«Я не могу вернуться обратно в Кот-д’Ивуар. Меня убьют там», — Траоре сидит на краю дивана в крошечной «однушке» на юге Москвы. Они с женой Дианой (она русская) снимают ее за 22 тысячи в месяц — с маленьким балконом и старой кухней. Рядом с родителями бегает их сын Сидик. Недавно родился второй ребенок. Девочку назвали Наташей.
Напротив дивана — шкаф, вдоль стены тянется вереница кроссовок. «Моя слабость», — улыбается Траоре, замечая мой взгляд. Большинство из них, конечно же, копеечная подделка. Как любая футбольная звезда, Траоре любит наряжаться. Джинсы, очки и множество кепок, но главное — это все же бутсы и кроссовки.
Траоре иногда закрывает рукой глаза, когда говорит о войне: «Она вроде бы закончилась в 2012-м, но на самом деле все продолжается: мусульмане боятся выходить из дома. Когда я жил в Кот-д’Ивуаре, ночью мы почти не спали: лежали с открытыми глазами, были настороже».
Несмотря на войну, Траоре продолжал играть в футбол.
«Бои, стычки — все это отражалось на футболе: когда мы проводили матчи, почти никто из жителей не знал, что мы играем. В 2006-м клуб был чемпионом страны. Но за пределами Кот-д’Ивуара никто не знал о том, что в нашей стране есть футбол. Хороший футбол».
В 2012 году, после очередного завершения очередной войны, многие игроки из команды Траоре стали уезжать из страны. Через Ливию, через море — в Италию. Опасный путь, который далеко не всем удалось пройти. Сам Траоре даже не спрашивал, куда он отправится, когда ему предложили помощь с документами.
И вот Россия. Траоре не задавал себе вопроса, что он будет делать тут. Цель была одна — играть в футбол. Но на одной из тренировок сумку с вещами и документами у него украли, так он оказался без паспорта. Несмотря на это, он все же попробовал пристроиться в «Динамо», но без документов его не взяли. Тогда он устроился раздавать листовки у метро «Пражская», за день получал 800 рублей.
«В 6 утра я выходил на пробежку, тренировался с мячом, чтобы не потерять форму, затем возвращался домой, принимал душ и шел на работу — с 10 до 20. И так каждый день»
, — вспоминает Траоре. Теперь он иногда зарабатывает тем, что тренирует детей.
На родине у Траоре не осталось родных: мама и младшая сестра переехали в Гвинею. Мама была очень рада, когда узнала, что в России у Траоре появилась семья. Три года назад у метро он встретил Диану, свою будущую жену. Он раздавал листовки, а она каждое утро проходила мимо него — ехала в институт. «Захотелось познакомиться с ним, — Диана с восхищением смотрит на мужа. — Он каждое утро всегда с улыбкой раздавал эти листовки, у всех спрашивал, как дела». На одной листовке Диана и написала свое имя и номер телефона, отдала ему, проходя мимо как-то утром. «Он мне стал звонить, но я его не понимала, сказала — пиши, — рассказывает Диана. — Он нашел меня в фейсбуке, и мы договорились встретиться». Через полгода Траоре сделал ей предложение — на языке, на котором говорят все влюбленные, потому что с русским у Траоре тогда было совсем плохо, а Диана не говорила по-французски.
«Давай пас меня. Тужур! Отлично. Супер!» — Траоре тренирует ребят на стадионе у метро «Речной вокзал». Сюда он едет через всю Москву — ради часового занятия за 1000 рублей.
«Их семья очень стесненно живет. Настолько, что порой они едят только хлеб и макароны», — рассказывает один из родителей и ближайший друг Траоре в России Даниил Кашницкий.
С Траоре он познакомился так же, у метро. На момент их встречи Траоре вместе с двадцатью знакомыми из Кот-д’Ивуара снимал квартиру в Бутове. Приближалась зима — им нужны были теплые вещи. И Даниил стал по знакомым собирать куртки и свитера.
«С Траоре мы потом подружились: пошли вместе в полицейский участок, где он наконец написал заявление об украденных документах, — рассказывает Даниил. — Около года ему восстанавливали документы в посольстве: запрашивали из Кот-д’Ивуара документы о несудимости, о том, что он не был женат. Восстановили».
По словам Даниила, Траоре уже несколько раз приглашали играть в частные клубы. Но пока что футболист из Кот-д’Ивуара в России — всего лишь соискатель на статус временного убежища: этот статус не дает ему права на получение ИНН или СНИЛС, а следовательно, об официальном трудоустройстве речи идти пока тоже не может.
Удостоверение соискателя тоже у Траоре было не всегда. Оттого его неоднократно задерживали полицейские, дважды даже избивали. «За две недели до чемпионата мира полицейские у метро попросили меня показать документы, — рассказывает Траоре. — Я показал копию паспорта.
Стал объяснять, что я соискатель убежища, что у меня тут жена и ребенок. Они не слушали. Затолкали меня в машину, стали требовать деньги. У меня было 1800 рублей в кошельке и проездной. Все забрали».
После чемпионата Траоре пока что не задерживают. Даниил говорит: «Видимо, пока нет спецопераций, связанных с мигрантами. Да и по-русски он стал говорить лучше: научился договариваться с полицией».
А вот научиться договариваться с управлением по вопросам миграции ему пока не удалось: «Он самостоятельно уже обращался туда в декабре 2016 года, — вспоминает его историю адвокат Гражданского содействия Филипп Шишов. — Его тогда не приняли, сказали, что переводчиков пока нет, перезвоним вам позже — и не перезвонили. Дали только справку — что приходил, но переводчиков не оказалось. С этой справкой он к нам и пришел».
Затем, уже вместе с адвокатом, они обратились в Управление по вопросам миграции по Московской области, а тамошние сотрудники сразу же вызвали полицию.
«Когда они видят человека без действительных документов — они не дают ему оформиться, а сразу вызывают полицию, такая у них практика», — рассказывает адвокат.
Траоре грозил штраф и возможное выдворение из страны. Тогда его не депортировали: в январе он оплатил штраф в размере 5 тысяч рублей, принес постановление суда в управление и подал заявление на убежище. Через три месяца получил отказ: «Нет оснований для предоставления убежища, может спокойно вернуться в собственную страну».
Попытка обжаловать решение в Главном управлении по вопросам миграции тоже ни к чему не привела: отказали и там. В декабре его ждет третья инстанция — суд. И если будет принято решение об отказе в убежище, то Траоре вынужден будет покинуть пределы РФ или же начать новый процесс на новых основаниях: в связи с тем, что у него тут жена и дети.
«Управление по вопросам миграции и суд предлагают решение: выезжайте, получайте разрешение на временное проживание (РВП) и въезжайте по правилам, — рассказывает Варвара Третяк, координатор программы помощи жертвам нападений на почве ненависти Комитета «Гражданское содействие». — Они думают, что это не проблема. Однако человека, нарушившего административный режим пребывания в стране, автоматически заносят в стоп-лист на въезд. И в следующий раз, когда он попытается в Россию вернуться, то его просто не пустят. Этот запрет может быть от 5 лет. А на родине Траоре грозят пытки и смерть».
В «Гражданское содействие» часто обращаются мигранты из Африки, тем более теперь, после чемпионата. Многие африканцы, приехавшие сюда по паспортам болельщиков, хотят остаться в России. Бегут от религиозных и политических преследований, из-за притеснений, связанных с сексуальной ориентацией.
«Консульство России в Африке легко дает туристическую визу, если заплатить, — говорит Варвара. — Правда, они не понимают до конца, куда едут. Они думают, что едут в Европу, а приезжая, попадают в открытый космос».
Варвара рассказывает, что судьи часто в процессах впервые узнают названия стран, чьих граждан им предстоит судить. Что уж там говорить о понимании ситуации внутри этих стран?
«По практике Басманного суда знаю, что они почти всегда отказывают соискателям, — говорит адвокат. — И если Траоре откажут, то легальных оснований оставаться в России не будет — его просто выдворят».
Но детям до решения суда нет дела. Как и до цвета кожи, языка и религии. На поле они бегают от одной кромки поля до другой вместе с тренером, дают пас, бьют по воротам и иногда забивают, даже когда на воротах стоит профессиональный игрок.
«Самое чудесное в России — дети. Я говорю с ними каждый день. Я обожаю их. Мне кажется, что это взаимно, — Траоре собирает мячи после тренировки, складывает в рюкзак. —
У меня есть мечта. Я хотел бы, чтобы один из моих учеников в будущем стал известным футболистом. И сказал бы: «А вот первым моим тренером был Траоре. Траоре Каджале».
