10 января на совещании с правительством Лукашенко заявил, что, оказывается, это Россия в свое время отказалась от союзного сближения, так что нечего валить с больной головы на здоровую и предлагать деньги в обмен на союз. По его словам, стороны должны были принять союзную Конституцию, в которой были бы прописаны и единая валюта, и общий суд, и органы управления. Но Россия отказалась: «Я это напомнил президенту России. Он сказал: «Да, так и было». Вопрос встает ― что будем делать с союзным договором? Надо садиться за стол и смотреть, что мы вместе можем сегодня согласно договору решить. На что мы вместе можем без всякого давления пойти». И продолжил: при наличии малейшего давления либо неравного положения сторон это уже не сотрудничеством называется, а либо аннексией, либо инкорпорацией. Кстати, эти два слова появились в выступлениях Александра Лукашенко только в конце минувшего года. Раньше слово «аннексия» с трибун не произносилось и вообще считалось низовой лексикой для маргиналов из оппозиции.
Потом Лукашенко неожиданно назвал «смешной суммой» 400 миллионов долларов потерь Беларуси из-за российского налогового маневра в наступившем году. Правда, еще в конце декабря вице-премьер белорусского правительства Игорь Ляшенко утверждал, что
внутренние резервы уже исчерпаны, и вся надежда только на российскую компенсацию.
Так что непонятно, смешно или грустно, исчерпаны или безграничны. Правда, дальше Александр Лукашенко признал, что с 2015 года, когда Россия только начала налоговый маневр, Беларусь уже потеряла 3,6 миллиарда долларов, а к 2025 году, когда маневр будет завершен, потери белорусской экономики составят 10,6 миллиарда долларов. А это означает, по его словам, что Россия должна компенсировать эти потери. Но в принципе, сказал Лукашенко, есть и другой вариант, по крайней мере, в этом году: правительство должно придумать, где заработать эти 400 миллионов долларов в случае, если Россия хочет потерять единственного союзника на западном направлении и окончательно откажется компенсировать потери.
Собственно, тут можно кричать «бинго!», потому что это уже не намек на возможную смену партийной линии, а ультиматум. Но и на этом совещание не закончилось: кроме поиска 400 миллионов, Александр Лукашенко поручил правительству найти альтернативные источники поставок нефти.
А вот это уже было — и сработало.
В 2010 году, когда Россия ввела экспортные пошлины на нефть и запустила по своим телеканалам сериал «Крестный батька», Минск объявил, что теперь будет покупать нефть в Венесуэле.
Еще живой Уго Чавес пообещал поддержку братскому белорусскому народу, договор на поставки 30 миллионов тонн на три года подписывали с бубнами и барабанами, а первый танкер в одесском порту белорусские государственные журналисты встречали, как Гагарина после полета. При этом всем было ясно, что транспортные расходы не сделают венесуэльскую нефть дешевле российской, даже с учетом пошлин. Но Россия очень быстро отменила пошлины для Беларуси, и Александр Лукашенко вышел из той нефтяной войны победителем, а венесуэльский проект сам по себе заглох. Да и у Чавеса в то время начались совершенно иные, ставшие фатальными, проблемы. Но политический маневр «не дадите нефть — уйдём в Венесуэлу» сработал. Так что, возможно, призыв к поискам альтернативных источников нефти — это такое успешное заклинание, которое помогло девять лет назад, так что должно сработать и сейчас.
11 января во время новогоднего приема Александр Лукашенко предупредил, что
ближайшие годы будут тяжелыми для белорусского народа, потому что страну будут «пробовать на зуб»,
и это должно стать тем испытанием, которое покажет, достойна ли Беларусь своей независимости. А днем раньше, сразу после партхозактива, министр иностранных дел Владимир Макей позвонил в Вашингтон и объявил, что Беларусь снимает все ограничения на количество работающих в Минске американских дипломатов. А эти ограничения действовали больше десяти лет — с 2008 года, когда США обвинили Беларусь в систематическом нарушении прав человека, а Минск в ответ обвинил посольство США в подрывной деятельности и сократил число дипломатов до пяти (в то время в Минске работали 32 американских дипломата). Так что больше десяти лет в Беларуси не было американского посла, лишь временный поверенный, а дипломатические контакты были сведены к минимуму. И вот теперь Минск готов принять хоть 32, хоть тысячу дипломатов США.
Только не говорите, что это простое совпадение во времени. Таких совпадений не бывает.
