Дело об убийстве Лапушинской
7 мая 2007 года в зале игровых автоматов в Заволжском районе была убита беременная оператор Полина Лапушинская — труп с 19 ножевыми ранами обнаружили инкассаторы. Расследование было взято на контроль Генпрокуратурой, где как раз в это время начался процесс выделения в самостоятельную структуру Следственного комитета РФ. Вскоре были задержаны четверо подозреваемых — все они имели судимости и жили неподалеку в поселке «Резинотехника».
Организатором убийства следствие считало Александра Иванова, трижды отсидевшего за грабежи и хулиганство. Вместе с ним в убийстве, как считало следствие, участвовали еще трое, в том числе 18-летний Байков, имевший лишь условный приговор.
Основанием для помещения всех четверых под стражу стали показания свидетелей, взятых под программу госзащиты под псевдонимами «Сергеев» и «Кузнецов», которым Иванов, объясняя происхождение царапины у себя на щеке, якобы хвастал в больнице (после аварии он ходил в корсете) удачным ограблением. У трупа были взяты ногтевые срезы, на которых в таком случае должны были остаться микрочастицы кожи убийцы.
Родители Байкова заключили соглашение с адвокатом Владимиром Зубковым. Он пришел к следователю Евгению Шестакову, но тот показал заявление Байкова об отказе от адвоката по соглашению. Из документов в суде Зубков узнал, что Байков содержится почему-то в СИЗО-1 Владимира и там дает признательные показания в присутствии адвоката Ивана Бисерова, в прошлом — сотрудника милиции.
Зубков тем не менее тоже отправился на встречу к подзащитному. Во Владимирском СИЗО Байков выглядел запуганным, но минут через 40 начал рассказывать, что оговорил себя после избиений в «пресс-хате». Тут в кабинет, где проходила их встреча, ворвались сотрудники в масках. Изучив документы Зубкова, они ушли, но Байков снова замкнулся.
Вопреки существующим правилам в СИЗО-1 Владимира этапировались и трое других подозреваемых, и все они также дали «явки с повинной». Между тем родители Байкова отказались от услуг Зубкова, что позволило ему выступить в суде свидетелем и рассказать о встрече с Байковым в СИЗО Владимира. Резонансное дело было передано в суд быстро, и уже летом 2008 года присяжные единогласно оправдали всех подсудимых. Наряду с рассказом Зубкова на вердикт мог повлиять и тот факт, что экспертизу ногтевых срезов трупа присяжным так и не представили.
По формальным основаниям вердикт был отменен, и новый состав присяжных единогласно признал подсудимых виновными — основываясь на их «явках с повинной» (на первом суде они были признаны недопустимым доказательством) и показаниях «Сергеева» и «Кузнецова», которые те давали инкогнито. Трое подсудимых, освобожденные из-под стражи по первому вердикту присяжных, явились на приговор и тут же были отправлены в места лишения свободы, а Иванов скрылся и был пойман только в 2011 году. Тогда же он был приговорен к 19 годам лишения свободы, из которых уже отбыл 7.
Дело об убийстве Терехова
В том же 2007 году к Зубкову обратился Сергей Котов — бизнесмен с не очень ясным прошлым. Его обращение было связано с тем, что бывшая жена после развода распродала записанное на нее имущество, включая большую производственную базу.
Несколько лет Зубков истребовал и делил это имущество, вернув Котову около 50 млн рублей, но и сам заработал немало. Но и у бывшей супруги (со слов Зубкова) были связи, и в конце февраля 2011 года Котова «закрыли», предъявив организацию убийства Сергея Терехова, расстрелянного в совхозе «Заволжский» аж в 1999 году. «Висяк» образовался по делу, возбужденному прокурором Олегом Липатовым — в 2007 году он возглавил образовавшееся СУ СК РФ по Ярославской области и руководит им до сих пор.
Следствие было возобновлено на основании показаний засекреченного свидетеля «Суворова», который якобы слышал об убийстве Терехова от его исполнителя Смирнова, а тот утверждал, что заказчиком был Котов. Дело было поручено тому же следователю Шестакову — в январе 2011 года он задержал Смирнова и отправил его в СИЗО-1 Владимира. Там Смирнов сразу сознался, но когда его привезли в Ярославль для продления содержания под стражей, заявил о самооговоре и «пресс-хате». В конце февраля на основании показаний Смирнова был задержан и Котов.
Адвокат Зубков встретился с ним в СИЗО, вытребовал себе немаленький гонорар и взялся за дело. Из показаний «Суворова» он понял, что тот хорошо знает ту самую базу, которую он отсудил у жены Котова. По его просьбе прежние бухгалтеры составили список бывших ее сотрудников, обращая внимание на судимых. Зубков пробил по базам их приговоры, а затем стал ездить по судам и их читать.
Удача ждала его на четвертом номере списка. Зубков в своих жалобах открыто называет этого человека, но мы все-таки изменим его данные: пусть это будет «Малахов». По «Малахову» Зубков нашел еще и решение суда от марта 2011 года о его условно-досрочном освобождении. Кроме обычных характеристик к делу было приобщено письмо замначальника областного УВД Балабина А.В.: «(«Малахов») оказывает помощь… в раскрытии преступлений, вызвавших общественный резонанс. Так, в 2007 году раскрыто убийство… Лапушинской П.В., которое стояло на контроле в администрации президента РФ… В настоящее время «Малахов» оказывает активное содействие в раскрытии убийства в 1999 году гр. Терехова С.В., по которому от него получены показания, изобличающие… заказчика убийства Котова С.М. и исполнителя Смирнова С.В.».
Дело «Малахова»
В июле 2011 года суд отказал в продлении содержания под стражей Котова, хотя Смирнов, дававший «явки с повинной», еще поездил во Владимир и обратно. Чуть позже всплыло и письмо УВД, которое поставило в этой схеме «раскрытия резонансных преступлений» предпоследнюю точку.
Главный ее элемент — это, конечно, «пресс-хаты» (последние сведения о них по другому делу поступили недавно — см.заметку за 2 августа), но для их организации в своем городе трудно найти исполнителей: ведь тесный «арестантский» мир тоже выносит свои «приговоры». Поэтому второй элемент схемы — это лжесвидетель, на показаниях которого во владимирские «пресс-хаты» отправляются более или менее подходящие «подозреваемые», а при необходимости — кто угодно.
Из материалов об УДО «Малахова» с большой вероятностью следует, что именно он и был «Сергеевым» или «Кузнецовым» в деле Лапушинской и «Суворовым» в деле Терехова. Документы о доставке «Малахова» для дачи показаний к следователю и в суды сами по себе многое рассказали бы, да и сам он, будучи допрошен, наверное, сообщил бы много занятного. Допросить его не проблема — с одной стороны, он под статьей о даче заведомо ложных показаний, а с другой — под угрозой «приговора» блатных. Но догадку о роли «Малахова» надо еще проверять по правилам УПК, хотя вряд ли это стоит поручать СУ СК РФ по Ярославской области, как и его защиту.
А защищать — при всей двусмысленности его отношений с Котовым — надо и Зубкова. Именно Котов, которого он спас от приговора, в 2015 году инициировал уголовное дело против своего адвоката, обвиняя его в попытке взыскать с него гонорар дважды, и сейчас это дело передается в суд. Зная бэкграунд Котова, мы бы не удивились, узнав, что он и сам здесь работает на Следственный комитет, — мутное дело похоже на месть Зубкову со стороны СУ СК РФ по Ярославской области, которому тот, конечно, немало насолил.
