Прошло чуть не полгода. 23 сентября к Онуфрию домой пришли сотрудники Росгвардии и сообщили, что ему надо явиться в полицию Туруханска. К 9 утра следующего дня Онуфрий там был как штык, преодолев на лодке 383 км. И майор Давыдова составила на гражданина Бразилии протокол об административном правонарушении. Сказала ждать, когда суду будет до него дело. И Онуфрий мыкался в Туруханске еще четыре дня без дела, спал в лодке. Ждал.

На шестой день мытарств (а точнее — ​издевательств), 28 сентября, судья Людмила Зверева признала Онуфрия виновным (ч. 1.1 ст. 18.8 КоАП): он проживает в Чулково незаконно. Назначен штраф в две тысячи и — ​принудительное выдворение за пределы России.

Онуфрия тут же сопроводили к самолету и этапировали в Красноярск. Сейчас в ожидании депортации он содержится за решеткой в Центре временного содержания иностранных граждан ГУ МВД по Красноярскому краю (пос. Березовка). 10-дневный срок обжалования постановления истекает, старообрядцы из Бразилии в последний момент попросили взяться за дело правозащитницу Ольгу Суворову. И Суворова успела: в воскресенье Онуфрию позволили подписать жалобу на постановление суда, и к самолету в Туруханск ее переправили вовремя.

Полное официальное имя Онуфрия — ​Ханофер Ефимофф ди Кейрос, отец бразилец, а Ханофрий (Онуфрий) Ефимов он по матери — ​русской, из старообрядцев-беспоповцев часовенного согласия. Рожден 12 июня 1986 года в центре Южной Америки — ​бразильском штате Мату-Гросу. В 12 лет Онуфрий с матерью думали — ​навсегда приезжают в Россию, в духовный центр часовенных, что в скитах и монастырях, спрятанных по водоразделу Дубчеса и Елогуя, левых притоков Енисея. Селятся в мировой своей столице — ​селе Сандакчес (Туруханский район Красноярского края), потом уходят в скит на реке Сухой Дубчес. Мать действительно вернулась сюда навсегда, здесь умерла в 2008 году.

А Онуфрия российское государство теперь выметает.

Кому и зачем нужны новые гонения старообрядцев? В 2012–2014 годах при запуске Богучанской ГЭС на енисейском притоке Ангаре затопили все села, заложенные в ХVII–ХVIII веках русскими засельниками, переселенцами-поморами. Не осталось ни одного старожильческого селения, с ними затоплены и свидетельства исторических прав русских на огромные восточносибирские пространства. А для кого/чего теперь берутся освобождать от староверов Енисейский Север? Может, дело в том, что удаленность от цивилизации, нетронутость ландшафтов обретает в новом мире огромную прибавочную стоимость?

Прямая речь

— В 1999 году с матерью приехали в Россию, — ​рассказывает Онуфрий. — ​Она умерла, и до 2011 года я один был. В том году нас побрачили (обвенчали по всем принятым у часовенных законам и ритуалам. — А. Т.) с женой (Антонидой Москвичевой. — А. Т.), и мы нажили троих детей, 6, 4 и 2 лет (Наталью, Никиту, Зою, все Онуфриевичи и Онуфреевны, и у всех фамилия жены. — А. Т.). Не могу представить, что дальше. Жена в истерике. Дом к зиме не успели подготовить, окна зимние не вставили, и кто будет это делать — ​неизвестно. Не важно, есть ли семья, нет, как она будет жить. Увезли, и всё, передёвку (одежду —​переодеться. — А. Т.) даже не дали взять дома. В Бразилии меня никто не ждет. Там сильно далекие родственники. Связи с ними нет. Да и мне ехать туда неохота.

Суд не принял во внимание наличие у Онуфрия семьи и малолетних детей, поскольку брак не регистрировался, у старшей дочери свидетельства о рождении нет, у двух младших в свидетельствах Онуфрий в качестве отца не записан. В администрации Верхнеимбатска, где находится ближайший отдел ЗАГС, Антониде тогда объяснили: отца детям можно вписать только при наличии у того паспорта. Таким образом, чиновники ввели в заблуждение этих людей, некорректно оформили документы, а сейчас другие чиновники, пользуясь этой зацепкой, не признают, что у Онуфрия в России — ​семья.

— От Ханофрия исходит скорбь, мне незнакомая, — ​говорит Суворова. — ​Его повествование напомнило рассказы стариков о раскулачивании. Также без вещей, под зиму… Семья осталась без кормильца и защитника (медведей в том районе полно, а сейчас, перед тем как впасть в спячку, они очень активны)… Власти, упиваясь вседозволенностью, мало того, что гоняют староверов на реке, не позволяя заниматься рыболовством, в тайге, не разрешая охотиться, так теперь устраивают облаву на них самих?

И еще одна реплика. Мы не имеем представления о масштабе проблем с нелегалами и депортацией из России. Завеса несколько приоткрывается в очереди в спецприемник. Занявший очередь за нами: «Перед Олимпиадой город зачистят».

На самом деле Универсиадой — ​она намечена в Красноярске на февраль-март. Но Чулково, напомню, более чем в тысяче верст отсюда. И что такое эти ваши спортивные соревнования, эти ваши «быстрее, выше, сильнее» на фоне одной щепки северных монастырей Дубчеса, сохраненных ими дониконианских книг и икон, самого образа жизни этой уединенной ветви человечества? Да просто по сравнению с благополучием отдельной семьи Онуфрия и Антониды?

Вопросы

Почему Онуфрий был на суде без защитника? Не уголовный процесс, да, но для конкретного человека и всей его семьи, еще четверых, это — ​кардинальный слом. Что Онуфрий, с пятью классами бразильской школы, мог противопоставить суду, ломавшему ему судьбу? В России он получил только церковное образование, он не знает законов и своих прав. Но ему не предложили бесплатного защитника. Почему, какой из него ответчик в суде?

Мирским на Севере платят просто за то, что они там есть, оживляя пейзаж, безлюдный на многие сотни верст. «Боговерующим» (как мирские здесь называют часовенных) денег не нужно, оставили бы их в покое. Никаких пособий, материнских капиталов и т.д. Пенсионная реформа часовенных не волнует — ​пенсии они, как правило, не берут. Ни по каким учетам МВД ди Кейрос не проходил. Как и по учетам центра занятости — ​вел самостоятельное домашнее хозяйство.

«В отсутствие документов, подтверждающих право на пребывание (проживание)», в Чулково, разумеется, находиться никак невозможно. Хорошо, прогнали его, его жену и детей. Но кто вообще там, в полной удаленности от цивилизации, будет жить? Кто будет приглядывать за северными территориями? Часовенные — ​почти часовые. Сибири. Живут себе люди, пространство не пусто. А соседние поселения — ​мирскими прежде наполненные — ​полностью обезлюдели. Чулково даже на официальном сайте района, не говоря о краевом портале, не упомянуто, к какому сельсовету принадлежит — ​неизвестно. Кому было бы адресовать вопросы о перспективе зимовки трех малолетних ребят, если б они там задержались? Там — ​минус 50, а то и под 60 бывает.

Благо, старообрядцы вовремя сообразили, что детей могут отнять, что сейчас махом найдется вертушка для органов опеки. В город надо, где проще затеряться. И Антонида с выводком успела сесть на последний (до середины июня следующего года) теплоход в Красноярск. Он всегда переполнен, мест нет, но Суворова «включила» связи, и капитан «В. Чкалова» Алексей Бояринцев потеснил экипаж и подхватил Антониду с детьми. В Красноярск придут вечером 9 октября.

Как бы Онуфрий смог закрепить свои права жить на Енисее, если он привезен сюда несовершеннолетним, мать удалилась в женский монастырь, а его паспорт сгорел, как он говорит, в пожаре в монастыре в 2006-м? Как бы он здесь, в глуши, не знающий никакой другой России вовне, смог участвовать в этих бюрократических конструкциях миграционных служб, во всех этих звонких-пустых программах возвращения соотечественников и прочих преградах, что и грамотные люди, со светским образованием не в силах преодолеть и побороть.

Мать умерла без госрегистрации факта смерти, старшая Наталья родилась без госрегистрации факта рождения. Эти факты тоже отменим? Отец у Никиты и Зои не записан, значит, он им не отец?

Любимые изречения нашего руководства о том, что все должно быть по закону, о правовом государстве — ​хорошо звучали бы в Германии. В России правовое государство невозможно, пока она столь централизована. Эти чрезвычайно различные пространства и обычаи нельзя унифицировать и привести к общему знаменателю. Жизнь, тем паче в России, шире ее установлений, норм и правил, непонимание этого всегда заканчивается одинаково — ​разгромленными судьбами. Как сейчас у Онуфрия и Антониды.

Да, Сандакчесский собор 1994 года отменил запреты часовенных на общение с госслужбами и госслужащими («кадровыми»), и уже не только обмирщенные документируются, получают пенсии и соцпособия, это на усмотрение каждого отдельного человека, тем не менее настройка многовекового уклада — ​держаться подальше от государства.

Сама реальность диктует то же самое, поскольку государство здесь и сейчас — ​это люди в погонах, ломящиеся в дома.

Путина

В решении Туруханского райсуда об уголовном деле сказано впроброс: два года назад, 20 сентября 2016 года, Онуфрия обвинили по стандартной здесь 256-й статье УК, часть первая, пункт «б» — ​незаконный лов рыбы с применением лодки. В лодке нашли у него пять стерлядок. Срок условного наказания истек в июле 2018 года.

Минувшим летом местные написали коллективное (135 подписей) послание президенту. Вкратце: командированные спецподразделения ведут борьбу не с организаторами преступных групп, занимающихся массовым ловом осетровых, тайменя, нельмы, а с местными рыбаками, добывающими рыбу для еды; происходит несправедливое распределение рыболовных угодий; нехватка лицензий на ловлю тугуна, омуля и другой рыбы — ​каждый житель вправе заготовить на зиму не более 160 граммов тугуна (если выделенную квоту поделить равномерно на всех аборигенов, а как еще — тугуна тут едят все; в то же время коммерческие суда ежегодно вывозят отсюда 80–100 тонн этой рыбы); традиционная хозяйственная деятельность населения квалифицируется как браконьерство, федеральные власти загоняют людей в безвыходную ситуацию, вероятно обострение конфронтации.

Президент, напомню, в прошлом году отметил браконьерство в числе «угроз национальным интересам России». И Енисей поручили Росгвардии — ​наряду с Байкалом и еще 11 объектами «с наиболее ценными природными ресурсами». Вот только государству не интересны крупнейшие компании, загадившие Енисей и Ангару так, что скоро в выбросах их промышленных активов и между их плотинами лишь ершики останутся да лещи — ​рыба исчезает именно из-за бизнеса. Государству интересен крестьянин — ​поскольку жить на Енисее и не пить из родной реки, не накормить ею ребенка невозможно. Крестьянина и ловить безопасно. Кроме того, такова традиция — ​крайний всегда крестьянин.

Игорь Артемьев:

— Непонятно, с чего отдельные личности в столице решили, что на Севере живут одни браконьеры, и нагнали неадеквата на сибирскую землю. Север — ​это рыба, ее здесь ловят не для забавы, как это делают москвичи, это способ прокормить семьи. Очень надеюсь, что это помутнение рассудка временное, и все будет как раньше. Нет, наверное, как раньше уже не будет, осадок остался.

Сергей Аносов:

— Енисей опустел. Население предпочитает не попадаться на глаза командированным сюда полицейским подразделениям. Москва, по сути, проводит политику геноцида в отношении населения Севера Красноярского края. Одна из тактических задач рыбной мафии — ​убрать «лишние глаза» с реки и под опекой полицейских вертолетов обеспечить себе беспрепятственный промысел запрещенных народу видов рыб. Отсюда бряцание автоматов, штрафы за неказистость лодочных телег, за неправильное купание, неправильную парковку и прочее, не имеющее никакого отношения к спасению осетров… Наши отцы и деды проливали кровь за то, чтобы мы могли жить в своей стране без страха, чтобы в нас не тыкали дулом автомата и не гоняли, как скот.

Яков Голдобин:

— В Бор (поселок недалеко от Чулково. — ​А. Т.) приехали человек шесть росгвардейцев. Всех построили — ​и полицаев, и инспекцию. Те парни (менты) говорят: бесполезно, никак против них. За Бором хотят заповедник делать. Чтобы рыбные места от простого народа сберечь.

И вот ди Кейрос попался.

— Когда шло разбирательство по стерляжьему уголовному делу, судом устанавливалась личность ди Кейроса, — ​говорит Суворова. — ​И никто из официальных лиц не сообщил ему, что для дальнейшего пребывания в России недостаточно его свидетельства о рождении, нужно получать миграционное удостоверение и прочие документы, подтверждающие его право жить тут. Он-то не видел никакого греха в том, что живет вот так. А по Конституции (ст. 24 ч. 2) власти обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы. Он бы за два года исправил.

Бразилия

С начала нулевых старообрядцев по всему миру окучивают наши дипломаты: возвращайтесь, Россия вас ждет с распростертыми объятиями. Кое-кто при­ехал. И уже, сломя голову, бежал обратно. Послы и консулы, московская интеллигенция усилий не оставляют, ездят по странам и континентам до сих пор.

Трудится рабочая группа под председательством замглавы президентской администрации В. Островенко. На основании ее протокола от 13 февраля с.г. большая делегация посетила в апреле крупные старообрядческие общины Южной Америки. 14 и 15 апреля чиновники и профессора общались с той самой общиной, откуда Онуфрий, — ​с 96 представителями староверческих семей из деревень Масапе и Колония Руса (штат Мату-Гросу), прилетели на эту встречу и старообрядцы из США и Канады.

Чиновники докладывают, что готовы переселиться в Россию 15–20%. После случая с ди Кейросом отчеты в кремлевской администрации надо корректировать.

Еще весной Суворова, поддерживающая постоянные связи с нашими в Мату-Гросу, с семьей Феодота Килина (у него 12 детей), действительно слышала: земли не хватает, у молодых нет наделов, а потому они внутренне готовы к переезду. Хотели бы, конечно, в Сибирь, но в принципе и Дальний Восток подойдет (усиленно зовут именно туда). В переписку с чиновниками однако староверы вступать отказались, отвечая им, что все переговоры — ​только через Суворову. «Суворову с Енисея».

Тут требуются пояснения. Сто лет назад Килины жили на Енисее. В Гражданскую снялись, ушли в Харбин. Потом — ​Аргентина. После Второй мировой не ужились с новыми соседями — ​немцами, а правительство Бразилии пригласило на бросовые земли внутри континента близ экватора. Со временем община стала крупнейшим бразильским производителем сои и сорго.

В начале нулевых Феодот Килин отправил в монастыри на Дубчес 17-летнего сына Диониса, и там он провел 10 лет, пока однажды его не вызвали обратно — ​нужно вступать в права наследства, оставляемого дедом. Много всего: в Бразилии они разбогатели — ​там не только комбайны, но и самолеты, яхты.

И вот четыре года назад Дионис садится в Чулково на теплоход, где фиксируют, что документы его просрочены на 10 лет. Сигнал уходит по пути следования, и в Енисейске старообрядца ждут на пристани миграционщики с ОМОНом. Но на том же теплоходе находилась Суворова, она и сумела спасти парня: депортации нельзя было допустить, поскольку тогда бы ему закрыли надолго, а то и навсегда, въезд в Россию, а у Диониса в соседнем женском монастыре училась зазноба, и они планировали обвенчаться. (Так позже и вышло: Дионис вернулся, забрал невесту в Бразилию, уже два ребенка у них.)

В общем, понятно, что такое для бразильской общины российское чиновничество и кто такая для них Суворова. С Онуфрием Дионис учился в монастыре. И отправил Суворовой сообщение: «Тетя Оля, срочно позвони, великая опасность». Сидели общиной ждали, когда перезвонит. И теперь, понятно, не до трепа о переселении. Суворова: «О каких программах переселения говорить, курсах русского языка, школах, если вот он — ​ди Кейрос, готовый переселенец, учить русскому не надо, перевозить через океан не надо. Нам надо добиваться, чтобы семью не разлучили, для этого надо назначить генетическую экспертизу для установления факта отцовства. И просить, чтобы депортацию заменили на добровольный выезд с отсрочкой на полгода. А за это время, может, удастся добиться включения ди Кейроса в программу переселения на Дальний Восток. Если уж здесь ему нельзя».

У бразильской общины сейчас посевная, но они пристально следят за развитием событий в Красноярске: каждую ночь (из-за разницы во времени) выходят на связь. Вот ведь казалось бы: Онуфрий — ​идеальный. Непьющий, работящий, рожающий детей, ничего от государства не ждущий. И все они там такие, на среднем и нижнем Енисее. И образ их жизни — ​самое то для времен изоляции и импортозамещения. Да просто для сохранения себя, самоидентификации русским эта их ветвь — ​как вода. Но нет. Наверное, дело в том, что помимо демографии это еще и укорененная низовая демократия, опыт самоуправления. И человеческого достоинства. А здесь это не нужно.

Шансов у Онуфрия и его семьи почти нет. Миграционное подразделение МВД — ​это совсем не те его подразделения, что борются с коррупцией и экономическими преступлениями, здесь не принято сдавать ни на миллиметр. Но раньше февраля ди Кейроса вряд ли депортируют, в Бразилию везти накладней, чем в Таджикистан, а бюджет ведомства на исходе, новый бюджетный год начнется 1 февраля.