Борьба Евросоюза с новой цифровой реальностью переживает вторую волну пароксизма: после майского обострения, отлившегося в Регламент «О защите физических лиц в отношении обработки персональных данных», подошла очередь улучшать копирайт.

Как и все в Евросоюзе (в отличие от скоропалительного нормотворчества в отечестве), новый закон о копирайте (Copyright in the Digital Single Market) продвигается неспешно и обстоятельно: в мае 2015 года созрела потребность в выработке «единой стратегии на цифровом рынке», в декабре 2015-го Европейская комиссия (исполнительная власть ЕС) выдвинула идею модернизации копирайта, и в сентябре 2016-го представила проект нового закона; 5 июля 2018 года на пленарном заседании Европарламента закон благополучно завернули (якобы под давлением общественных протестов), а затем (якобы под давлением лоббистов-сторонников) 12 сентября 2018-го директиву утвердили, причем с убедительным перевесом голосов.

Текущая стадия: ведутся переговоры «за закрытыми дверями» между Европарламентом и Советом Европы (высшим политическим органом ЕС). Итоговое голосование назначено на 29 января 2019 года.

Прогрессивная мировая общественность называет принятый закон не иначе, как катастрофическим, однако утешает себя, что еще не все потеряно, до окончательного голосования остается время и можно что-то изменить.

Достаточно, однако, посмотреть на расклад поддержки закона о копирайте в правительствах стран — членов ЕС, чтобы рассеять иллюзии: новый закон поддерживают все страны, в том числе и Великобритания. Единственное исключение, да и то условное, — Бельгия, которая тоже поддерживает, однако ратует за улучшение формулировок двух самых одиозных статей закона: 11 и 13.

В партиях, представленных в Европарламенте, безоговорочно поддерживают новый копирайт консерваторы (European People's Party Group) и социал-демократы; преимущественно поддерживают евроскептики и крайне правые; выступают против зеленые, популисты, левые и либералы.

Изначально Европейская комиссия объясняла потребность в обновлении закона о копирайте «новыми возможностями для доступа к защищенным копирайтом материалам», которые возникли из-за развития «цифровых технологий».

Первые сомнения в искренности намерений возникают из-за их анахронизма: вроде как «новые возможности», равно как и «цифровые технологии», читай — интернет, возникли более 20 лет назад. Куда же все эти годы смотрел Евросоюз?

Для меня очевидно, что «новые цифровые технологии», тем более упавшее с неба «использование материалов в нарушение границ» (cross-border uses) — разговор для бедных. Эти ничего не значащие термины в законопроекте Европейской комиссии изначально камуфлировали «врагов», ради которых все только и затевалось.

Камуфляж, впрочем, носил сугубо куртуазный характер, потому что любой человек в теме знает, о ком и о чем идет речь. Новый закон ЕС о копирайте направлен исключительно против ГАФА.

Этой смешной аббревиатурой принято обозначать неформальное объединение капиталистических акул цифровой эпохи — интернет-гигантов Google, Apple, Facebook и Amazon.

Поскольку называние вещей своими именами сильно бьет по гуманитарному пафосу законодательной инициативы, прогрессивные борцы с новым законом (да-да, я не оговорился: именно борцы, а не его лоббисты!), то ли от недомыслия, а скорее — просто во имя красоты самой борьбы за свободу интернета, методично дезинформируют общественность. Лейтмотив общественного порицания: «Новый закон ЕС о копирайте нанесет непоправимый урон нашим фундаментальным правам и свободам, нашей экономике и конкурентоспособности, нашему образованию и научно-исследовательской работе, нашим инновациям и состязательности, нашей креативности и нашей культуре».

Это цитата из публичного обращения, отправленного 30 ноября 2017 года в органы ЕС и подписанного 80 видными издателями, журналистами, библиотеками, научными центрами, университетами, разработчиками компьютерных программ и т.д.

На том же уровне ложной патетики выдержано и знаменитое письмо Фонда электронных рубежей. Подписанты, среди которых выделяются Тим Беренс-Ли, творец World Wide Web, и Джимми Уэйлс, отец «Википедии», выражают опасение, что новый закон уничтожит творчество народных масс на портале «Википедии», задушит платформы с открытым исходным кодом вроде GitHub, лишит шансов на будущее малый и средний бизнес, уничтожит всякую научно-исследовательскую инициативу снизу.

Забавно читать эти страшилки на фоне пункта 5 статьи 2 нового закона о копирайте: «Некоммерческие онлайн-энциклопедии, некоммерческие образовательные и научные репозитории, некоммерческие платформы для разработок открытого компьютерного кода, равно как и провайдеры интернета, торговые онлайн-площадки и провайдеры частных облачных сервисов, которые позволяют пользователям загружать собственный контент, не считаются в настоящем законе провайдерами информационных шеринговых услуг (online content sharing service provider)».

В том же пункте 5 статьи 2 говорится, что закон о копирайте регулирует деятельность только тех компаний, которые предоставляют доступ к защищенной копирайтом продукции для извлечения собственной материальной выгоды. То есть против того самого европейского архиврага ГАФА и иже с ним рангом пониже.

Выходит, что поминание потенциально «страдающих» ученых и рвущихся к творческому самовыражению народных масс — не более чем некрасивая риторическая уловка, вроде «щита» из гражданских лиц для прикрытия воинских подразделений.

У противников закона есть три главных жупела: статьи 3, 11 и 13, вокруг которых, собственно, и развертывается противостояние.

Статья 3 (Text and Data Mining) освобождает от требований соблюдения копирайта при проведении дата-майнинга (массового сбора, переработки и анализа информации) «исследовательские организации». Поскольку под «исследовательскими организациями» понимаются «университеты, исследовательские институты, а также любые другие организации, чьей первичной целью является проведение научных исследований и предоставление образовательных услуг», критики закона ударили в лукавый набат: после принятия закона заниматься дата-майнингом не смогут ни частные лица, ни коммерческие структуры!

Такой странный вывод может посетить только мозг, выращенный в системе разрешительного правового регулирования («запрещено все то, что прямо не разрешено»), однако непонятно, какое отношение это имеет к европейскому законодательству.

Статья 3 делает исключение из копирайта для дата-майнинга, проводимого исследовательскими организациями, но ничего не говорит о частных лицах и коммерческих структурах. В рамках общедозволительного правового регулирования («разрешено все то, что прямо не запрещено») это может означать только одно: если гражданин ЕС занимается у себя дома дата-майнингом, то это его частное дело, не имеющее ни малейшего отношения к закону о копирайте.

Второй жупел — статья 11, известная в прессе как «налог на ссылки» (Link Tax). Вокруг этого положения обломали множество копий, особенно в русскоязычном пространстве из-за неправильного перевода слова link, который почему-то стали воспринимать как синоним адреса в интернете (URL).

Затем каким-то загадочным изломом мысли метафора «налога на ссылки» эволюционировала в «налог на сниппет» (сниппет — краткая текстовая выдержка или картинка из оригинальной публикации, которая сопровождает линки при их воспроизведении на экране в поисковых системах и социальных сетях).

Вдохновившись «налогом на сниппет», борцы с законом заговорили о том, что статья 11 протаскивает на уровне Евросоюза законопроекты Германии и Испании, где годами ранее уже пытались запретить использование цитат из журналистских статей в ссылках на них, однако добились прямо противоположных результатов и теперь в большом смущении готовятся упразднить провальные инициативы.

Самое смешное, что если открыть текст закона и почитать статью 11, то вы не найдете в нем ни «линков», ни «ссылок», ни «сниппетов», вообще ничего из арсенала противников закона о новом копирайте. В статье 11 говорится всего лишь о «предоставлении прав копирайта издателям журналистских материалов (publishers of press publications) при использовании этих материалов в цифровом пространстве».

Иными словами, статья 11 — это продукт лоббирования интересов новостных агентств и онлайн-СМИ, которые давно уже просили закрепить на законодательном уровне расширение традиционных прав копирайта на интернет. Больше ничего.

Кульминация панических настроений вокруг статьи 11: законопроект, мол, противоречит фундаменту, на котором зиждется вся западная система защиты прав интеллектуальной собственности — Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений (подписана в 1886 году, последняя редакция — в 1979 г.), которая гарантирует право на «цитирование произведения, которое уже было доведено до всеобщего сведения на законных основаниях, при условии, что оно осуществляется добросовестно и в объеме, оправданном поставленной целью, включая цитирование статей из газет и журналов в виде обзоров печати».

Несмотря на то что в законе ничего не говорится о цитировании, интенсивность публичной дискуссии вокруг потенциально возможных репрессий, вызванных статьей 11, вынудила депутатов Европарламента задуматься о введении в текст закона прямых оговорок о допустимом размере цитат, не требующих лицензирования. Вполне вероятно, дополнительные формулировки появятся в окончательном варианте закона, хотя и непонятно, зачем это делать.

Наконец, третий предмет возмущения — статья 13, прозванная в народе «фильтрами на загрузку» (Upload Filters). Именно против нее было направлено обличительное письмо Фронта электронных рубежей. Считается, что эту статью пролоббировала музыкальная индустрия Европы, а также независимые музыканты. Во всяком случае, Адель, Пласидо Доминго и Пол Маккартни (и еще 1300 музыкантов) с восторгом приветствовали грядущую эру творческой справедливости.

Статья 13 прямым текстом обязывает провайдеров публичных онлайн-шеринговых услуг отслеживать материалы, загружаемые всеми пользователями, на предмет нарушения копирайта и пресекать эти действия на корню.

Иными словами, предполагается, что YouTube, Facebook, VK и проч. будут фильтровать содержание. Накладка, однако, в том, что все перечисленные порталы давно уже всё фильтруют. Ну или делают вид, что фильтруют, потому что запрет на публикацию чужих материалов, защищенных копирайтом, прописан в пользовательских соглашениях.

Забавно, что энтузиазм великих музыкальных деятелей каким-то загадочным образом связан с верой, что после принятия закона YouTube перестанет наконец «обирать» бедных трубадуров и начнет платить не 66 центов за каждого пользователя, просмотревшего клип, а больше. Это забавно не только потому, что из текста закона ничего подобного не вытекает, но и потому, что вообще никаких принципиальных изменений в сложившихся отношениях не предвидится.

Вот мы и подошли к главному.

Этот вывод напрямую вытекает из того обстоятельства, что «репрессивные» статьи закона направлены исключительно против законопослушных игроков цифрового рынка (как раз таких, как ГАФА).

Закон не действует на огромной неподконтрольной территории интернета, где в контрафактном открытом доступе находится 99% аудио-, видео- и текстовых материалов, защищенных копирайтом.

Стоит ли объяснять, что цифровой андеграунд, представленный неисчислимыми торрент-трекерами, закрытыми и открытыми форумами, конференциями новостей, информационными каналами и пабликами, как благополучно игнорировал, так и продолжит игнорировать любые запреты со стороны традиционного копирайта, давно уже не соответствующего современным реалиям?

Единственный объект отчаянного юридического окрика Европы, в свое время разменявшей цифровую революцию на высокомерный скепсис и, как следствие, уступившей все интернет-рынки США и Китаю, — это американские гиганты ГАФА, которых европарламентарии в очередной раз пытаются «поставить на деньги».

20 лет вместо того, чтобы создавать хоть какие-то собственные конкурентоспособные альтернативы в Сети, и тем самым лишать американские компании монополии, Евросоюз предпочитает бороться с этими монополиями репрессивными методами. Поверите ли, но сумма штрафов, наложенных Евросоюзом на ГАФА, Microsoft, Intel и Qualcomm, превысила уже $25 млрд!

И что? А ничего. В 2017 году Google «приговорили» к 2 млрд 400 млн евро штрафа за манипуляции результатами поисковых запросов. В этом году наказалку удвоили: оштрафовали на $5 млрд за использование платформы Android для выдавливания конкурентов.

Google, хоть и не понял, какие в ЕС у Android есть конкуренты, однако вежливо выслушал и ответил в привычном ключе: «Будем апеллировать». Так же как и во всех предыдущих случаях.

Вот и скажите на милость: что добавит к сложившемуся статус-кво лишняя пара-тройка штрафных миллиардов за нарушение положений закона о копирайте? Что это изменит в привычке граждан Евросоюза отовариваться в Amazon, слушать клипы на YouTube и просматривать прессу в лентах фейсбука, ломящихся от незаконных «сниппетов»? Вопрос риторический.