КолонкаПолитика

«Паррезия» СПЧ

Это ничего не значит. И в то же время это значит очень много

Этот материал вышел в номере № 139 от 14 декабря 2018
Читать

На вопрос, как прошла встреча СПЧ с президентом (такая последовательность более точна, так как повестку предлагали мы), каждому из членов Совета пришлось ответить не раз, начиная с момента, когда, выбираясь из Кремля, мы задавали его друг другу: «Как тебе показалось, как прошла встреча?» — «Да вроде лучше, чем в прошлый раз». — «И мне тоже так показалось»… Ощущение оказалось более или менее общим, но о результатах говорить нет смысла: что бы ни произошло дальше, роль в этом встречи 11 декабря 2018 года все равно останется непонятной.

Ощущение же вытекает, пожалуй, из двух главных (субъективных) наблюдений:

1. В течение трех часов президенту с той или иной степенью детализации была представлена вся правозащитная повестка: пытки, безумие силовиков при массовых задержаниях, нарушения на выборах, отсутствие диалога власти с обществом, и прежде всего с молодежью, преследование правозащитных НКО, несправедливость судов. Об одном только аресте Льва Пономарева президенту, начиная со спича председателя СПЧ, сказало человек шесть. Было многажды указано на провокации в делах «Нового величия» и «Сети» и на сопутствовавшие им пытки, а Александр Сокуров, приехавший, несмотря на проблемы с ногой,

напомнил об Олеге Сенцове и получил от Путина странный ответ: не повторив фамилии, тот сказал, что «в администрации думают об этом».

Пожалуй, это больше говорит о новом составе СПЧ, где прежде не наблюдалось такой согласованности, и об активности получивших слово «неофитов». Но этот состав назначил президент, и, насколько мы знаем «из собственных источников», не во всем согласившись с версией своей администрации. В составе СПЧ есть и потери, но они компенсированы.

2.На большинство предложений президент, как и прежде, отвечал: «Над этим надо подумать». И это ровным счетом ничего не значит. Но он реже и не так уверенно, как прежде, прибегал к своей излюбленной мантре: «Суд разберется (разобрался»). Отвечая, он прочел вслух две справки, изобличающие участников «Сети» и «Нового величия» и, по-видимому, заготовленные заранее, но металлические нотки, в отличие от других встреч, на этой в его голосе не звучали. Когда шестой выступавший напомнил президенту про Пономарева, тот наконец сказал, что поручит проверить законностью решений судов генпрокурору Чайке.

Дело судьи Гордеева

Лев Пономарев не сможет по-человечески проститься со своим другом Людмилой Алексеевой: путь на похороны ему перекрыл президент — хотя вряд ли по своей воле

Разумеется, это значит лишь, что Генпрокуратура, закончив проверку месяца через два, объявит, что решения судов были обоснованы и законны. И конечно, все это только нюансы, заметные вблизи непосредственному наблюдателю. Они могли стать случайным следствием утреннего прощания с Людмилой Алексеевой или просто расположения духа президента —

но разве люди из его окружения, которые могут, в отличие от нас, «решать вопросы», не ориентируются на те же неформализованные и едва уловимые «сигналы»?

Дело в том, что большинство членов СПЧ, как и президент, помнит подобные встречи, проходившие каких-то 30 лет назад на закате советской власти. Тогда, с одной стороны, повестка задавалась противоположным образом: от центра к периферии, а с другой, по произнесенным словам можно было делать какие-то выводы на будущее. А сегодня такое обсуждение — не то чтобы фикция, но то, что говорится, и то, что параллельно происходит, — это как бы два разных фильма, идущие на разных экранах одновременно, но в разной темпоральности.

И снова сторонники и противники контактов правозащитников с властью задают тот же вопрос: для чего? Мне представляется, что на этот раз члены СПЧ удачно совершили акт паррезии. Это слово для книжки о журналистике я почерпнул у Мишеля Фуко, а тот, в свою очередь, у древних греков. Оказывается, у них не только было такое понятие, но они вдумчиво, в том числе на примерах Платона и Сократа, обсуждали обозначаемое им явление. «Паррезия» в этом контексте означает «говорение правды перед тираном или народом». Всегда с какими-то элементами риска для парресиаста (иначе это не будет паррезией) и разрывания рубахи на груди. При этом древние замечали, что если говорить правду перед тираном (пример Платона) не всегда фатально, то перед народом (Сократ) — означает почти верную казнь.

С этой точки зрения СПЧ, который вроде бы никто и не слушает (конечно, надо будет еще посмотреть, какие поручения даст президент, но и они тоже ничего не будут значить), — такой же институт, что и несколько площадок сохранившихся независимых и правдивых медиа. Разговоры в Совете реже и короче, зато фиксация их стопроцентная.

Их значение состоит в том, что отныне никто и никогда — ни завтра, ни через год, ни через 100 лет — не сможет сказать, что 11 декабря 2018 года вот это не говорилось.

Ответят СПЧ или нет, мы не сможем понять, так как скрытых причин будущих событий всегда окажется слишком много, и разных. Но власти придется постоянно помнить, что все это было сказано, даже если сказанное она будет просто игнорировать.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow