Юлианна Скибицкая, «Громадское», при поддержке «Русскоязычной медиасети»
Танцевальный протест
17 мая, полдень, на площади Революции Роз в центре Тбилиси собираются люди на марш в честь Дня сплоченности и святости семьи. Этот молодой праздник — его утвердила церковь в 2014 году — для верующих грузин едва ли не главное событие года. На площади металлические заборчики и несколько полицейских — только для вида, провокаций здесь сегодня не ожидали.
Отдельными колоннами стоят дети в разных национальных костюмах, среди них расхаживают джигиты в чоха-ахалухи и даже в папахах — несмотря на 30-градусную жару; чуть дальше священники в церковной одежде держат иконы. В центре площади стоит большая икона Божьей матери с младенцем, возле которой батюшки машут кадилом: туда подходят женщины с покрытой головой, кланяются и целуют изображение. Фоном играет национальная музыка.
Здесь, на площади Революции Роз, собралась самая традиционная и патриархальная Грузия — православная, верующая, чтящая традиции своих предков. Участники марша говорят, что хотят подчеркнуть важность традиционной семьи — то есть, гетеросексуальной, хоть именно это слово здесь и не звучит.
Неспроста церковь назначила Днем семьи именно 17 мая — День международной борьбы с гомофобией.
В 2012 и 2013 году местные ЛГБТ организации в этот день планировали пройти шествием по центральным улицам Тбилиси, но их атаковали националисты и ультраправые. Представители церкви, в свою очередь, вышли с плакатами против гомосексуальности.
А в 2014 году грузинский патриарх Иллия Второй утвердил новый праздник 17 мая, таким образом, перехватив повестку у ЛГБТ активистов.
Вот и в этом году ЛГБТ организации планировали выйти со своей акцией днем 17 мая, но передумали — чтобы избежать провокаций.
Тем более, что за последние несколько недель в Грузии обстановка и без этого была напряженной. После того, как полиция провела рейд по крупнейшим ночным клубам Тбилиси и арестовала несколько человек по подозрению в распространении наркотиков, «клубная молодежь» вышла на акции протеста. Несколько тысяч людей (организаторы говорят о 15 тысячах) 12 мая собрались перед зданием грузинского парламента, чтобы выразить недовольство действиями силовиков. Одним из организаторов акции было движение «Белый шум» — главные активисты за либерализацию наркополитики в Грузии. Впрочем, на этих митингах наркополитика не была основной повесткой — протестующие из-за жестокого обращения полиции в клубах требовали отставки премьер-министра и главы МВД.
Протест назвали «танцевальным» — протестующие привезли аппаратуру, танцевали и скандировали: «We dance together, we fight together» [«Вместе танцуем — вместе сражаемся»]. В ответ на улицу вышли местные националисты из «Грузинского марша» — как они сами заявили, против пропаганды наркотиков. Некоторые пытались прорваться к протестующим у здания парламента, однако их оттеснила полиция. 14 мая участники «танцевального протеста» приняли решение разойтись — до 19 мая. Лидер «Белого шума» Бека Цикаришвили после переговоров с министром внутренних дел заявил, что акции временно прекращаются. Министр пообещал, что все виновные в рейде силовики будут наказаны.
На марше в честь Дня семьи о митингах, конечно, знают, хоть тут и уверяют — вышли совершенно не в противовес им.
«Слышали, конечно, — говорит грузинка Манана, на вид ей около 50 лет. Люди старшего возраста, в основном, могут говорить по-русски, а вот молодежи уже проще общаться на английском языке. — Они хотят, чтобы легализовали наркотики. Но нам это противопоказано, мы против этого. Мы православные, у нас должна быть семейная чистота. Отрицательно влияет это все на наши семьи».
Чуть в стороне стоят несколько мужчин 50-60-летнего возраста. Они рассказывают, что на праздник 17 мая каждый год приходят семьями, идут маршем, а потом отдыхают. Но как только речь заходит о митингах под парламентом, их миролюбивое настроение тут же меняется.
«Это не люди были там. Там геи одни! Точнее, ***, — эмоционально размахивает руками 60-летний мужчина в очках, который представился Тенгизом. — Я ненавижу их. И не только мы здесь против — и в России тоже против. [Президент РФ Владимир] Путин тоже против».
В ходе беседы с Тенгизом и его друзьями выясняется, что они представители той части грузинского населения, которая лояльно относится и к России, и к российскому президенту. Тангиз уверяет — Грузия с Россией исторически должны быть вместе и нещадно ругает матом бывшего грузинского президента Михаила Саакашвили. Он презрительно отзывается об «америкосах»,
а его друг, услышав, что мы из Украины, советует: «Дружите с Путиным — и будет у вас все хорошо».
Национализм с ноткой фашизма
«Вы видели там фашистов? Группка людей шла с повязками на руках, зиговали, — говорит Громадскому грузинский журналист Дмитрий Авалиани, когда мы сидим после марша в редакции издания JAM News, где он работает редактором. — Жалко, что вы их не заметили — они видимо быстро ушли».
Фотографии зигующих молодых людей с изображением нацистского креста на красных повязках быстро разошлись по интернету. Это представители организации «Национальное единство Грузии», которую в Грузии считают неонацистской, а сами лидеры прямо называют себя фашистами.
Дмитрий Авалиани уверен, что Россия спонсирует ультраправые организации в Грузии. А их пророссийские лозунги находят отклик у более традиционалисткой части населения, которая выступает против ЛГБТ и легализации наркотиков.
Главная националистическая организация в Грузии — «Грузинский марш». Ее лидер — Сандро Брегадзе, бывший заместитель госминистра по вопросам диаспор. Брегадзе — последовательный противник ЛГБТ сообщества,
он выступал с предложением внести изменения в Конституцию Грузии и четко прописать, что брак – это «союз мужчины и женщины».
В июле 2017 года «Грузинский марш» также проводил митинги против мигрантов — в частности, против турков и арабов.
Во время «клубных протестов» «Грузинский марш» стал инициатором создания «Объединения национальных сил», куда вошли местные ультраправые организации. Правозащитники из Transparency International выяснили, что один из лидеров «Объединения национальных сил», бывший депутат парламента Грузии Дмитрий Лорткипанидзе, два месяца назад стал директором «Грузино-российского общественного центра имени Примакова». Он был создан в августе 2013 года «Институтом международных отношений» и «Фондом поддержки публичной дипломатии имени Горчакова». А Фонд Горчакова, в свою очередь, в 2010 году был создан МИДом России по указу президента России Дмитрия Медведева.
«Сейчас в Грузии создан опасный прецедент, — говорит Дмитрий Авалиани. — Молодые люди вышли на протест, на мирный протест, за свои права. И тут появились какие-то другие люди, которые решили, что им не нравится это. И они добились своего — акция же разошлась. Испугались провокаций, не хотели крови. Но это несерьезно».
«Мы просто защищаем свою свободу»
Несмотря на то, что ЛГБТ организации официально отменили все мероприятия 17 мая, вечером в Тбилиси все равно состоялась акция против гомофобии. На нее позвали всех желающих, кто не испугался ультраправых оппонентов. Сбор назначили на 19:00 возле здания Государственной канцелярии. Уже в 18:00 все подходы к нему были оцеплены полицией.
На площади перед Госканцелярией в ожидании начала акции скучали многочисленные журналисты и несколько активистов. Уже позже, примерно через час, количество людей увеличилось — всего на площади было до двух сотен человек. Почти все здесь знакомы друг с другом — обнимаются при встрече и что-то живо обсуждают на грузинском, эмоционально размахивая руками. Люди в один голос говорят — вышли не только против гомофобии, но и вообще против всего, что сейчас происходит в Грузии.
«Я хочу жить свободно, спокойно, хочу быть такой, какой я есть. Я не лесби, я простой человек. Но я за свободу», — говорит Анна, девушка лет 25, с яркими рыжими волосами. Ее подруга Кэти добавляет: «На улицах, вообще-то, цветет гомофобия. Я неоднократно становилась жертвой этой гомофобии, я и мой сын 19-летний, потому что у него длинные волосы».
Большая часть людей, которые пришли сегодня на митинг, участвовала в «танцевальных протестах». Анна и Кэти тоже там были. Своих ультраправых оппонентов они называют «фашистами». И это еще один лейтмотив митинга — выступающие постоянно говорят в громкоговоритель, что в Грузии цветут неонацистские идеи. Собравшиеся хлопают и поднимают вверх радужные флаги.
«Я вышла, потому что я не хочу, чтобы в моей стране так спокойно разгуливали фашисты, — говорит Анна. — Их время кончилось, все, 21 век, люди!»
«Они [противники «танцевальных протестов»] почему-то думали, что мы защищаем людей, которые продают наркотики, — подключается Кэти. — Мы просто защищаем свою свободу. Мы хотим жить здесь спокойно, работать и делать свое дело».
«И вообще, я не понимаю. Кто-то хочет бухать, а я люблю ЛСД [психотропный наркотик] — в чем проблема? Я же никому ничего плохого не делаю. Тем кто не поддерживает нас, я скажу, чтобы они пришли в клуб. Там такая любовь, там все так заботятся друг о друге. Пусть сходят, посмотрят, что такое развлечение».
В пятистах метрах на альтернативный митинг собрались противники ЛГБТ; его организовал «Грузинский марш». Один из участников смог прорваться к митингу против гомофобии, но его быстро арестовала полиция. Через полчаса после этого, к зданию Госканцелярии подъехали автобусы, которые должны были вывезти участников, чтобы избежать стычек. После кровавых столкновений в 2012 и 2013 году, полиция предпринимает максимальные меры безопасности.
Но даже после окончания митинга против гомофобии их противники не разошлись. Возле здания парламента было до 1000 человек. На контракцию пришли разные люди — молодые парни и мужчины постарше, женщины в платках и священники. Грузинская церковь — давний союзник правых организаций в борьбе с ЛГБТ. На ступеньках возле парламента, где 12 мая сделали себе импровизированную сцену участники «танцевальных протестов», выступают все желающие — националистические лидеры, священники и даже мальчик лет 10, который рассказывал о традиционной семье. Каждое выступление пришедшие на акцию встречали аплодисментами и криками — они поднимали вверх кулаки и одобрительно свистели.
Журналистов здесь почти не было, хотя еще полчаса назад на акции против гомофобии их было около сотни. Но пришедшие на митинг не хотят общаться с прессой — отмахиваются и на ломанном русском говорят: «Убери камеру». Один из парней после этой фразы пояснил: «Мы не доверяем телевидению, оно про нас постоянно врет!».
Те же, кто согласился поговорить, высказывают примерно одинаковые мысли.
«Мы ненавидим, извините за выражение, *** в и лесбиянков, — говорит Георгий, на вид ему около 45 лет. — Мы грузины, настоящие грузины и любим нашу страну. Здесь живут грузины, а эти — не грузины. У них даже веры никакой нет».
«Сегодня день семейный. А ЛГБТ и наркоманы считают, что этот день их, — объяснила свою позицию 40-летняя Майя. — Мы протестуем, потому что в нашей стране их не должно быть. Очень мало нас, а так еще меньше станет».
Наркополитика и протесты
19 мая «танцевальные протесты» в Тбилиси должны были возобновиться. Но за день до этого в «Белом шуме» сказали, что акций не будет. Один из лидеров организации Давид Субелиани поясняет это так — нужно искать новые форматы разговора с властью. Да и временное прекращение протестов расслабило людей и масштабный митинг собрать не получилось бы. Журналист Дмитрий Авалиани высказывает другую версию — акции не будет из-за угрозы нападения ультраправых.
Офис «Белого шума» находится в самом центре Тбилиси, на соседней улице с проспектом Шота Руставели. Давид показывает вид из окна — с одной стороны президентский дворец и церковь, а с другой — дом, где живет «теневой лидер» Грузии Бидзина Иванишвили. Давид смеется, что «Белый шум» окружен со всех сторон.
История этой организации началась в 2013 году. Будущего лидера «Белого шума» Беку Цикаришвили арестовали за хранение наркотиков — у него нашли 69 граммов марихуаны. По тогдашнему грузинскому законодательству, ему грозило до 11 лет тюрьмы. Друзья Беки развернули кампанию в его защиту под лозунгом: «Бека не криминал», к которой потом присоединилось много людей. В 2015 году Конституционный суд Грузии признал неконституционным норму, которая подразумевает лишение свободы за приобретение и хранение марихуаны для личного пользования. Бека заплатил штраф 2000 лари (около $820) и основал движение «Белый шум» за либерализацию наркотиков.
«Знаете, почему «Белый шум»? — объясняет Давид. — Бывает, включаете телевизор, и
какой-то канал не показывает, там только серая рябь, белый шум. И всем некомфортно, всем сразу хочется переключить. Вот мы решили, что мы будем таким белым шумом
— от нас некомфортно, нас хотят переключить, но мы будем постоянно напоминать о себе».
Давиду 40 лет, у него есть жена и дети. Он с интересом спрашивает, где мы «тусим в Киеве», дружит с киевскими организаторами техно-рейвов и знает всех владельцев клубов в Тбилиси. В «Белом шуме» он с самого начала существования организации. После того, как активисты выбили право на хранение марихуаны в личных целях, они пытаются добиться полной декриминализации всех наркотиков.
В 2017 году в парламент Грузии был внесен законопроект, подготовленный «Белым шумом». Активисты взяли за основуопытПортугалии, где с 2001 года декриминализованы все наркотики — в том числе, инъекционные, кокаин и героин. По португальскому законодательству, хранение наркотиков для личного использования относится к сфере административной ответственности, а не криминальной.
«Мы не могли говорить только о марихуане или о так называемых, клубных наркотиках, — поясняет Давид. — Потому что люди, которые употребляют инъекционные наркотики, находятся в самом худшем положении. Они стигматизированы, у них проблемы с правами. Если мы уже хотим менять систему, то нужно менять ее для всех».
В 2015-2016 году у «Белого шума» было удачное время. Давид рассказывает, что «улица» тогда отлично взаимодействовала с депутатами, которые поддерживали идею декриминализации наркотиков. Они пообещали, что примут закон осенью 2017 года. Большую поддержку активистам высказывали депутаты оппозиционной партии «Гирчи», созданной в 2015 году — их название переводится как «шишки».
«Мы считали, что больше половины депутатов были за, — говорит Давид. — Но его даже не выносили на голосование. Нам все говорили: подождите, нельзя давить, все будет. И мы верили. А потом в какой-то момент я понял, что вот, я стал частью политики. И политика — она такая».
Нас просто обманули. В какой-то момент мы просто перешли с улиц в кабинеты. И все закончилось».
Одновременно с тем, как законопроект внесли в парламент, националистические организации начали кампанию против «Белого шума», рассказывает Давид. Они утверждали, что активисты предлагают закон для распространителей наркотиков, а не для потребителей. Активно против законопроекта выступала и церковь — в итоге, правящая партия «Грузинская мечта» так и не приступила к его рассмотрению. Хотя после «танцевальных протестов» министр юстиции Грузии Тея Цулукиани заявила, что правительство лишь против полной легализации наркотиков — но к декриминализации это не относится.
Общественное мнение развернулось против «Белого шума». Поэтому даже сейчас, во время «танцевальных протестов», «Белый шум» старался особо не афишировать свою роль и почти не поднимал вопрос либерализации наркополитики. Впрочем, это не помогло — грузинские консерваторы уверены, что митинговали лишь «геи и наркоманы».
Линия раскола
Давид Субелиани говорит, что ближайшие две недели акций протеста точно не будет. Он отмечает, что сейчас общая ситуация для декриминализации наркотиков ухудшилась. А потому «Белый шум» решил расширить свою повестку, не сосредотачиваясь только на наркополитике.
«Мы хотим поднять вопрос в целом о правах человека в Грузии, — Давид волнуется и переходит на английский язык — на нем ему проще говорить, чем на русском. — Это и вопрос ЛГБТ, и вопрос фашизма в Грузии. Вопрос собственных свобод. И, конечно, вопрос наркополитики».
Грузинский журналист Дмитрий Авалиани говорит, что раскол в Грузии глубже, чем кажется на первый взгляд. Рост ультраправых и пророссийских настроений в Грузии приводит к столкновению двух обществ — консервативного и прогрессивного. Представители последнего отдыхают в ночных клубах, выступают за легализацию или хотя бы декриминализацию наркотиков, а также поддерживают ЛГБТ. Консервативная часть придерживается традиционных взглядов на семью и образ жизни и считает, что «клубная молодежь хочет уничтожить грузинскую идентичность».
С этой частью общества работают политики и националисты. А с прогрессивной молодежью не работает никто,
утверждает Авалиани.
«Молодежь у нас очень аполитична, — поясняет Дмитрий. — С ней никто не работает. В итоге, они почти не выходят на акции протеста. Один раз они вышли потому, что музыкантам подложили наркотики [в 2017-м году двух рэперов арестовали, но вскоре отпустили, после того как начались массовые протесты], сейчас они вышли, потому что государство залезло на их территорию. Но выходить по каким-то политическим поводам они не будут. Их это не интересует».
Дмитрий Авалиани говорит, что конфликт между двумя частями общества назревал давно — просто наиболее четко он проявился как раз во время «танцевальных протестов». Когда в 2004 году Михаил Саакашвили стал президентом, Грузия резко поменяла курс развития страны на прозападный, провела ряд жестких и часто непопулярных реформ. Авалиани говорит, что это изменило менталитет грузинов в лучшую сторону, однако быстро невозможно полностью изменить систему.
«Конфликт, который проявился сейчас, не закончится. Он просто будет проявляться в другой форме. Я надеюсь, что прозападные партии смогут все же изменить ситуацию», — говорит Авалиани.
