КолонкаОбщество

Как Ургант в Израиль съездил

Формула российской самобытности — народ безмолвствует

Этот материал вышел в номере № 61 от 13 июня 2018
Читать
Петр Саруханов / «Новая газета». Перейти на сайт художника
Петр Саруханов / «Новая газета». Перейти на сайт художника

Понедельник начинался тревожно. С утра стали раздаваться звонки от известных и не очень СМИ с просьбой прокомментировать сенсацию: Иван Ургант получил израильское гражданство. Ближе к полудню новость возглавила топ «Яндекса». Сам Ургант принялся срочно объяснять в Instagram, мол, приехал в страну всего на два дня, не собираюсь здесь оставаться, не пугайте мою бабушку. Даже РИА «Новости» подтянулись, пытались успокоить паству, но страсти не утихали.

Что это было? Пушкина в день его рождения если и вспоминали, то исключительно для подсчета прижизненных гонораров, явно путая Александра Сергеевича с Абрамовичем. Киру Муратову в день ее ухода отметили дежурной скороговоркой. Медленно умирающего Олега Сенцова ящик в упор не видит. И вдруг — такой ажиотаж по не очень значительному поводу. Ургант, конечно, человек известный, но прежде его личная жизнь не вызывала столь глобального отклика. Так в чем дело? Думаю, в контексте.

Статистика знает все. Накануне Дня Россия патриотизм достиг своего исторического пика.

По данным ВЦИОМ, 92 процента респондентов называют себя патриотами. Даже после присоединения Крыма научно зафиксированных любителей родины было меньше.

Отрицательная энергия, накопленная обществом в угрожающих масштабах, статистику не интересует. Жаль, что не интересует. По большому счету сегодня водораздел в обществе проходит не по известным лекалам, то есть между левыми и правыми, либералами и охранителями, поклонниками Путина и Навального. Невидимый фронт отделяет тех, кто готов засыпать шелухой громких фраз о патриотизме весь мир от тех, кому стыдно произносить слова, ничем не оплаченные ни политически, ни социально, ни нравственно. Банальности говорить неловко, но порой необходимо. Любовь к родине тиха, как украинская ночь. О ней не кричат на площадях и не рапортуют в соцопросах. Ургант — один из немногих телевизионных деятелей искусств, которому бывает стыдно, за то и поплатился.

Быть Ургантом

Он теперь уже старше, чем Пушкин, но пока еще младше, чем Путин

Если бы Иван Андреевич значился профессиональным патриотом вроде его старших коллег, все обошлось бы без шума и пыли. Получил и получил израильское гражданство, с кем не бывает. Вон у Соловьева, обладателя роскошной виллы на озере Комо, ФБК обнаружил удостоверение резидента Италии с соответствующей пропиской — и что? Ровным счетом ничего. Пожизненный властитель дум, культурный оракул. Приглашает к себе в гости аналогичного властителя и оратора Никиту Михалкова — кому, как не им, обсуждать судьбы России? Михалков привычно толкует о необходимости идеологии. Соловьев привычно изображает восторг от мудрости собеседника. И все бы ничего, если бы собеседник не стал распространяться о необходимости «приборки в стране». Жители Патриарших наверняка вздрогнули в этом месте убаюкивающего диалога. Они еще долго будут помнить о «приборке» самого Михалкова в Малом Козихинском, где он, вопреки археологическому слою с уникальными артефактами, жителям, здравому смыслу, всем и всему, построил огромный отель. Ну и что с того, что вопреки? Будет и дальше «прибираться», где считает нужным. Сочетание пропаганды с бизнесом — верный тренд не первого и не последнего исторического сезона.

Многие империи погибали не столько от внешних врагов, сколько от внутренней деградации. Телевизор — наиболее удобный инструмент для осознания ее скоротечности. Индустрия информационных поводов пребывает в глубоком обмороке. Она, как и все ТВ, теперь подчинена лишь правилам патриотического словоблудия. Сыграл Михаил Ефремов блистательную роль в театре или в кино — никому неинтересно. Сказал (в шутку) Юрию Дудю о том, что Крымский мост следует отдать Украине, — немедленно вышел в топ новостей в качестве главного злодея. Главный положительный герой должен выглядеть, примерно как Норкин.

Украинская пропаганда, вещает он, так запудрила мозги населению, что оно превратилось в один большой овощ под названием Вячеслав Ковтун. В кого превратился сам Норкин, лучше не задумываться.

Посреди барабанного боя пыталась вспомнить хоть один День России, который пробудил в душе подлинные чувства. Вспомнила. Лет десять назад в совместном документальном проекте нашего и немецкого ТВ «Кремль изнутри» увидела уборщицу Таисию. Немолодая женщина днем вспоминает индийские фильмы, на героинь которых она всю жизнь тщетно мечтает походить, а утром мокрой тряпкой моет могилу Неизвестного солдата. В ее глазах такая скорбь и пронзительная нежность, что они впечатляют гораздо сильнее, чем все вместе взятые заклинания о любви к родине.

Проверенной формуле российской самобытности «народ безмолвствует» все чаще противостоит стихийное коллективное мессианство в телевизоре. Недавно господин Третьяков, желая поставить точку в дискуссии о санкциях, громко и грозно молвил: истинно говорю вам… В студии воцарилось гробовое молчание. Такого современного толкования Священного Писания еще никому не доводилось слышать. Даже цельнометаллическая Скабеева вздрогнула от неожиданности.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow