К началу третьей недели протестов можно сделать предварительный вывод о том, что власть проиграла все пиар-битвы с желтыми жилетами.
Показательными стали последние дни.
27 ноября президент обратился к народу с программной речью, объявив о создании Высшего совета по климату и зачитав избранные места из «стратегии экологических преобразований» в стране. Это была первая попытка прямого обращения Макрона к желтым жилетам. А желтый жилет, я напомню, это просто символ разнородного протеста, участниками которого становятся и поклонники левых, и фанаты ультраправых, и совсем небогатые люди (в основном), и средний класс.
После прошлой акции на Елисейских полях в парижском суде по обвинению в беспорядках и ношении оружия оказались и 32-летний бездомный из лионского пригорода, и 26-летний житель курорта Тонон-ле-Бан, заявивший, что зарабатывает 8 тысяч в месяц. Судили и 27-летнюю «мать-одиночку», последним местом работы которой был «Макдональдс». Судили 40-летнего тюремного надзирателя, отставного военного, который пришел на Елисейские поля с молотком. Судили 35-летнего безработного, приехавшего из лиможской деревни, чтобы швырнуть камень в парижский газетный киоск.
Так что президент, можно сказать, обращался ко всему народу сразу.
***
«Экологические преобразования» (из-за которых были повышены налоги на топливо, что и стало катализатором протестов) не должны приводить к обеднению людей, подчеркнул президент. И сказал, что сделает систему топливного налогообложения «гибкой» — т.е. в случае роста цены барреля налоги будут снижаться.
Кроме того, Макрон дал слово, что «сделанные сегодня предложения» — далеко не последние. Но для выработки новых инициатив нужно «всем вместе» — и власти, и представителям гражданского общества — в ближайшие три месяца провести «широкомасштабные консультации» во всех регионах. И уже на основе этих «консультаций» можно будет выработать «новую экономическую и социальную модель», «которая всем нам нужна» — с учетом необходимости борьбы за экологически чистое будущее.
Таким образом президент хотел, с одной стороны, показать, что ЖЖ пора перейти к «конструктивной повестке», а с другой стороны — попытался оттянуть время: за три месяца, особенно с учетом рождественских праздников, костер протеста должен погаснуть.
Наконец, Макрон дал знак, что уважает ЖЖ: объявил, что министр экологии Франсуа де Рюжи «готов сегодня же принять» их «полномочных представителей». И не где-нибудь в минэкологии, а прямо в Елисейском дворце.
***
Но желтые жилеты не поддались на «уловки».
«Господин Макрон только что подписался под продолжением протестов. И они, конечно, будут ужесточаться», — прокомментировала речь президента 51-летняя Жаклин Муро, гипнотерапевт из Бретани, которая вошла в число неформальных лидеров ЖЖ после того, как ее протестный ролик посмотрели 6 млн человек. «Нам нужны решения сегодня, здесь и сейчас, а не через три месяца», — не оставила президенту шансов госпожа Муро.
Приговор гипнотерапевта подтвердила соцслужба: 78% процентов опрошенных «считают предложения президента неубедительными». Кого, действительно, по-настоящему волнует обещание закрыть угольные электростанции к 2022 году, 14 атомных реакторов к 2035 году и отказаться от нефти к 2050-му?
Встреча двух «полпредов» ЖЖ с министром экологии не улучшила ситуацию. 33-летний водитель Эрик Друэ, выйдя из Елисейского дворца, призвал народ 1 декабря снова выйти на Елисейские поля. И выходить каждую субботу, пока власть не предложит «реальные меры» по «улучшению жизни».
***
После этой угрозы уже премьер-министр Эдуар Филипп пригласил «представителей протеста» к себе в Матиньонский дворец на пятницу, 30 ноября, в 14.00. Ожидалось, что во дворец придут восемь самоназначенных «полпредов» ЖЖ.
Но водитель Друэ сразу же отказался идти к премьер-министру, а из остальных семи во дворец явились двое, при этом один, 26-летний Жазон Эрбер, сначала опоздал на полчаса, а потом сразу же вышел.
«Я из вежливости позволил премьер-министру и министру экологии представиться, затем я тоже представился и проинформировал их о том, что не хочу продолжать дискуссию из-за того, что мне не позволили вести прямую трансляцию встречи», — сказал Эрбер толпе журналистов, дежуривших у выхода из резиденции премьера. Имя второго переговорщика Эрбер не назвал «из соображений безопасности». «Мы все получили много угроз и 99% этих угроз» исходило «от других желтых жилетов», — объяснил этот специалист по связям с общественностью городской агломерации Большой Ангулем.
Чуть позже, в сопровождении министра экологии, вышел премьер и заявил журналистам, что переговоры (с неназванным «желтым жилетом») длились чуть больше часа и были «интересными», «откровенными», «уважительными» и «полезными». «Обмен мнениями состоялся, — отчеканил премьер, — Состоялся с меньшим количеством представителей, чем я надеялся, но важно, что он состоялся».
***
При этом премьер двое суток готовился к встрече: консультировался с деятелями партий, принимал представителей профсоюзов и бизнеса…
Бизнес выражал «глубокую обеспокоенность»: на носу рождественские праздники, а тут на красный кафтан Санта-Клауса, символизирующий время безудержных продаж, могут напялить смирительный желтый жилет. Подоспело с цифрами и министерство экономики: потери торговых сетей от протестов составили 35% в субботу, 17 ноября, и 17% в субботу, 24 ноября. Откликаясь на эти цифры, Федерация торговли и сбыта, выступила с пугающим заявлением: третий подряд протестный уик-энд может обернуться «катастрофой». А заместитель мэра Парижа сказал, что беспорядки, произошедшие на Елисейских 24-го ноября, стоили городу «больше миллиона евро» и это еще не окончательный подсчет. К слову, один только бутик «Диор» начитал убытков «больше миллиона».
Но что такое «три протестных уик-энда» для великой, вечно бастующей Франции?
И что такое «катастрофа» размером 17% потерянной прибыли на фоне грандиозных требований народа?
***
Перед «встречей с премьером» «жилеты» передали в СМИ список из сорока «народных директив».
- Там и рост минимальной пенсии до 1200 евро,
- и минимальной зарплаты до 1300 («чистыми»)
- и требование платить «всем избранникам» не больше средней з/п по стране.
- Ограничить максимальную зарплату 15 тыс. евро.
- Вернуть энергетические компании под контроль государства.
- Прекратить закрытие региональных ж/д линий, школ, почтовых отделений и детских садов.
- Сделать так, чтобы каждое законодательное предложение, собравшее 700 тысяч подписей, выносилось на референдум.
- Снизить пенсионный возраст.
- Увеличить гос. помощь для создания новых рабочих мест.
- «Значительные средства на психиатрию» (так в документе).
- Больше средств выделять на содержание правосудия, армии и полиции.
Если вы считаете эти требования популистскими, вы, вероятно, правы.
А откуда исходит главная популистская угроза?
В разгар прошлого митинга глава МВД Кристоф Кастанер заявил, что «погромщики действуют по призыву Марин Ле Пен». И намекнул, что «с 1934 года (то есть с дня ультраправого путча 06.02.1934 — ред.) на Елисейских полях были «только праздничные манифестации». Министра поймали на плохом знании истории: во-первых, в 1934-м коричневые собрались на площади Конкорд, а во-вторых, на Елисейских позднее были политические манифестации.
Следом за главой МВД высказался министр бюджета Жерар Дарманен: «Бастовали не желтые жилеты, а коричневая чума».
Хотя другой «чумы» — ультралевых и анархистов — среди погромщиков было больше.
Перед тем митингом Ле Пен написала в твиттере: «Чем оправдать запрет французскому народу митинговать на Елисейских полях, где проходит много других массовых собраний (празднование победы на чемпионате мира, Новый год)?». Потом она добавила: вы либо закройте Елисейские поля, если вы запретили там митинговать, либо не запрещайте.
Но в пятницу, 30 ноября, глава МВД сначала выпустил коммюнике, в котором опять назвал грядущий митинг на Елисейских незаконным, а следом — в телеэфире — рассказал о том, что полиция будет пускать протестующих, но досматривая сумки.
«Не страшно потратить политический капитал, если ты осуществляешь реформы. В руки экстремистов людей толкает беспомощность государства», — именно так, согласно источнику Figaro, президент Макрон ответил на предложение о временном отказе от некоторых непопулярных мер.
Положительного эффекта от реформ протестующие пока не чувствуют. Беспомощность государства — вполне вероятно.
И в придачу к этому «гос. мужи» зачем-то демонизируют мадам Ле Пен, которая всего полтора года назад, на президентских выборах показала, чего она стоит.
Еще не хватало, чтобы сейчас в эфир вышел премьер-министр и заявил, что на переговоры 30 ноября в «желтом жилете» к нему приходила Марин Ле Пен.
