На выездном заседании Приволжского окружного военного суда в Пензе выступил еще один обвиняемый по делу так называемого движения «Сеть» (признано террористическим и запрещено в России. — Ред.). Илья Шакурский, которому вменяют создание этого сообщества, рассказал на допросе о пытках электротоком, о конфликте с неонацистами и о том, как игры с друзьями в стайкбол обернулись для него уголовным преследованием.
На скамье подсудимых семеро: Дмитрий Пчелинцев, Илья Шакурский, Максим Иванкин, Василий Куксов, Михаил Кульков, Арман Сагынбаев и Андрей Чернов. Всем им вменяют организацию и участие в террористическом сообществе. Отдельно Шакурского, Пчелинцева и Куксова обвиняют в незаконном обороте оружия. А Чернову, Кулькову и Иванкину еще инкриминируют покушение на производство и сбыт наркотиков. Пчелинцеву отдельно — покушение на умышленное повреждение чужого имущества.
В Петербурге рассматривают дело «Сети» в отношении Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова. Пока рассмотрение их дела отложили до 4 июня. В Пензе заседания проходят в ежедневном режиме — по пять дней в неделю. Адвокаты не успевают участвовать в других делах, им часто приходится делать перерывы именно по делу «Сети». В день слушания длятся в среднем 2–3 часа. Тройка военных судей не собирается сбавлять обороты и намерена в таком режиме продолжать рассмотрение дела.
Первая встреча с центром «Э» и конфликт с неонацистами
Шакурского допрашивали два дня, 28 и 29 мая. Он решил давать показания в форме свободного рассказа. Он начал с периода, когда жил и учился в школе в поселке Мокшан Пензенской области. В 2013 году начал интересоваться антифашизмом, был экоактивистом, выступал за очистку реки Мокша. Как считает Шакурский, его деятельность периодически интересовала местных «борцов с экстремизмом» из центра «Э». Впервые он попал в их поле зрения, когда они составили на него административное дело за публикацию фото со свастикой.
«По замыслу, на картинке были уродливые неонацисты с зачеркнутой свастикой на лбу. Это было направлено против фашизма», —
объясняет Шакурский и добавляет, что тогда его еще оштрафовали на 500 рублейи лишили целевого направления в университет. В школе началась травля, на классных часах учителя говорили, что Шакурский неонацист, а одноклассники его сторонились.
Сотрудники центра «Э» были недовольны им, предлагали сотрудничество, говорили: «Вот ты антифашист, будешь сдавать нам фашистов». «Я отказался, не собирался выполнять их работу, на что мне ответили: «Не хочешь дружить, значит, будем врагами», — продолжает Шакурский.
После поступления в педагогический университет Шакурский переехал в Пензу. Выступал на антифашистских акциях и концертах, писал статьи, разоблачающие неонацистов. «Я участвовал в акциях памяти убитых антифашистов. Причем убитых не во время войны, а в наши дни. Естественно, эта активность вызвала интерес у местных неонацистов», — говорит Шакурский.
Он рассказал об одном из конфликтов, который произошел в кафе в 2014 году с неонацистами. К нему подошли 15 человек, сняли его на видео и выложили в интернет. «Я их послал на записи. Они все выложили в интернет, чтобы унизить меня. Обо мне узнали много людей, которые поддержали меня. <…>Уже тогда меня знали как «Спайк». У меня была прическа с иголками, которые назывались спайками. Видео подписали «Шавка Спайк попался», — добавил Шакурский.
«Не жди, что мы будем играть по-честному»
Адвокаты Анатолий Вахтеров и Сергей Моргунов попросили Шакурского вспомнить момент задержания. В тот день, 17 октября 2017 года, он узнал об исчезновении своего знакомого Егора Зорина. Он пытался найти его, обзванивал друзей, обошел центр города, прошелся по барам, «где мог быть Зорин» — безрезультатно. Позже стало известно, что он был задержан одним из первых. Потом пришел черед Шакурского. Неизвестные у дома его сбили с ног, повалили на землю и начали избивать, «зачем-то вырвали клок волос», уточняет он.
«Я должен был им ответить, кто меня задержал. Говорю, вы из МВД? Центр «Э»? После нескольких неправильных ответов я снова предположил, что задержан ФСБ. И мне говорят: «Верный ответ», — продолжает Шакурский.
У него сразу потребовали пароль от телефона, забрали деньги и ключи, начали читать переписку. Потом повели на обыск в квартиру. Там обнаружили охотничье ружье «Сайга» и пистолет Макарова, под диваном нашли «красный баллон».
Как утверждает Шакурский, пистолет и баллон ему подкинули, его отпечатков на этих предметах не обнаружили.
«Не жди, что мы будем играть с вами по-честному», — предупредили Шакурского во время обыска.
Знакомство с другими фигурантами
С обвиняемыми «питерского дела» Шакурский лично не знаком, но оговаривается, что мог видеть их на мероприятиях. С Черновым познакомился на концерте, вместе ходили в спортзал и в походы. С Пчелинцевым обвиняемый познакомился в 2014 году. Тогда между ними был конфликт, и как признается Шакурский, «было время, что ненавидел его».
«Причиной конфликта была моя бывшая девушка, Виктория Фролова. Весь в 2016 год мы не общались и не здоровались. <…>Но ревность — это слабость, как я считал, поэтому потом немножко успокоился», — теперь уже с улыбкой вспоминает Шакурский.
С Арманом Сагынбаевым он познакомился в 2015 году «в общей тусовке» веганов. А с Иванкиным и Кульковым пересекались «на неформальных сходках» и концертах в Пензе. В лагере «Карасик» в 2017 году проходили квест, там же был и Куксов.
Он настаивает, что никогда не вступал в террористические организации, никакого подчинения между ними не было и никакой конспирацией не занимались. Шакурский ухмыляется, как Пчелинцев мог ему давать указания, если тогда у них был серьезный конфликт. На вопрос защиты, знает ли подсудимый о структурном подразделении «Сети» под условным названием «Восход» и «5 ноября». Шакурский сказал, что знает только аналогичные названия страйкбольной команды антифашистов.
«У Куксова течет кровь»
«Во время допроса я слышал стоны. Тогда не знал, какой круг людей был задержан. Мне было известно только про Куксова», — Шакурский поделился, как на него оказывалось давление. По его словам, в кабинет зашел сотрудник ФСБ в маске, в руках у него была окровавленная тряпка. «У Куксова течет кровь», — сказал фээсбэшник и вышел.
«Состояние было такое, что мне никто не сможет помочь», — вспоминает он.
В октябре 2017 года Шакурский дал признательные показания. Как он рассказывает, его еще раз допрашивали 3 ноября. После этого вернули в СИЗО и внезапно перевели в карцер за то, что «не вовремя встал с кровати во время подъема». Переодели в тюремную робу и сразу повели в другую часть СИЗО.
«Спустились в подвал, завели в камеру и захлопнули дверь. Сказали: «Сядь за столик, сиди жди». Зашли три человека в масках и белых резиновых перчатках. Позднее узнал одного из них — это был оперативник Вячеслав Шепелев. Я с ним часто встречался в здании ФСБ и слышал его голос», — продолжает Шакурский.
Сказали раздеваться, голову опустить, сесть на скамейку, руки завязали скотчем, на глазах — повязка. «Была мысль, что больше не выйду живым. <…>
Находился в одних трусах, в рот засунули носок. К большим пальцам на ногах привязали провода. До последнего не понимал, почему меня продолжали пытать. Я дал все показания, которые просили.
Был вопрос, зачем врешь ФСБ? Где находятся остальные участники организации? Начали бить током, раз пять», — продолжает Шакурский.
Трое судей слушают его невозмутимо, все смотрят в стол.
«Шепелев держал меня во время подачи тока, потому что у меня дрожали ноги, я падал. Иногда бил по ногам. Потом он снял с меня трусы и стал угрожать, что изнасилует. Если я продолжу юлить и выгораживать других, то могут прийти ко мне в любое время и сделать все что захотят», — по минутам вспоминает Шакурский.
Он признается, что тогда после серии допросов он стал подписывать все документы, даже не читая их. Ему стало ясно, что возможности изменить показания у него больше нет.
«У меня началась паническая атака, не мог встать в камере. Текли слезы, забился в угол, не мог пошевелиться», — говорит Шакурский, пояснив, что он был сильно подавлен, что не мог себя защитить и при этом оговаривал других.
В карцере он находился 5 дней. Начальник оперативного отдела СИЗО предупредил Шакурского, что не нужно никому сообщать «что тут происходит», иначе будет хуже, стал рассказывать «кто такие «петухи» и как к ним попасть в одну камеру».
Все это время Шакурский просил о помощи у единственного на тот момент адвоката Михаила Григоряна. Как оказалось, он действовал в интересах «другой стороны». Адвокат предпочел промолчать и никому не сообщать о пытках, говорит Шакурский.
«Случилось, что без моего ведома Григорян дал интервью НТВ, что все доказательства есть и что я виновен. Грубейшее нарушение адвокатской этики! Встречаясь со мной, он говорил обратное»,
— возмущался Илья Шакурский. В федеральную адвокатскую палату была отправлена жалоба, Григорян отделался одним лишь выговором.
Нынешние адвокаты Шакурского представили суду медицинское освидетельствование за 23 мая 2018 года, согласно которому у их подзащитного во время содержания в СИЗО было обнаружено расстройство приспособительных реакций, расстройство адаптации, субдепрессивный синдром. При таком тяжелом состоянии на Шакурского можно было легко повлиять, и он был ведомым, говорится в исследовании. Судья предложил ознакомиться с медицинскими документами прокурору:
— Да понятно, о чем речь. Я не возражаю, приобщайте, — махнул рукой прокурор.
— Почему из вашего круга общения выбрали именно Пчелинцева? — продолжил допрос адвокат Пчелинцева Олег Зайцев.
— За мной велась слежка, в день задержания Зорина я связывался с женой Пчелинцева. Тогда я встретился с ним, и мы подрались. Возможно, они создали свою логическую цепочку. Хотя после моего заявления о пытках оперативник Шепелев говорил, что телесные повреждения мне нанес Пчелинцев, — пояснил Шакурский.
На этой неделе заседания будут идти в ежедневном режиме, такой темп рассмотрения дела продлится весь июнь. «Новая» следит за процессом.
P.S.
