Юноша, который уходит из жизни в 17 лет, не пережив несправедливости мира, — это старо, как сам этот несправедливый мир. Правда, теперь это делают более технологично, «общеопасным способом», а предсмертную записку оставляют в телеграм-канале. К концу дня среды аудитория этого канала выросла с 400 подписчиков до тысячи с лишним. Половину, как можно предположить, составили журналисты и сотрудники известных органов, с одинаковым рвением выяснявшие сведения о личности Ж. Остальные — чистый хайп, набежавшая школота. Правда, и сам террорист, надо учесть, был, на языке Рунета, той самой школотой. И теперь для многих, к сожалению, может стать иконой, мучеником, героем.
В самом деле, чем он отличается от тех, в чью честь названы улицы? Один из вымышленных ников Михаила в «ВКонтакте» — «Сергей Нечаев», явно в честь автора «Катехизиса революционера», прообраза Петруши Верховенского, «беса» из Достоевского. Но вряд ли подросток читал «Бесов», а вот «Катехизис» явно прочел. Перовская, Засулич — их забытые имена так и остались на табличках с названиями переулков. Строго говоря, в оправдании терроризма, таким образом, повинен едва ли не каждый муниципалитет. Их «подвигам» так и не дали оценки — и они вернулись, и вот уже второкурсник техникума собирает вечерами дома бомбу из подручных материалов.
И делает это не из праздного любопытства, и не хайпа ради, а аккурат как народовольцы — ради протеста против несправедливости.
В его записке есть четкое указание причины: пытки и фабрикация уголовных дел, в которых он обвиняет именно ФСБ.
Потому и пошел в «контору» с бомбой в сумке, как Вера Засулич с револьвером к градоначальнику Трепову, выпоровшему заключенного. Правда, трое посеченных осколками архангельских чекистов вряд ли имели прямое отношение к пыткам, о которых писал Михаил Ж.. Но верный идеям нечаевщины мальчик об этом не задумался.
Нетрудно догадаться, что записка бомбиста отсылает в первую очередь к делу «Сети», которое с особой жестокостью смастерили в пензенском и питерском УФСБ, и, кроме того, к делам крымских анархистов, самое известное из которых — дело Кольченко.
Свидетельства о пытках звучали в зале суда, признаки фабрикации дел видны невооруженным взглядом. Но суды штампуют решения, а уличные акции в поддержку узников разгоняют с завидной настойчивостью.
Пока спецслужбы заняты разгоном мирных собраний и поиском сочувствующих, 17-летний будущий токарь приходит в здание ФСБ с бомбой.
В этом чудовищном поступке, который нельзя оправдывать, как нельзя оправдывать нечаевщину, есть абсолютная логика. Когда власть не слышит мирного протеста, ей приходится рано или поздно столкнуться с протестом совсем иным. И страдают, как правило, при этом непричастные.
Обсуждается, правда, и обратная сторона: поступок Михаила Ж. — подарок для репрессивной машины, повод вновь заговорить о контроле интернета, обвинить телеграм в пособничестве терроризму.
То, что канал, где общался юноша, открытый, а сам Михаил, как рассказывают его однокурсники, уже несколько месяцев обещал взорвать свой колледж, «и все об этом знают», — не помешает ответственным лицам заявить, что виной всему — анонимность в интернете, и попутно получить новые гранты на «воспитание патриотизма».
Случившееся в Архангельске — колоссальный провал спецслужб. ФСБ не может предотвратить взрыв в собственном здании. ФСБ не пытается предотвратить колумбайн. ФСБ в итоге взрывают.
И на внезапную атаку ИГИЛ (запрещенная в России организация) не спишешь: свой, местный, предупреждал к тому же.
То, что предупреждал, — подробность, за которую надо бы зацепиться. Любой психолог скажет: подросток, говорящий о суициде, хочет, чтобы его остановили. Угрозы взорвать колледж были просьбами о помощи. Но, как говорят все те же однокурсники, в ответ Михаила просто окрестили «террористом». Еще говорят, что он подвергался унижениям. В семье Миши об этом, кажется, ничего не знали. Бабушка в одном из интервью говорит, что мальчик «не пил, не курил, только сильно увлекался интернетом, там его и зазомбировали, наверное». «Никакой компании у него не было, даже друга никакого», — добавляет она.
Найдя себя в анархизме, Миша никакому реальному анархосообществу не принадлежал, был тихим одиночкой. Телеграм-канал был, пожалуй, одним из немногих мест, где его слышали и ему отвечали. Где он чувствовал себя живым — хоть и под вымышленным именем. Там он и сообщил, что ждет совершеннолетия, чтобы ответственность легла на него, а не на родных.
Собственно, читатели канала оказались единственными людьми, с которыми юноша простился перед смертью, до совершеннолетия, кстати, так и не дожив.
Если идол подростка Сергей Нечаев придумал, как повязать революционеров невинной чужой кровью, то архангельский нигилист предложил в жертву «идее революционного террора» собственную жизнь. Подростки, набежавшие на канал в количестве таком, что взрослые завсегдатаи тихо примолкли, активно обсуждают случившееся. Цитировать их сложно – сплошные призывы и оправдания. Кто-то более продвинутый вставляет цитаты из Савинкова, а также записку убийцы уфимского губернатора Богдановича эсера Дулебова. Кто-то делится способами приготовления взрывчатки, кто-то постит фоточки с боеприпасами и запиской «Архангельск — респект, мы — скоро».
Провокаторов периодически банят, некоторые пишут, что после всего этого еще и статью новую придумают — за анархизм. Им отвечают, что Михаил Ж. создал отменный пиар движению. И вся эта переписка, пусть с детскими ошибками и на сленге, чудовищно напоминает записки и воспоминания террористов второй половины XIX века. Мы, кажется, так и не сумели ни оценить, ни исправить ошибок, и теперь история заводит нас на второй круг. Чему весьма способствует то, что взрослые замечают своих несчастных и запутавшихся детей, только когда те гибнут, приведя в действие самодельную адскую машину. А до этого — «не пьет, не курит, и вообще проблем нет».
