«Догмэн»
Приз за лучшую мужскую роль от жюри под управлением Кейт Бланшетт в Каннах получил итальянец Марчелло Фонте, сыгравший маленького человека Марчелло в «Догмэне» итальянского режиссера Маттео Гарроне (его фильмы «Таксидермист», «Гоморра» удостоены Гран-при Канн). Похоже, что щуплый большеглазый Фонте не сильно перевоплощался — играл себя, хотя он профессиональный актер.
Со сцены фестивального дворца признался: «Когда я был ребенком, я слушал шум дождя, и мне казалось, что это аплодисменты… вот такого огромного зала». Брутальное мужское кино о жестокой силе современного мира, которой может противостоять только смерть. Герой — классический маленький человек: неправильный, чудаковатый Марчелло. Он и есть «догмэн»: стрижет, причесывает, моет, сушит феном собак, устраивает гостиницу для четвероногих. Участвует и побеждает в «собачьих конкурсах», делая пуделю наимоднейший начес. Обожает собак: «Тише, любовь моя, тише, хочешь чего-нибудь вкусненького? Помоемся шампунем? Тише, тише, хороший мальчик…» В свободное время приторговывает кокаином. Кто б сомневался: собаки честнее и лучше людей.
Марчелло пытается дружить с грозой города: неуправляемым, бушующим монстром Симоне, лбом ломающим носы в ежедневных драках. Мечтой о смерти Симоне живет весь напуганный городок. А Догмэн не только покрывает товарища в очередном преступлении… но даже помогает его совершить. Как отреагирует город на возвращение из тюрьмы никудышнего, провинившегося в глазах земляков Марчелло? В фильме есть сильнейшая сцена. Два человека убивают друг друга — драка не на жизнь. За звериной жестокостью из своих клеток с печальным сочувствием наблюдают собаки. Как маленькому человеку выжить в собачьем мире? Гарроне исследует химию немотивированной жестокости, устройство человеческих взаимоотношений, доводя зрителя до точки кипения. В этом пространстве взрывоопасности — свобода и органика. И погружение в хрупкую человеческую сущность, вокруг которой «ласковое безразличие мира».
«Холодная война»
Стилизованная под европейское кино 50-х, изысканная минималистская «Ида» принесла Павлу Павликовскому, наверное, самому известному современному польскому режиссеру, «Оскар». Новый фильм — love story в духе античных трагедий на фоне искореженного холодной войной мира. Павликовский, успешно работавший в Британии, снимавший во Франции и в России, сделав международную карьеру, вернулся в Польшу. И, «жизни круг свершив до половины», начал снимать исповедальное кино про себя, своих родных, соседей. Последний титр «Холодной войны» — посвящение родителям. Их имена режиссер дал главным героям фильма. Его черно-белые польские картины во многом о невозможности осуществления себя, своего предназначения.
«Холодная война» — кинороман, отдаленно напоминающий «Варшавскую мелодию». Разрушенная Польша во всех блеклых «красотах» послевоенного коммунизма. Музыкант Виктор (Томаш Кот) и его коллега записывают в деревнях фольклор, по конкурсу набирают молодые таланты, в том числе из бывших заключенных, для народного ансамбля песни и пляски. Партийное руководство приказывает сформировать ударный коллектив «народного творчества», который бы укрепил победу «народной идеологии». Так начинается драматическая история любви между взрослым худруком ансамбля долговязым Виктором и юной солисткой Зулой. Время действия — конец сороковых — середина шестидесятых. В своей экзистенциальной поэме Павликовский создает картину разорванной по живому Европы: Берлин, Париж, Белград. И, разумеется, холодная Польша, утопающая в сотнях оттенках серого. Из которой изгнанники бегут, чтобы быть вместе, и которой они пленены, приморожены пожизненно.
Павликовскому удается поведать трагедию обреченной любви без налета пошлости. Кажется, что герои совершенно друг другу не подходят. Он тридцатилетний книжник, эстет с длинными пальцами, виртуозно играющий Шопена (Томаш Кот). Она — почти девочка, провинциалка, с криминальным прошлым (Иоанна Кулиг не только хорошая актриса, но и талантливая певица). Система, в которой человек — это звучит униженно — протянет свои «директивы» в самые узкие просветы личного. Отравит музыку сфер дегтем партийных песен о главном. Или ресторанным шансоном.
Но «Холодная война» — не столько про оппозицию: личность и тоталитаризм, личность и диктатура рынка. Павликовский снимает кино и про трагедию оторванности от дома, от языка, от ледяной земли, родившей и эту любовь, и песню, которую во всех главах киноромана «Холодная война» поет взрослеющая на глазах Зула. А еще это история, в которой сама любовь проходит стадии настоящей войны — непонимания, предательств. Попыток преодолеть силу взаимного притяжения, которая мощнее гравитации.
Тончайший, сотканный из нюансов фильм снят Лукашом Залом, оператором «Иды» и «Довлатова». Ледяные просторы «средь снежного разлива» польской глубинки. Разрушенный храм, в котором вместо купола — небо. Белое молоко озера, в котором, как в счастье, утопает беловолосая Зула. Съемка через зеркало, отражающее общность массовки с акцентами на героях. Столь же важную роль играет музыка. Народные песни, записанные фольклористами. Любимая песня Зулы — утесовское «Сердце, тебе не хочется покоя», которое пригвоздит к ней «суженого». Джаз в исполнении Виктора — душевный крик, мольба. Хоры во славу Сталина агрокультуры.
Гонка героев по кругу, как бег булгаковских персонажей: от себя — к себе, от родины — домой, к нулевой отметке, к последнему испытанию. За скобками этого романа мерцает обширный драматичный контекст ХХ века, стирающий в песок судьбы, рвущий по живому связи. Они будут бежать из страны в страну. Друг от друга. Совершать неисправимые ошибки. Но не смогут жить с притупленным сердцем. Может быть, у любви такой силы и не может быть будущего — самое место ей на родине. Под дырой в храме на полустертых глазах Богоматери быть с небом обвенчанной.
«Магазинные воришки»
«Золотая пальмовая ветвь» досталась фильму знаменитого японского режиссера Хирокадзу Корээды. Похоже, жюри вдохновлялось не только качеством кино, но и его соответствию нерву времени. Фильм в неожиданном ракурсе ставит вопрос: что же такое сегодня настоящая семья, подлинность отношений близких? Корээда показывает семью формально чужих друг другу людей. Но когда ювенальные и правоохранительные органы вторгаются в их неправедную жизнь, наводят «порядок», разлучая фейковую «родню», никто из них не становится счастливее.
Мелодрама — любимый жанр Хирокадзу Корээды. В упаковке зрительского кино автор решается говорить со зрителем на довольно сложные темы: об утратах, о рубеже между жизнью и смертью, о кризисе семьи, о пробуждении человечности, о противоречиях мира.
Драматургия «Магазинных воришек» построена на «перевертыше» — внезапном преображении происходящего. Но с самого начала фильма довольно трудно разобрать родственные связи семьи, живущей в утлой хибаре: бабушки, отца, матери, сына, старшей дочери. Кино Корээды вообще лишено однозначности. Вроде бы люди ведут себя неблаговидно: подворовывают продукты в магазинах, обманывают пенсионный фонд, вымогают деньги у родственников. И при этом вызывают сочувствие. В каждом из них альтруизм смешан с эгоизмом, лукавство с простосердечием, распущенность с целомудрием. Постепенно запутанные внутрисемейные отношения обретают подлинное тепло. Зритель вынужден балансировать между осуждением и сочувствием, выбирая: жестокая правда или щадящая ложь, закон или милосердие? Автор задается вопросом, что есть истинное материнство и отцовство, непоказная близость. И что значат эти семейные ценности в том самом обществе, в котором институт семьи практически разрушен.
