакций людей и даже, боюсь, о нежелании понимать эти реакции. Явлинский не продавал товар — себя — а стоял на сцене, веря в то, что люди не могут не оценить столь замечательного предложения. Он же сказал в ответ на какой-то вопрос, что все, мол, есть на его сайте. Каждый, кому интересно, может туда зайти и во всем разобраться. Значит, если не разобрались, так и пеняйте на себя.

И что даже от своего многолетнего лидера его сторонники требуют элементарного внимания к себе, а не просто готовности их осчастливить.

С Ксенией Собчак сложнее. Ее избиратели вовсе не принадлежат целиком к либеральному сегменту. Структура ее электората выстраивается иначе, и здесь есть внутренние противоречия.

Во-первых, она фантастически популярна в социальных сетях — у нее миллионы подписчиков. Только в телеграме их больше пяти с половиной миллионов. И это, конечно, популярность не Собчак-политика, а Собчак-телеведущей, «светской львицы» и т.д. По-видимому, при принятии решения о ее выдвижении эти миллионы были весьма значимым фактором и для нее самой, и для активно поддержавшего ее Кремля. Очевидно, была надежда, что значимая часть этих людей за нее проголосует.

Этого явно не произошло. Как уже многократно случалось с выдвигавшимися в политики актерами и спортсменами, оказалось, что этот тип популярности слабо конвертируется в голоса. Но хоть кто-то из ее поклонников наверняка ее все же поддержал. Разумеется, вовсе не за артикулировавшиеся ею либеральные ценности, а за нечто совсем другое.

Во-вторых, часть избирателей отдали ей свой голос просто в силу ее новизны и определенной эпатажности. Не случайно, по словам людей из ее штаба, самое большое пересечение было у нее вовсе не с электоратом Явлинского, а с электоратом Жириновского. Эта группа ее избирателей тоже, как и первая, отнюдь не либералы.

Таким образом, число либерально настроенных граждан, сторонников демократических ценностей и европейского пути, проголосовавших за Ксению Собчак, было существенно меньше общего числа поддержавших ее 18 марта 1,6% от пришедших на участки избирателей. Без специальных исследований оценить, сколько именно их было, невозможно, но явно не больше половины.

И это притом что содержание ее месседжа с точки зрения системы либеральных ценностей было безупречно — свобода, европейский путь, прекращение войн, права меньшинств, сотрудничество с Западом. За все время кампании она не сказала ничего, что могло бы вызвать отторжение у демократического избирателя. А ведь за ней еще молодость, интеллект, медийный опыт и обаяние имени ее легендарного отца.

Но то, что все это не сработало, вовсе не говорит о том, что в стране нет приверженцев либеральных или демократических ценностей. Просто большая часть либеральных избирателей не поверили Ксении Собчак, сочли, что она просто исполняет написанную для нее роль. И не стали голосовать за то, что справедливо или несправедливо сочли подделкой, имитацией.

Было два фактора, способствовавших такому восприятию. Во-первых, жизненный путь самой Ксении Анатольевны. «Дом-2», всяческий гламур и то, что называется у нас светской жизнью, весьма далеки от этических и эстетических приоритетов российских либералов — они не захотели с этим идентифицироваться. Для многих из них ее заверения, что «она теперь другая», оказались неубедительными. Полагаю, это главная неудача ее кампании.

Но не менее серьезным фактором была, как ни парадоксально, массированная медийная поддержка, которую обеспечил ей Кремль, — эксклюзивный доступ к эфирам, тиражирование ее диссидентских высказываний и поступков. Тотальное недоверие либералов к действующей власти и к государственной пропаганде неизбежно перенеслось на ту, кого эта власть и пропаганда так активно продвигали. Друг моего врага — мой враг. Ощущение манипуляции оказалось важнее согласия с правильными словами.

Таким образом, выборы продемонстрировали не отсутствие в стране либералов, а их высокую требовательность и разборчивость. У них не было, да и не могло сейчас быть своего кандидата, но они отказались «брать что дают». И вне зависимости от того, зачем Кремль поддерживал Собчак — для повышения явки, для перехвата сторонников Навального или для того, чтобы потом создать и провести в Думу фейковую партию, ее результат, а точнее, поведение либерального электората — это поражение администрации президента.

А раз либералы есть, то и борьба за их поддержку продолжится.

История знает массу примеров того, как совершенно ничтожный парламент в кризисной ситуации становился стержнем политической системы. Поэтому Кремль вряд ли откажется от идеи создания карманной либеральной партии. При этом Ксения Собчак, если не уйдет из политики, может играть по их правилам, а может — извлечь уроки из всего случившегося и пойти на второй круг уже как действительно независимый человек. Списывать ее со счетов не стоит.

Ну, а те 15–20–25% граждан, которые, хоть их и убеждают, что их нет, верят в европейский путь развития страны, никуда не денутся. Из их среды будут выдвигаться новые лидеры, имен которых мы пока не знаем, но услышим о них ближе к 2021 году. И если эти лидеры будут их достойны, либеральные избиратели за них проголосуют. Обмануть этот электорат, как показала завершившаяся в марте кампания, трудно.