Кредитная история
«У меня ребят-то не отберут, если узнают, как я живу?» — сомневается мама двоих детей, прежде чем согласиться на разговор. Просит изменить имена и не фотографировать. Это, пожалуй, главное, что нужно знать о доверии к обещаниям властей со стороны семейных граждан.
Марина живет в пестренькой десятиэтажке на краю спального микрорайона Саратова. Дом — последний по улице. Дальше — пустыри, гаражи, серые трубы ТЭЦ. Микрорайон строился в последнее десятилетие. Согласно современным нормам в подъездах и магазинах сделали пандусы, в каждом дворе поставили детскую площадку. Но это вовсе не значит, что мама с коляской может пользоваться свободой передвижения в любое время года.
Зимой на эти площадки коммунальщики сбрасывали снег, полностью завалив горки, качели и поломав ограждения. Тем не менее улицы не стали чище, и маршрутки не могли проехать в микрорайон. По обочинам лежали такие сугробы, что на пешеходных переходах жители вырубали ступеньки в снегу топором, иначе было невозможно перейти дорогу.
Открывая дверь, Марина прикладывает палец к губам — в комнате спит двухлетний Сережа. Приглашает на кухню, предлагает кофе.
Прошу чаю, но слишком поздно понимаю, как это бестактно с моей стороны: ведь чая нет не потому, что он случайно закончился. Состояние семейного бюджета не предполагает возможности выбора напитков.
У Марины — высшее техническое образование, большой опыт работы и 835 тысяч рублей долга за ипотеку. До кризиса Марина работала на крупном складе печатной продукции, отвечала за логистику. Зарплата была достойная, и Марина решила купить собственное жилье. «До этого мы с дочкой, мамой и братом жили вместе. Хотелось простора. И я замахнулась сразу на двушку».
Три года Марина отдавала банку по 15 тысяч рублей в месяц. А потом потеряла работу. Пыталась продать квартиру, чтобы погасить кредит и купить себе хотя бы комнату. Но банк не согласился и подал в суд. «По закону ипотечное жилье имеют право отобрать, даже если оно единственное. Никого не интересовало, где после этого будет жить ребенок».
Служба судебных приставов по неизвестным причинам два года не выставляла квартиру на торги. За это время цены на недвижимость в Саратове сильно упали. Квартира ушла за копейки, едва покрывшие половину задолженности перед банком. Кроме того, накопилось около 30 тысяч рублей долгов по ЖКУ и налогу на имущество. Оплатить их должна Марина.
«Мама взяла дочку на дачу, пока я искала работу.
Питалась водой и хлебом в прямом смысле. Устроилась на склад бытовой техники. Ходила на работу и обратно пешком, час утром и час вечером, денег на маршрутку не было.
Мне повезло: пораньше выписали аванс».
Приставы списывали с банковской карты 50 процентов поступлений, в том числе и детские пособия. «По закону отбирать пособия нельзя, но сначала придется доказать, что ты не верблюд. Каждый месяц брала выходной за свой счет, собирала справки, подтверждающие, что это — именно «детские» деньги, ехала на другой конец города в отдел ФССП, писала заявление, шла к начальнику. Удержанную сумму возвращали. А через месяц происходило то же самое».
Бывший муж Марины задолжал больше 700 тысяч рублей по алиментам. Но он работает неофициально, и найти его приставы не могут.
«Я и руководству федеральной службы приставов писала, и президенту в прошлом году отправляла СМС на прямую линию. Никаких ответов. Ну ладно, переболело», — машет рукой Марина.
«Хватает на супчик»
Мама собеседницы предпочитает смотреть Первый канал, где часто рассказывают о государственной любви к детям. «Я никакой поддержки не чувствую», — пожимает плечами Марина. Сейчас ее семейный бюджет выглядит так: 1550 рублей детских пособий и льготное питание в школе на 22 рубля в день. «Хватает на супчик. Когда деньги есть, доплачиваем, и дочка может взять второе или булочку».
В 2017 году, когда родился сын, Марина обратилась за материальной помощью в областную думу. «Дали 10 тысяч рублей. В мае 2018-го обратилась опять. Назначили 4 тысячи. Выплатили в декабре, потому что нашего депутата «закрыли».
Ежемесячная выплата из средств материнского капитала положена только на детей, родившихся начиная с 1 января 2018-го. «На сертификат можно было бы купить комнату в коммуналке и сдавать. Но до достижения ребенком трех лет это можно сделать только через ипотеку. Так что еще год бумажка будет просто лежать в шкафу».
На учебники для дочки нужно 5 тысяч рублей в год (по закону учебники должны предоставляться бесплатно, в реальности школьной библиотеки хватает не на всех). Еще столько же — на канцтовары и форму.
«В благотворительный фонд родители сдают по 300 рублей в месяц. Я отказалась. Мне сказали, что руководство школы знает, как работать с теми, кто не платит. Не уверена, есть ли тут связь, но после этого Катерина скатилась на тройки».
«Как я вижу перспективы дальнейшего образования детей? Пока никак, — вздыхает Марина. — Дочка хочет стать поваром, как бабушка. Выбирает колледж, надеется, что сумеет поступить на бюджетное отделение. Нанять репетиторов мы не можем. Она сама находит в интернете бесплатные видеоуроки».
«Хорошо, что у нас много родственников. Они помогают продуктами». На вопрос о семейном меню собеседница отвечает крылатой фразой о стабильной цене макарошек. «Картошка, курица, иногда бабушка покупает бананы. Сыну в поликлинике дают рецепт на бесплатные растворимые каши. Это очень выручает. Новую одежду позволить себе мы не можем. Носим то, что отдают подруги, у которых дети старше моих. За коммунальные услуги платит мама. Она на пенсии, но продолжает работать».
От вопроса о культурном досуге Марина устало отмахивается. «Уже забыла, когда была в театре или кино. Я об этом даже не думаю. На повестке дня — только насущная проблема: что мы будем завтра есть».
Спрашиваю, где Марина берет силы, чтобы не впадать в уныние? «Только в детях», — женщина рассказывает, какой заботливой растет Катя, умеет и накормить, и уложить брата. Вместе с дочкой Марина отвозит одежду, из которой Сережа вырос, в городской центр помощи семье и детям — там раздают вещи тем, кому живется еще труднее.
«Хуже всего — постоянное чувство вины перед детьми, — говорит Марина, упершись взглядом в чашку с цикориевым напитком. — Это надо просто перетерпеть. Я выйду на работу, и будет полегче».
В декрет собеседница уходила с должности сотрудника управления соцзащиты. Ее зарплата составляла 11 800 рублей.
Чтобы вернуться на работу, нужно устроить Сережу в детский сад. На очередь Марина встала, когда сыну было полгода. «Но мы постоянно отодвигаемся назад. Вот смотрите, — она листает на мобильнике скриншоты электронной очереди, — в январе мы были 144-е. В феврале — уже 179-е». Собеседница отправила саратовскому губернатору письмо с просьбой объяснить математический феномен. В приемной пообещали ответить через 30 дней. Президент в послании Федеральному собранию назвал проблему с детскими садами решенной «практически повсеместно». «Не знаю, какой город имелся в виду, но в Саратове как 14 лет назад мы не могли устроить дочку в садик, так и сейчас не можем». В нулевых, вспоминает Марина, проблема с устройством Кати решилась при помощи материальной стимуляции заведующей детсадом и покупки игрушек в группу.
Марина пытается найти подработки. «Выходила ночным кассиром в супермаркет. Платят 690 рублей за смену. Но ведь, придя домой, я не ложусь отсыпаться, а целый день бегаю за двухлетним ребенком. Работать на следующую ночь физически невозможно. Занимаюсь уборкой квартир, сдающихся посуточно. За это платят 100 рублей, с мытьем полов — 200. От безысходности пойдешь и на такие деньги, чтобы хватило на хлеб и молоко. Но заказы случаются нерегулярно».
«Не те деньги, из-за которых стоит спорить»
Любопытно сравнить, сколько региональный бюджет тратит на поддержку семей с детьми и сколько — на комфорт государевых мужей.
Право на детское пособие имеют семьи, в которых среднедушевой доход не превышает величину прожиточного минимума (8599 рублей в месяц). Базовая выплата составляет 430,53 рубля на ребенка. На детей одиноких матерей — 861,06 рубля. На детей, родители которых уклоняются от уплаты алиментов; на детей военнослужащих по призыву, на детей из многодетной семьи — 645,80 рубля.
В феврале региональное правительство объявило аукцион на покупку фотоаппарата для пресс-службы губернатора за 620 тысяч рублей.
Как объяснили чиновники, дорогая камера нужна для освещения визитов Валерия Радаева в районы области, «фотоматериалы пресс-службы надлежащего качества используют средства массовой информации, издательства, вузы, предприятия, учреждения». В результате аукциона цена была снижена: технику приобрели за 383,8 тысячи бюджетных рублей.
19 миллионов рублей в этом году будет стоить обслуживание губернаторского вертолета. По словам управляющего делами областного правительства Павла Точилкина, Ми‑8 использовался, в частности, нынешней зимой, когда автомобильное движение в регионе было парализовано из-за аномальных снегопадов. Разумеется, областные чиновники летали на нем не потому, что не хотели стоять в одной пробке с простыми саратовцами, а «для решения оперативных вопросов по очистке дорог».
80 миллионов рублей в нынешнем году планируется потратить на ремонт зала заседаний и гардероба областного правительства.
По официальным сведениям, доход губернатора за 2017 год (более свежие сведения пока не опубликованы) составил 5,7 миллиона рублей (то есть около 470 тысяч рублей в месяц). По подсчетам Саратовстата, средняя зарплата в регионе составляет сейчас 26 047,4 рубля.
По сравнению с тратами исполнительной власти представители законодательной ветви выглядят почти аскетично. Например, на празднование 25-летнего юбилея областной думы решено потратить 1,5 миллиона рублей. Деньги пойдут на оплату звуковой аппаратуры для торжественных мероприятий, буклеты, открытки, а также канцелярские товары с праздничной символикой. Во время обсуждения вопроса на заседании думы депутаты отметили, что 1,5 миллиона — «не те деньги, из-за которых стоит спорить».
