В течение одной недели в Москве проходят четыре протестные акции. 30 апреля граждане вышли по призыву Павла Дурова на защиту свободного интернета. 1 мая активисты отметились уже традиционной «Монстрацией» под либеральными и анархическими абсурдистскими лозунгами вроде большой растяжки «Севернее Кореи».

5 мая сторонники Алексея Навального собираются выйти на несогласованную с властями акцию протеста, приуроченную к инаугурации президента. А 6 мая «Левый фронт» Сергея Удальцова реализует свою давнюю мечту и проводит митинг на площади Революции.

Планы Удальцова больше всего напоминают ностальгический слет политических активистов предыдущей эпохи. А вот интенсивность уличной политики в Москве в целом заслуживает внимания и нуждается в объяснении. Выборы 18 марта прошли в соответствии с планом администрации президента, который предполагал и курс на дальнейшую деполитизацию общественной жизни. Организовать акции протеста по итогам выборов Навальному не удалось, и это, пожалуй, не имело большого смысла — общество было готово к переизбранию действующего президента. Политологи уже начали обсуждать в качестве следующей критической для системы точки думскую кампанию 2021 года. Но число конфликтов, решение или хотя бы обсуждение которых постоянно откладывалось в последние годы, оказывается слишком большим.

В двух российских регионах сразу возникли очаги напряженности. В Подмосковье темой номер один еще до выборов стала экология — дети, болеющие из-за свалок, в итоге стали политической проблемой для губернатора Андрея Воробьева. В Кемерове, где в торговом центре погибли 60 человек, трагедия также вывела граждан, протестующих против коррупции и вседозволенности региональных властей, на площадь.

Характерно, что и в Подмосковье, и в Кемерове протесты не были поддержаны ни одной значимой силой — в стране не нашлось политических структур, которые были бы готовы выйти с людьми на площадь и которые при этом пользовались бы доверием этих людей.

Рядом со столицей такой структурой вроде бы должна была стать КПРФ, ведомая региональным хозяйственником Грудининым, но последний был, кажется, больше занят судьбой своих усов. Подключиться к протестам не смогли и активисты Навального, появление которых считывается гражданами в регионах как попытка «политизации», то есть как внесение лозунгов, направленных против президента.

Это представление о «неполитическом» как синониме «того, что апеллирует к президенту» представляет собой довольно характерную для российского общества иллюзию. Но важнее за этой стилистической нелепостью увидеть настоящую проблему. В стране разрушены механизмы мирного разрешения конфликтов. Конфликты и проблемы есть, а все обычные политические институты, от прессы до парламента, лежат в руинах.

То, что в Подмосковье никто не борется с губернатором Воробьевым, подняв на флаги экологическую повестку, — это хорошая новость для самого Воробьева, но очень плохая для общества. Она означает, что разного рода свалки будут накапливаться и маскироваться до тех пор, пока не случится большая беда. Именно в невозможности обсуждать проблемы состоит основная черта нынешней архаизации, и именно этим современная Россия все больше напоминает Советский Союз, где газеты публиковали исключительно речи со съездов и сообщения о международной обстановке.

По мнению силовиков, после выборов 18 марта наступил удачный момент для того, чтобы разобраться с остатками свободы слова в интернете. Неизвестные «специалисты» приняли решение о том, что пора отрезать 15 млн россиян от мессенджера Telegram. «Новая» подробно анализировала дальнейшие события: в отличие от крупнейших игроков IT-рынка Павлу Дурову выгодно и интересно идти на прямой конфликт с российскими властями, и при этом у него достаточно ресурсов для такого конфликта.

Пользователи Telegram давно ждали чего-то подобного, и это обозначило еще одну протестную точку. Вероятно, уличная мобилизация интернетчиков оказалась полной неожиданностью для властей, которые до сих пор безболезненно блокировали множество сайтов. Акцию 30 апреля можно назвать малозначительной, учитывая относительно небольшое число участников в 12 тысяч человек, но это неверная оценка.

Митинг был самой заметной попыткой уличной мобилизации в защиту интернета в целом, создал для властей политическую проблему там, где ее до сих пор не было, и — что немаловажно — к этой теме смогли вполне органично подключиться сторонники Навального. Навальный впервые с 18 марта выступил на массовом мероприятии — это возвращение политика в протестную повестку после Волоколамска и Кемерова.

Помимо борьбы за интернет будут развиваться новые конфликты, связанные, например, с действиями вновь назначенного после инаугурации правительства — планируемым повышением налогов и пенсионного возраста, а также помощи «пострадавшим от санкций бизнесменам». Каждый из этих конфликтов имеет пока изолированное значение — их участники воспринимают себя не как члены политической оппозиции, но как граждане, добивающиеся локальных общественных целей. Все может измениться в том случае, если власти не будут успевать оперативно сбивать напряжение (закрытие свалки, увольнение Тулеева), — а подобный ресурс совсем не бесконечен. В этом случае у протестующих может появиться новый модератор — человек, к которому обращаются за защитой и помощью. Так из отдельных фрагментов социального напряжения складывается общая картина — политическая оппозиция.

Важно то, сколько людей готовы выйти в вашу поддержку на улицу, сколько людей считают, что время политического действия уже наступило. Парадоксально, но Кремль, чьи позиции после продления полномочий президента на шесть лет кажутся крепкими как никогда, совершенно беспомощен в смысле мобилизации граждан на прямое и реальное политическое участие. Ритуальное голосование на выборах всех уровней выигрывают кремлевские кандидаты, но улица уже не первый сезон принадлежит совсем другим политикам и идеям.

А накануне 5 мая нужно задать еще несколько вопросов. Сделал ли Алексей Навальный все возможное, чтобы обеспечить безопасность людей, которые выйдут на несанкционированную акцию 5 мая? Подготовлена ли на этот раз оппозиция к возможным задержаниям? И не получил бы Навальный больше поддержки, если бы на этот раз согласился провести официальный митинг на том же проспекте Сахарова?