Как учит нас история литературной критики, сочинение об авторе должно быть выдержано в его традиции, в присущем ему жанре. Как прикажете поздравлять адвоката? Естественно, речью, и речью защитительной. Но от кого, дамы и господа, прикажете защищать самого известного адвоката России в день его 80-летия? (Пусть не совсем в этот день, а несколько позже, но он сам выбрал отмечать его в конце мая, хотя родился одиннадцатого.) Честная трудовая жизнь, которая, кстати, продолжается с прежней интенсивностью; миллиардов не сколотил, поскольку многих по принципиальным соображениям защищает бесплатно; расхожая формула «болтлив, как адвокат» явно не про него, поскольку стиль Резника — что в речах, что в докладах, что в только что опубликованных мемуарах — как раз деловит и суховат. Единственная тема для защитительной речи, которая приходит в голову, — это попытка ответить на вопрос, зачем нужен адвокат в фейковом суде, где милосердие проявляется, когда это выгодно, где аргументы не действуют, а действуют закулисные интересы — и где даже освобождения Малобродского добился не адвокат, а Следственный комитет? Иными словами, как дилетанту невозможно объяснить, зачем дирижер в оркестре, — так трезво мыслящему обывателю трудно понять, зачем адвокат в российском суде.
Сам Резник, отвечая на этот вопрос, сослался на слоган хосписа: если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь. Если невозможно добиться оправдания невиновного, можно, по крайней мере, — как поется в «Адвокатском вальсе» Кима, этом неформальном гимне всей российской правозащиты, — «просить представительный суд дать меньше по сто девяностой, чем то, что, конечно, дадут». Можно поддерживать связь между арестованным и внешним миром, оглашать жалобы на условия содержания, чаще всего пыточные, и вообще служить своего рода мостом между адским миром тюрьмы и тоже не особенно радужным, но несравненно более комфортным миром воли. Но есть у адвоката — last but not least — и представительские, непрагматические функции, и в них-то, мне кажется, все дело. Писал же один хороший питерский прозаик, что подвигом может называться только бессмысленное действие: все, что полезно, — уже не подвижничество.
Адвокат, милостивые государи, напоминает в немилосердные времена о милосердии, в нелицемерно подлые времена — о процедуре. Адвокат нужен не только для того, чтобы смягчать приговоры, но и для того, чтобы смягчать сердца. Иные даже говорят, что во времена вроде наших адвокат лишь прикрывает беззаконие, создает видимость объективного и состязательного суда, а также подает узнику ненужные надежды; но это все равно что обличать медикаменты, смягчающие боль, — все равно ведь умрем! Дело даже не в том, что и в самом тоталитарном государстве у адвоката иногда что-то получается; дело в том, что именно в таком государстве надо иногда напоминать властям, что они не все могут. Что отменить человеческое право на защиту — не в их силах, даже когда отменены все другие права и самая презумпция невиновности, которая многим тоже представляется либеральным пережитком.
И вот с этой главной задачей адвокатуры Генри Резник справляется блестяще. Он весь — напоминание о великих временах и тенях; о либерализме, который был еще не расхожим ругательством, а направлением мысли; о реформах Александра II, благодаря которым в Россию в 1864 году пришел гласный суд; о речах Плевако и теоретических работах Кони; о славной адвокатуре русского диссидентства; о традиции блестящих устных выступлений и серьезных теоретических работ. Резник — фигура символическая, и оттого так приятно видеть его в добром здравии. Приятно не только то, что человек выглядит много младше своих восьмидесяти, — приятно, что ему хочется подражать в остроумии, элегантности, блеске, язвительности, самоуважении (а кто будет слушать адвоката, который не нравится сам себе?). А значит, таких, как он, будет больше, и дышать станет легче.
Важно, что Резник в юности занимался прыжками в высоту. Тоже красивое и бесполезное, в сущности, занятие — все равно ведь приземлишься! Вся его жизнь — цепочка таких прыжков в высоту. С земным притяжением он, конечно, ничего не сделал. Но смотреть на него приятно — а какой другой смысл есть у человеческой жизни?
Так что с праздником, и дай бог ему и нам дожить до времен, когда у его профессии будет не только символический смысл.
